След бури - Елена Сергеевна Счастная
В голове проносились обрывки прошлого, но не его, а сродни тому сну, в котором неизвестный мужчина сжег древнее капище, а замок обратился кровью, отравившей землю. Он несся над лесами, видел древни, охваченные пожарами, пустой Кирият. Холодные подземелья его замка сочились влагой, а из камер слышались крики страшных мучений. Далёкие шаги становились ближе, отдавались звоном в камнях. И эхо их гуляло под сырыми, покрытыми плесенью сводами. На стенах горели факелы, и в глазах незнакомца, которые были так близко, отражались дрожащие всполохи огня… В серых, таких же, как у самого Кирилла, глазах. Чьи-то холодные как сталь пальцы сомкнулись на горле, перекрывая воздух, и земля ушла из-под ног. Приглушённый шёпот зазвучал в ушах, заставляя волосы на голове зашевелиться.
«Смотри».
Он смотрел — ему некуда было деваться.
Черный кишащий поток тёк через обгоревшие обломки стволов сосен. Невероятно большое войско, которому не было конца. Оно, как стая саранчи, не оставяло после себя ничего. Леса на много верст окрест выгорели, и землю покрывал толстый слой пепла, что колыхался под шагами воинов, ни одного из которых нельзя было разглядеть под доспехами. Войско медленно стекалось к воротам Кирията. А потом замерло в ожидании приказа, заполнив собой пространство, насколько хвалало глаз. Черные воды Нейры почти не отражали солнечного света, превратившись в тягучий дёготь. Да и самого солнца не было — небо затянула пелена облаков и дыма. На стену у ворот вышел человек, которого он уже видел во сне. Его темно-красный плащ плескался за спиной.
Кирилл наконец увидел его лицо — и рванулся из сильных пальцев, не желая верить.
Человеком на стене был он.
Воздух ворвался в лёгкие, заставив закашляться. Судорожный вдох. Ещё один. Сталь холодила щёку, шершавая кора дерева колола ладонь, но Кирилл продолжал крепко сжимать посох, как великую драгоценность.
Он выпрямился, поднялся с колен, приходя в себя. Обрывки видения растворялись в памяти, как бред от прошедшей лихорадки. Ещё мгновение — и ничего уже нельзя было вспомнить. Он провел ладонью по лбу, холодному, липкому, потрогал горло. Прислушался к своим ощущениям. Затем схватился за поврежденное в битве плечо. Откинул плащ. Рана затянулась — о ней напоминала только повязка и шрам, словно от давнего ранения.
Как такое возможно?
За спиной прошелестел полог шатра. Хальвдан вошёл внутрь, с сомнением посмотрел на посох в руке Кирилла.
— Ты собираешься выходить? — его приказной тон пробежал внутри раздражающей волной. Снова за своё. — Там есть, на что тебе взглянуть.
— Да, идём.
Зажав посох под мышкой, Кирилл натянул перчатки. Не стоило шутить с этой вещью. Но она явно заслуживала внимания. Воможно, поможет в разгадке тайны появления вельдов на этих землях.
Вслед за Хальвданом он вышел наружу. Последние очаги боя стихли, оставшихся в живых вельдов — а их оказалось на удивление немного — связали и теперь охраняли, усадив прямо на снег неподалеку от шатра волхва. Самого Зорена и сестру Млады вели навстречу.
— Я отдал распоряжение оставить их в соседнем шатре, — пояснил Хальвдан. — Думаю, в шатре волхва ты сам захочешь остановиться до утра.
До утра.
До него осталось не так много времени. Уже темнело. Подол небес ещё тлел полосой холодного багрового заката, но сумерки расползлись вокруг, делая тени глубже, а остатки лагеря — призрачнее и мрачнее. В воздухе пахло гарью и кровью. Лошадей, тех, что уцелели и не разбежались, сгоняли ближе. Из потемневшего, словно нарисованного чернилами леса возвращались воины, которые отправились догонять отступавших вельдов. Во главе их ехал Бажан на взмыленном жеребце; тот от усталости растерял всю норовистость.
Похоже, вели ещё пленников.
Отроки уже почти валились с ног, но продолжали слоняться кругом, выискивая раненых, которые не могли встать сами. Но, видно, таких уже не осталось. Чуть поодаль развернули что-то вроде палатки для пострадавших в бою воинов. Их оказалось много. Но стонов мучения не было слышно. Мужчины терпели, молча преодолевая боль. А может, считали, что обречены и жаловаться уже нет смысла.
Нет, это нельзя так оставлять и ждать, когда его люди умрут от ран. Нужно выяснить, как их можно излечить. Не может быть такого, что им никак нельзя помочь. Ведь у некоторых совсем несерьёзные раны.
Кирилл посмотрел вслед Зорену. Тот обернулся перед тем, как зайти в покосившийся шатёр. Растянул губы в мерзкой улыбке. Всё знает. Он всё просчитал. По приказу Кирилла жреца вывернут наизнанку, если потребуется, но он расскажет, как спасти раненых воинов.
— Что ты хотел мне показать? — после долгого молчания, обратился Кирилл к решительно идущему впереди Хальвдану. — Давай поживее.
— Сам увидишь.
Скоро они дошли до границы лагеря, обозначенной низким заметённым частоколом. Верег вышел за неё, прошёл немного вдоль и остановился. Кирилл замер рядом, но взгляд его невольно помчался дальше.
На границе становища один за другим в землю были вбиты высокие колья, а к ним — привязаны люди. Они не шевелились, понуро опустив головы или запрокинув их назад. Мертвецы. Обледенелые и почерневшие. Воздух вокруг был пронизан едва ощутимым запахом гниения. Ветер тут же уносил его в сторону леса. Кирилл подошёл к ближайшему телу, а потом медленно двинулся вдоль скорбного ряда, вглядываясь в каждое лицо. В отсветах костров блестели доспехи, что он распорядился отправить для восточного ополчения. Он не знал этих мужчин, но те были словно родные. Вои Восточного ополчения. Лишь небольшая часть, оставленная здесь для устрашения незваных гостей. Многие были разодраны словно огромными когтистыми лапами от груди до живота, у некоторых не хватало конечностей.
Теперь Кирилл осознал, что увидел Хальвдан тогда в лесу и почему глаза бесстрашного воеводы были наполнены ужасом.
— Добрана нашли? — Кирилл обернулся к подошедшему со спины верегу.
— Ещё нет. Но привязанные тела есть и в лагере тоже. Они расположены не просто так, Кирилл. Ровными рядами. И сходятся к шатру волхва. Провалиться мне на этом месте, если я понимаю, что это
