Спасительница волшебных книг (СИ) - Корсарова Варвара

– Полтора часа назад я ходила в чайную лавку на этой же улице. Дорога идет мимо кладбищенских ворот. За ними мелькнула горбатая спина Дува. Из чайной лавки видны двери книжного магазина. На дверях не было вывески «Закрыто». Значит, Зоя вернулась домой, когда Дув был еще жив. Ну? Что ты на это скажешь, офицер Шпехт?

– Дува вы видели издалека, а отсутствие вывески вообще ни о чем не говорит, – пробормотал Шпехт.

– Ты идиот, офицер Шпехт. Я это всегда говорила твоей матушке, и тебе теперь говорю. Эта особа, – Ирма презрительно кивнула в мою сторону, – способна на воровство, на плутовство. Но на убийство? Нет, нет, и нет. У нее для этого кишка тонка. Такие действуют другими методами. И зачем ей убивать могильщика? Она с ним едва была знакома.

Заступничество Ирмы так меня поразило, что я остолбенела.

– Да кто их знает, какие причины могут быть у иноземки, – упрямо возразил полицейский. – Госпожа Ирма, я понимаю, вам неприятно, что ваша подопечная вляпалась, но покрывать возможную преступницу все же не стоит. Если госпожа Бармалан предъявит нам доказательство своего пребывания в другом месте во время совершения преступления, мы не будем ее забирать.

– У нее есть это доказательство, – сказал Матеус и посмотрел на меня многозначительно. А я только и могла, что бессмысленно таращиться в ответ. – Последние пару часов госпожа Зоя провела со мной. В этой лавке. Я был с ней на кладбище, только не подходил к могильщику. Я осматривал памятники. Она поговорила с Дувом, мы с Зоей вместе ушли. Могильщик был жив и здоров. Мы вернулись сюда, в лавку. Я отлучился ненадолго. Забрать кое-какие вещи в моей квартире. Отсутствовал не более десяти минут. Достаточно вам такого подтверждения?

У меня по телу прокатилась жаркая волна: испуг, стыд, смущение, надежда.

Матеус врал. Чтобы спасти меня, он пошел против своих принципов. Сказал явную ложь, и кому – представителю закона! Его объяснения были неуклюжие и шиты белыми нитками. Кто в них поверит!

Полицейский прищурился, склонил голову:

– Как вы можете это подтвердить?

– Вам недостаточно моего слова? Слова вирила? Слова Матеуса Альмедора из Альмедор-кейра? – бросил Матеус вроде бы небрежно, но с неприкрытой угрозой.

И полицейский смутился. Аристократы в этом мире были почти что неприкосновенны.

Он почесал в затылке, потупил глаза, вздохнул, кивнул.

– Разумеется, господин Альмедор. ваше слово – самое веское доказательство. Значит, госпожа Бармалан ни при чем. Что ж, это все меняет. Но все же попрошу ее ответить на вопросы.

– Только в моем присутствии и прямо здесь. В тюрьму она не пойдет.

Ирма величественно выслушала Матеуса и кивнула.

– Я рада, что мы разобрались в этом недоразумении. Ведь мы разобрались, офицер Шпехт?

– Да, – буркнул тот. – Но кто прихлопнул могильщика, вот вопрос! Убийств в Лиллидоре не было лет уж десять.

– Может, все же несчастный случай, – предположил стряпчий. – Упал, ударился головой о камень... Пусть доктор Каспер хорошенько все проверит еще раз.

– Ладно... итак, госпожа Бармалан... что вы имеете рассказать о вашей встрече с могильщиком? Может, видели что-то подозрительное?

Допрос завершился быстро. Я выложила почти все, как было – лишь добавила в историю присутствие Матеуса – и очень старалась не напутать. Ну, и про свои проблемы умолчала. Расскажи я о призраках и взломщиках – легко бы от полицейского не отделалась.

Полицейский принял мое объяснение. И даже извинился.

Когда допрос был закончен, представители закона пожелали мне хорошего вечера и удалились. Госпожа Ирма потопталась на пороге, бросила на меня презрительный взгляд, хотела что-то сказать – но посмотрела на каменное лицо Матеуса и тоже ушла, громко фыркнув.

А Матеус остался в лавке.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

– Спасибо, – выдавила я, наконец. – Что заступился за меня. Что солгал ради меня.

– Не за что, – с глубоким сочувствием ответил Матеус.

