Когда король падет - Мари Нихофф
– Ты искал меня?
Почему? Именно? Сейчас?
Не отвечая на мой вопрос, Бенедикт нахмурился.
– У тебя все хорошо?
Разумеется, он заметил. Он всегда замечает. Не понимаю, как он до сих пор меня не раскусил.
– Я волнуюсь, – ответила я, сжимая кулаки, чтобы унять дрожь. Завернуть ложь в правду и надеяться, что король поверит. – Если завтра что-то пойдет не так? Будет много людей. А если среди них окажется кто-то из Красного Дождя?
Лицо Бенедикта смягчилось, и я немного успокоилась.
– Ничего не бойся, – заверил он, сокращая расстояние между нами. – Список гостей проверялся тщательным образом. У Эрис все под контролем.
Я с облегчением выдохнула.
– Надеюсь, так.
– Просто держись ближе ко мне, – прошептал он и, наклонившись, нежно поцеловал меня в лоб. – Я о тебе позабочусь.
– А кто позаботится о тебе? – спросила я. Что со мной не так? Что происходит? Как у меня хватает сил предавать любимого человека и лгать ему в лицо, чувствуя на коже его поцелуй?
– Поверь, – с ухмылкой заявил он, – за мной не нужно присматривать. Ты хотела поиграть? – поинтересовался Бенедикт, кивнув на арфу, но я замотала головой.
– На самом деле нет. Просто хотела прояснить мысли, а музыкальный зал подходит для этих целей.
Внутри я кричала.
Происходящее казалось мне неправильным и причиняло невероятную боль. Мы стояли напротив друг друга, а между нами пряталось оружие.
– Решила отвлечься, – заметил Бенедикт, обхватывая меня за талию. Он притянул меня к себе, коснулся губами виска, и я напряглась. Меня бросало то в жар, то в холод. В живот упирался кинжал.
– Думала, у тебя много дел, – тихо проговорила я.
– Если тебе нехорошо, я всегда найду для тебя время.
Мурашки побежали у меня по спине, но потом меня захлестнула волна паники. Бенедикт просунул руки под мой свитер, и я в ужасе отскочила в сторону, уклоняясь от прикосновений.
В его взгляде отразилась боль, уколов меня сильнее ножа. Бывали дни, когда мне требовалось отдалиться от него, и тогда я предупреждала об этом. Бенедикт спокойно принимал мое желание побыть на расстоянии от него. Но так я еще никогда не поступала.
К счастью, он быстро вернул себе контроль над эмоциями.
– Хочешь побыть одна? – спросил он, не оставляя мне сомнений в том, что понял мои чувства.
Кивнув, я кашлянула.
– Прости…
– Не надо извиняться. Увидимся за ужином.
– Хорошо, – проговорила я, пытаясь улыбнуться. – До встречи.
Попрощавшись, он вышел из музыкального зала. С отчаянно колотившимся сердцем я смотрела ему вслед, пока дверь не закрылась. Тогда я опустилась на табурет и спрятала лицо в ладонях. Рукоять кинжала давила мне на ребра, а по спине стекал холодный пот. Чудом не попалась. Близко, очень близко.
А ведь это только начало.
* * *
Мне удалось добраться до спальни без происшествий и спрятать кинжал под расшатанной половицей возле кровати. И только после этого я смогла вздохнуть с облегчением. Но расслабляться я не могла, вечером мне предстояло совершить самую страшную часть работы. Сколько бы я ни уговаривала себя, я не была к этому готова.
Остаток дня я провела в спальне, беспокойно ходя из угла в угол. Мне стоило огромных усилий подавить желание сбежать. А спустившись к ужину и заняв место напротив короля, я хотела лишь одного: кричать. Но не могла произнести ни слова.
Если я решусь… Если переступлю эту черту, значит, сегодня – наш последний вечер вместе. И последняя ночь. А Бенедикт ни о чем не догадывался. Никогда больше я не заговорю с ним, не смогу даже попрощаться. Он покинет меня, не сказав ни слова на прощанье, не услышав моих объяснений. С радостью я призналась бы ему во всем, здесь и сейчас. Я была не в силах терпеть эту ложь, она разъедала меня изнутри.
Ужин прошел в неловких светских беседах, по большей части поддерживаемых Лирой. Бенедикт исподлобья наблюдал за мной, озадаченный моим поведением, а я без аппетита ковырялась в тарелке. К горлу подкатывала тошнота.
В конце концов мы остались наедине в спальне. Казалось, я в любой момент рассыплюсь на части. Как я могла собраться с силами? Мысли разъедали мозг, а в сердце зияли раны. И я нанесла их сама – это ужасало больше всего.
Тихо прикрыв дверь, Бенедикт замер. Он следил за каждым моим движением: одного его взгляда было достаточно, чтобы уничтожить меня.
– Я сделал что-то не так? – спросил он.
Только не реви! Я должна вести себя естественно, не время срывать маску. Но каких усилий стоила мне эта роль.
– Нет, – выдавила я, сдерживая слезы. Правда, объяснений своему странному поведению я не находила. Наверное, полгода, проведенные рядом с ним, не оставили места для лжи.
Кивнув, Бенедикт задумался.
– Чем тебе помочь? – спросил он. – Приготовить ванну? Или сделать массаж? Хочешь, спустимся в музыкальный зал, я сыграю тебе на арфе?
Лучше бы ему прекратить, умоляю.
– Спасибо, ничего не нужно, – чуть слышно выговорила я.
– Хочешь, оставлю тебя одну? Переночую в гостевой спальне.
И откуда в нем столько нежности и чуткости? Прояви он жестокость – это значительно облегчило бы мою задачу. Будь он тем чудовищем, которым его считали, я не влюбилась бы в него.
Покачав головой, я проглотила вставшие в горле слезы.
– Пожалуйста, обними меня, – пробормотала на одном дыхании, и Бенедикт шагнул ко мне, заключив в крепкие объятия. Я прижалась лицом к его груди и вцепилась в рубашку.
Он ласково поглаживал меня по спине, и я собирала остатки решимости. Всего на одну, последнюю ночь я должна вжиться в роль, в которую и сама не верила, понимая, что не разыгрывала чувств. Все было по-настоящему. Они пылали в груди, измучив меня – бессмысленно было отрицать это.
Скользнув руками по шее Бенедикта, я притянула его ближе, чтобы дотянуться до губ. Он ответил на поцелуй, но вскоре отстранился. Осторожно разорвав объятия, он пощекотал кончиком носа мне щеку.
– Сегодня ты ставишь меня в замешательство, – прошептала он, и я вздохнула.
– Прости.
– Не извиняйся. Просто не понимаю, чего ты хочешь от меня. Или не хочешь?
В отчаянии я сильнее сжала его в объятиях.
– Ты такой милый, – прошептала я, и Бенедикт негромко рассмеялся.
– Так меня еще никто не называл.
– Но это правда!
Он легко поцеловал меня в висок.
– Ладно, поверю тебе на слово.
Я отыскала его губы своими, и теперь поцелуй стал глубже, требовательнее. Упершись Бенедикту в плечи, я толкнула его на кровать. Он упал спиной в постель, и я, встав
