Юджиния Райли - Страсть и судьба
Она совсем погрузилась в сообщения о последних событиях в мире, когда секретарша, наконец, окликнула ее:
— Можете войти, мисс Дженнингс.
Джефферсон Болдуин пошел к ней навстречу. На нем был все тот же костюм из полосатого льна, и выглядел он так же, ничуть не изменился со времени их последней встречи.
— Доброе утро, мисс Дженнингс, — начал он с улыбкой, но, заметив вдруг, что она на сносях, покраснел и осведомился, понизив голос: — Если только вы все еще мисс Дженнингс?
— Да, мисс Дженнингс, — Сара вздернула подбородок.
Некоторое время понадобилось адвокату, чтобы прийти в себя.
— Ну, входите, дорогая.
Они расположились у стола, и он сказал:
— Приятный сюрприз. Как ваша поездка?
— Прекрасно, благодарю вас.
— Рад слышать, а также рад, что вы вернулись. Итак, чем могу быть полезен?
— Меня интересует, в каком состоянии завещание моей кузины.
— Оно прошло утверждение несколько месяцев тому назад. Осталось только получить еще кое-какие бумаги, чтобы вы их подписали.
— Хорошо. Давайте назначим день. Я уезжаю в Атланту, но примерно через неделю вернусь.
— Устроит вас встретиться через десять дней?
— Великолепно.
Они помолчали, потом м-р Болдуин спросил:
— Сара, могу я еще как-нибудь помочь вам? — Он опять покраснел и добавил: — Я хочу сказать, дорогая, что я, конечно, заметил, что ваше… э-э-э… положение изменилось с тех пор как я вас видел в последний раз.
— Вы правы, м-р Болдуин. Я жду ребенка. И поэтому я хотела бы написать завещание.
— О! — Он забарабанил пальцами по столу. — Значит ли это, что вы собираетесь воспитывать ребенка одна? То есть… — он нервно откашлялся, — а что же его отец?
— Возможно, мы поженимся. Но пока еще ничего не решено.
Болдуин опять забарабанил по столу.
— Может быть… если вы собираетесь пожениться очень скоро… вам не нужно пока составлять завещание? Ваше семейное положение изменится, и вам придется почти наверняка вносить изменения в завещание и переоформлять его.
— Спасибо, но я хочу составить его сейчас, — сказала Сара спокойно, очень довольная тем, что заранее решила не говорить Болдуину о своем замужестве. — Когда мое положение изменится, я всегда смогу обратиться к поверенному.
— Ну как хотите, — ответил Болдуин, взял ручку и блокнот и полистал его, ища чистый лист. — Какого рода условия вы хотите обговорить в завещании?
— Я еще не все продумала. Сейчас я зашла только для того, чтобы сказать, что я приехала. Если можно, я сообщу вам все подробности через несколько дней.
— Если вы сообщите их мне достаточно скоро, мы сможем оформить ваше завещание вместе с оформлением бумаг Эрики.
— Это было бы прекрасно. Я вам позвоню.
Направляясь из города домой, Сара проехала мимо католического храма и вспомнила, что просила священника посмотреть записи, касающиеся семьи Фонтэнов. Она остановилась и зашла. Но священник сообщил, что, к сожалению, ничего не смог найти.
Сара вернулась домой, усталая до предела. Ясно, что в Меридиане она ничего не найдет. Ее последняя надежда — Новый Орлеан.
ГЛАВА 29
Утром Сара собрала вещи для поездки домой и отправилась в Новый Орлеан к Бренде. Подруга хотела знать все о Дэмьене, а также, что они делали за последние месяцы. Сара отвечала как можно туманнее. Что они с Дэмьеном путешествовали, что сейчас он ждет ее в Атланте. Врать она не любит, но, если она расскажет подруге правду, трудно даже представить себе, какие будут последствия.
Наконец, после ленча Сара смогла уйти, не обидев подругу. Она сказала, что у нее дела в городе, и поехала на улицу Карандолет, где помещалось «Собрание Миро».
Старинный особняк в стиле греческого Возрождения был полон, чудесной мебели в разных стилях, но Сара взглянула на все эти сказочные комнаты походя, направляясь к собранию музея в конце коридора.
Она вошла в большую, прекрасно оборудованную комнату с книжными полками, застекленными шкафами и настенными витринами и объяснила смотрительнице цель своего прихода.
Та хорошо знала, о каких бумагах идет речь. Усадив Сару за стол, она принесла ей чашку чая и стала выкладывать перед ней пачки старых документов и книги с загнувшимися уголками.
Документы представляли собой смесь всякой всячины — старые дневники, записки, письма, свидетельства о браках, вырезки из газет, семейные Библии.
Сара просидела до вечера, время от времени вставая и прохаживаясь по комнате, чтобы отдохнуть от болей в пояснице. Она нашла кое-какие имена, знакомые ей по Меридиану, но о семье Фонтэнов не нашла ничего.
Она покончила с одной огромной пачкой и перешла к другой, когда смотрительница сказала извиняющимся голосом:
— Простите, мэм, но мы закрываем.
Сара сказала, что вернется завтра.
На другой день она пошла к д-ру Фергюсону. Он осмотрел ее, подтвердив, что здоровье у нее прекрасное, что младенец нормально развивается; он дал ей послушать, как бьется у него сердце, и она была потрясена. Врач сказал, что младенец родится примерно через месяц.
Когда Сара спросила, можно ли ей лететь на самолете, он засомневался, но после ее слов о поминальной службе согласился, что лететь нужно, только нельзя переутомляться и напрягаться.
После посещения врача Сара сразу же вернулась в музей. Время шло, она ничего не находила. Она уже пришла в полное отчаянье, когда, открыв какую-то старую книгу, увидела, что это Библия, принадлежавшая Олимпии.
К первой странице была приколота пожелтевшая записка Целесты Будро. Там говорилось, что Библию нашли тридцать лет тому назад на чердаке, когда разбирали старый коттедж в Меридиане. Очевидно, речь шла о том доме, который Дэмьен купил своей тетке.
Сара торопливо перелистала страницы и нашла «Семейные записки». Она просмотрела список рождений, смертей и свадеб. Она нашла записи о родителях Дэмьена, об Олимпии, о рождении Дэмьена и Винси. Был отмечен брак Дэмьена и Люси, ее смерть, смерть их ребенка. И, конечно, смерть Винси.
На этом все записи кончались. О Дэмьене не было больше ничего — ни о его смерти, ни о женитьбе на Саре, ни об их ребенке. Последняя запись была о смерти Олимпии Фонтэн 16 сентября 1886 года. Она была сделана другой рукой, быть может, рукой священника или подруги.
Почему Олимпия не записала дату их свадьбы или рождения ребенка? Может, Сара больше не вернулась в прошлое? Или Олимпия до того ненавидела Сару, что просто не внесла в свой список ничего, связанного с ней?
Неизвестно.
На другой день Сара прилетела в Атланту, родители встречали ее в аэропорту. Выйдя из самолета, она увидела, что они машут ей — высокий мужчина в безупречном костюме и стройная дама в платье из льняного полотна. Сара помахала в ответ и поспешила им навстречу. Родители тоже бросились к ней, но остановились, увидев дочь в платье для беременных. Потом неприятный момент миновал — Маргарет Дженнингс выдавила из себя улыбку и поцеловала Сару.