Его ласковый тон стал последней каплей. Я разрыдалась. Опустилась на стул, закрыла лицо руками и плакала всласть. От того, что мои мечты о сказочном мире оказались разрушены вдребезги. В волшебной стране лгали, предавали и убивали. И творили другие немыслимые злодейства. Плакала и от того, что я была одна в этом мире, и не могла понять, кто друг, а кто враг. Плакала от своей беспомощности. И от того, людям все же надо верить, потому что иначе невозможно жить.

На мое плечо опустилась тяжелая ладонь. Но она была теплой, и она давала мне силу.

– Все хорошо, – сказал Матеус. – Все уже закончилось. Принесу тебе воды. Нет, лучше сделаю чаю.

Он ненадолго ушел, но скоро вернулся. Сунул мне в руку стакан воды, заставил выпить.

Потом забрал его, придвинул табурет, сел рядом и обнял меня. Руку он положил мне на затылок и заставил уткнуться лицом в его плечо.

Он ничего не говорил. Просто обнимал меня – наверное, целую вечность. Его рука скользнула на мою спину, утешающе гладила.

А я цеплялась за лацканы его сюртука и орошала слезами дорогую ткань. Плечо Матеуса было широким и твердым. От него пахло горьким гвоздичным одеколоном, дорогой тканью и крахмалом.

И я успокаивалась, вдыхая этот запах, неожиданно хорошо знакомый и одновременно тревожащий. И даже разжала пальцы и протянула руки, чтобы обхватить Матеуса, прижаться к нему крепче.

Он обнял меня в ответ и положил колючий подбородок на мою макушку. Щетина царапала кожу головы даже сквозь волосы.

Но потом он положил руки на мои плечи и мягко отстранился.

Я мигом расстроилась: мне было так хорошо в его объятьях, так спокойно!

Но он не отпустил меня совсем; лишь ласково убрал со щек мокрые пряди волос.

Я подняла голову и оторопела, увидев его лицо и глаза совсем близко. У меня перехватило дыхание.

Матеус наклонил и осторожно поцеловал меня в уголок рта. Это не был чувственный поцелуй, но не был он и полностью дружеским. Особенно потому, что потом Матеус глубоко вздохнул, как будто пытаясь скрыть волнение.

А у меня в груди полыхнул пожар.

– Все хорошо, – пробормотала я, пока дело не зашло слишком далеко. – Я уже успокоилась. Прости, что расклеилась.

– Любой бы расклеился. Ты держалась очень хорошо.

– Почему ты такой небритый и растрепанный? – спросила я, чтобы хоть что-нибудь спросить. Мои губы все еще горели от прикосновения его губ.

– Я спал. Целый день. Проснулся, спустился, услышал разговор на улице и увидел, как полицейские пошли за тобой. Моя квартира напротив ратуши. Пришлось и мне поспешить.

– Почему ты соврал ради меня?

– Потому что иначе тебе бы пришлось плохо. А ты ни в чем не виновата.

– Откуда ты знаешь?

– Я в этом уверен.

– Прости, что не верила тебе. И Ирма! Кто бы мог подумать. Она тоже вступилась за меня. Люди такие хорошие... – я опять разнюнилась и всхлипнула.

– Насчет Ирмы особо не обольщайся, – охладил мою сентиментальность Матеус. – У нее свой интерес. Во-первых, она за тобой присматривает, а если бы ты оказалась в тюрьме, пострадала бы ее репутация и кошелек. Во-вторых, она хочет купить у тебя лавку по дешевке. Если бы тебя упекли за решетку, начали бы искать нового наследника Бармалана, а при его отсутствии продали бы имущество через аукцион. Лавки ей тогда не видать. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Не исключено, что она действовала бескорыстно.

Я покачала головой.

– Неважно. Я на свободе и подозрения с меня сняты. Но какой ужас, Матеус! Кто мог убить могильщика?

– Зачем ты ходила на кладбище, Зоя? – мягко спросил он, но тут же спохватился:

– Я не допрашиваю тебя. Не отвечай, если не хочешь. Слышишь? Чайник закипел. Пойду заварю чая. И лужу нужно убрать, – он кивнул на чернильное пятно на полу. – И пса выпустить погулять, пока он с ума не сошел.

Матеус принялся за дело. Заварил и принес чай, сдобрив его чем-то крепким. Тщательно вытер лужу на полу. Выпустил Бублика. Запер дверь, закрыл ставни. Разжег очаг.