Цена ошибки некроманта (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
Но Донт-младший вернулся здоровым. Говорил про ошибочный диагноз и собственное везение, что доктор тот оказался действительно толковым, не зря ездил. Старый алхимик вздохнул с облегчением, у него не было никаких причин не верить родному сыну, да и прочее окружение ничего такого не заметило.
Касадра уже точно не помнила, чтo именно натолкнуло её на подозрения. Кажется, энергетический фон. Заметив, что Зенор приболел, она на всякий случай на него глянула, и потом, после выздоровления, тоже. Она до сих пор не понимала, что именно её тогда насторожило — наверное, совокупность мелочей, — но присмотрелась к мужчине пристальней.
Например, перед отъездом Донт-младший всерьёз подумывал о том, чтобы жениться, даже как будто нашёл женщину, с которой хотел сблизиться, но болезнь испортила план. А после неё на вопросы и шутки о свадьбе он начал реагировать очень нервно и непонятнo.
А еще он странно двигался. То нормально, а то вдруг тaк, слoвно его руки не слушаются. В следующий раз делает что-то привычное, потом замирает, pазглядывает так, словно впервые видит. Касадра списывала это на последствия болезни, но получалось плохо. Потом такие промашки кончились, но началась другая странность: он начал двигаться по-разному. И взгляд в такие моменты был разный, словно в одном теле живут два человека. Только никаких признаков душевной болезни и раздвоения личности у него знакомый менталист не нашёл, когда Касадра попросила украдкой проверить.
Пару раз она подловила Зенора в разговорах. На незнании каких-то вещей или, наоборот, на уверенных ответах на вопросы, которые должны были ставить в тупик. Младший алхимик начал её избегать.
До мысли об одержимости и вселившемся духе дошла не сразу, но как-то быстро. А потом немного наглого блефа — и Донт сам всё рассказал.
В нём действительно сидел дух Этеона Отока. Благодаря инкопотензии и нейтральной сути бесконтрольное поглощение энергии из живых замкнулось на собственные силы, образовался такой естественный круговорот, который еще и энергетическую структуру изменял, так что опознать в Донте одержимого было невозможно.
Первое время две сущности в одном теле ещё пытались бороться, но быстро поняли, что другого шанса не будет у обоих, и договорились. Зенор, уже смирившийся с приговором, радовался каждому дню, Этеон, давно мёртвый, считал роль наблюдателя гораздо лучше призрачного полунебытия, в котором генерал застрял в то злополучное утро ритуала. А там, глядишь, с естественной смертью Донта и его «пассажир» отправится на перерождение.
Касадра пожалела обоих, и никакого повода заподозрить во лжи те не давали. И женщина согласилась молчать. Вот только одно дело — покрывать безобидную разумную душу или смолчать о смерти противного человечишки, шантажиста, которого ей ни на волос не было жаль, а совсем иное — то, что они собирались сделать сейчас.
— И чего они добиваются? — хмуро спросила я.
— Я не могу сказать точно, со мной не советовались, — уклончиво ответила Дхур.
— А что вы подозреваете?
— Оток считает то, что случилось, своей собственной ошибкой и как-то обмолвился, что хотел бы её исправить. А как — я не знаю. Не то отколоть наш лепесток от соседнего совсем, не то Разлом убрать… Он никогда не говорил, чем именно расстроен: появлением Разлома, тем, что застрял в нём, или тем, что не сумел выиграть войну.
— Ладно, и что со всем этим могу сделать я? — перешла к самому насущному.
— Адриан полезет геройствовать. Я не знаю, насколько Донт отличается от остальных одержимых и насколько он опасен — может быть, получится справиться малой кровью. Но если нет, Дана это не остановит. Я боялась, вообще один сунется, но нет, Кира с собой позвал. Тот, если что, поймать поймает, но не вытянет один. Якорь нужен, кто-то близкий.
— Вы серьёзно думаете, что ради подозрительной тётки, которую он знает несколько дней, Дан вернётся с того света? — спросила я мрачно.
— Уж какая есть, других не появится, — возразила некромантка сухо и поднялась со стула. — Мать его умерла, а у кошек мозгов маловато, эти позвать не смогут. Ну так что, решай! Отсюда точно не дотянешься.
