След лисицы - Марианна Красовская
— А женщины что же?
— А они готовятся. Каждая, кто согласна, дает свою чашу, а мужчины добывают ее в бою, в смысле, чашу. И приносят той самой. И если она чашу принимает — будет свадьба. Прямо в эту же ночь.
Листян нахмурилась, привычно баюкая спящего младенца, а потом улыбнулась весело:
— Ловко придумано. И свадьбы не откладываются, и мужчины на подвиги готовы всегда, ведь они же — охотники. Целая битва, а не просто уговорить женщину. И женщины счастливы, что за них сражались. А самое прекрасное — это праздник один на всех. И веселее, и расходов намного меньше, и потом рабочие руки свободны, да?
Дженна прикрыла глаза и пробормотала очень тихо:
— Слово в слово как Баяр говоришь. Родная кровь все же. Я ему про любовь и про романтику, про народ, единый духом, а он — экономия припасов, выбраковка скотины перед летними выпасами и еще, что женихам выкуп платить не нужно.
— Да, про выкуп я и забыла. Точно! И еще даже самый нищий воин может пойти против воли родителей и попытаться завоевать ту, кто ему нравится.
— Вот-вот. За чашу Илгыз сражались двенадцать воинов. Уж как она горда была. А за твою чашу, Лис… сотня выйдет, не меньше!
— Куда мне сотня, мне один нужен.
— А ты думаешь, Наран стерпит такое? Что его женщину может другой забрать? Костьми ляжет, а не отдаст, я думаю.
— Я… мало его знаю. Если ты так уверена…
— Уверена, — твердо сказала Дженна. — Выбери чашу себе из сундука брата. Ты будешь невестой.
Листян кивнула.
Если он выйдет сражаться за нее — значит, нужна. Значит, хочет ее в жены. А если не выйдет… тут не о чем и думать. Никто больше не заставит ее выйти за нелюбимого. Она твердо знает, чего хочет.
Наран же даже не подозревал о сомнениях, что терзали его женщину. Ему казалось само собой разумеющимся, что они заключили договор. Листян хочет быть его женой, а он хочет навсегда заполучить ее в свой шатер. Стороны достигли соглашения, переговоры больше не нужны. Он поговорил об этом с Баяром, который, разумеется, был совершенно не против. Сказал отцу, что собирается жениться. Показал свой шатер сыну, с некоторой даже тревогой уточнив, достаточно ли роскошно для его матери, или нужно купить еще шелковых тканей и драгоценной посуды. Ингвар, тут же почувствовав себя взрослым и очень нужным, важно ответил, что мать его — женщина хоть и привыкшая к богатству и комфорту, преспокойно жила в деревенском доме, ела из деревянных мисок и ходила в поле в простом сарафане. Не чуралась она и работы по дому, умела и готовить, и полы помыть сама, и рубашки для сына часто расшивала собственными руками. Словом, отец, не тревожься. Капризничать твоя жена точно не будет.
Как будто дело было в этом!
Наран вообще-то впервые собирался стать мужем и хотел, чтобы все было идеально. Не простую женщину брал — сестру хана. Некогда княгиню. А еще — возлюбленную и мать своего сына. Такой хочется под ноги ковры постелить и любить ее на постели, достойной ее красоты.
Невольно попытался найти Листян глазами, хотя точно знал, что она спала с Дженной и ее детьми в шатре. К нему не пришла, а он ждал. Было немного обидно, но она права, конечно. Если обещал привести женой, так нужно слово держать. Потерпит немного, не мальчишка уже. Не слишком долго, впрочем. Мало ли, что этой непостоянной женщине в голову взбредет! А вдруг те слова, что она сказала, снова были ложью? Вдруг она просто играла с ним, как и раньше?
Но ведь сама сказала, никто ее не принуждал!
И… он ведь видел, как она смотрела! Он, взрослый, зрелый уже мужчина, не мог не увидеть ее явной влюбленности, не мог ошибиться. Это тринадцать лет назад он принимал желаемое за действительное, а теперь трезво и с холодной головой вспомнил, что было между ними. Она его любит, в этом сомнений нет. Сама в его объятия пришла, сама предложила взять ее в жены. И отдавалась ему с такой страстью и желанием, что сомнений быть не должно.
Любит.
37. Бусгун-Шейнэ
К Ночи Невест готовились девушки задолго до лета. Зимой шили новые платья, расшивали ритуальные сорочки, плели бисерные ленты в косы, примеряли родовые драгоценности. Матери рассказывали дочерям про свои свадьбы, дочери выспрашивали у старших родственниц секреты семейного счастья.
Листян все это волновало мало. Ей были неинтересны украшения и чужие воспоминания. Быть счастливой она прекрасно научилась и в одиночестве. Знала уже, что не пропадет, не умрет с горя, если Наран ее оставит. Бывало и хуже.
Она познала в жизни многое: и смерть близких, и ужас тюремного подземелья, и ненависть, и соперничество, и настоящую дружбу, теперь — даже любовь и ревность. У нее для покоя было все: любимые братья, их жены и дети, сын, степь с ее холмами и травами, бесконечное и такое родное небо, вдоволь еды. Все остальное она сделает сама. Наран стал для нее очень важным человеком, но она жила без него много лет, а значит — и теперь не умрет. Хотя, безусловно, она хотела его заполучить.
И поэтому, как и все молоденькие девушки, накануне Бусгун-Шейнэ она сходила