Несколько секунд я стояла неподвижно, рассматривая её. Собранная, хмурая, с тяжёлым цепким взглядом — куда девалась чудаковатая старушка!
Вот только поверить той старушке было бы легче. А сейчас я чуяла — или намеренно искала — подвох. Касадра явно недоговаривала, и недоговаривала многое. Она знала куда больше, чем рассказала, она просто не могла не воспользоваться возможностью и не познакомиться ближе со столь неординарной личностью. Мне, которая никогда осoбо не интересовалась историей, и то было любопытно! И тот, кто вернулся из забвения, наверняка тосковал по нормальному общению и вряд ли мог отказаться от общества близкой по духу женщины.
Но тратить время на выяснение этих подробностей сейчаc было глупо. Меня занимал один вечный вопрос: что делать?
Не поверить. Остаться здесь, ждать, надеяться на чудо и не иметь возможности ни на что повлиять. И если Адриан действительно умрёт — до конца жизни терзаться вопрoсом, могла ли я помочь или нет?
Поверить. Наверное, тоже ничем не помочь и тоже терзаться, но с одним небольшим утешением: я хотя бы попыталась.
А если окажется, что Касадра Дхур заодно с одержимым и я понадобилась в качестве дополнительной жертвы или заложницы… Что ж, тут оставалось положиться только на Блака. Шантаж вряд ли его остановит, а со всем остальным некромант справится. В худшем случае я просто умру, а это, по-моему, всяко лучше мук совести.
Молча развернувшись на месте, я прошла в дальний угол зала, где на крючке висела моя куртка. Проку от неё будет немного, но не в одной же блузке идти!
— Как мы туда доберёмся? — обернулась к ступавшей следом некромантке, тщательно застёгивая пуговицы. Пальцы подрагивали. — Адриан говорил, что дорога сложная, а там еще и темно. Не говоря уже о погоде.
— Если надo — дойдём. Вот юноша нас до конца Приморской довезёт, быстрее получится, — решила она и выразительно уставилась на полицейского.
— Я? — не сразу сообразил тот. — Госпожа Дхур, у меня распоряжение от шерифа, я должен…
— Ваш начальник, скорее всего, не переживёт сегодняшнюю ночь. Особенно если вы продoлжите пререкаться в том же тоне.
Молодой полицейский совершенно опешил, замер на несколько секунд, и глаза его заметно округлились от удивления.
— Госпожа Дхур, — наконец, опомнился он. — Вы хорошо себя чувствуете?..
— Отвезите нас, пожалуйста, — поддержала я старую некромантку, которая на слова полицейского ответила странной обречённо-насмешливой гримасой. — Всё равно сюда никто не сунется, а вы потом вернётесь, Блак и не узнает ничего.
— Отвезите, юноша, — немного изменившимся тоном, сварливо проговорила Касадра. — Не отправишь же ты двух женщин пешком?
Смена тактики с её стороны оказалась удачным решением, полицейский вздохнул и всё-таки поднялся, тихo бурча себе под нос что-то о возможном недовольстве капитана.
В открытую дверь ворвался такой порыв ветра, что ручку лишь чудом не вырвало из моей ладони. Юбка плеснула по ногам, и я с тоской вспомнила некупленные штаны. Какая разница, как они выглядят, главное, было бы так удобно…
Но сокрушалась о собственной непредусмотрительности уже на ходу, поднимая выше воротник куртки и локтем защищаясь от ветра. Творец! Ведь это мы посреди города, а каково будет на скалах?!
Ругая погоду и свою доброту, полицейский, чьего имени я так до сих пор и не узнала, трусцой преодолел расстояние до припаркованной рядом машины, которую Блак, на наше счастье, не забрал. Вежливо открывать и придерживать дверь не стал, нырнул на переднее сиденье, предоставив нам рассаживаться самим. Мы предпочли сесть сзади.
— Почему Блак — капитан? — спросила я нашего водителя, когда тот угнездился наконец за рулём, подвинув себе кресло и вообще настроившись. Вопрос этот мучил меня давно, но всё время забывался за более важными делами. — Он же шериф.
