Хранитель чаек (СИ) - Анастасия Разумовская
— О, ты же вряд ли догадался, кто я. Верно? Как-то неудобненько получилось.
Лицо Альшарса по-прежнему было невозмутимо, и всё же герцог уловил интерес. «Прекрасно. Значит, мне удалось тебя заинтриговать».
Герцог подмигнул Ледяному Змею, а затем одним движением скинул металлические когти с рук.
— Знакомься, Альшарс, король кровавых всадников, перед тобой твоя вторая смерть. Ты удивлён? Ведь никто, кроме кровных родичей не может убить тебя?
Герцог изящно поклонился полным придворным чином. Его не смущало, что из всей положенной в таких торжественных случаях одежды на нём лишь широкие штаны всадников.
— И да, я не дерусь с безоружным противником, — рассмеялся Ларан и бросил саблю врагу рукоятью вперёд. Альшарс поймал.
Герцог начал движение вокруг противника, но принц не поддержал, оставшись на месте. Краем глаза Ларан увидел, что Джия продирается через зрителей, не сводящих взгляд с нового зрелища. Зайдя за спину принца, герцог глянул на Юдарда и кивнул ему в сторону Джии, приказывая следовать за ней. Золотой щит кивнул.
— Ты думал, что у тебя осталась лишь одна смерть, не так ли? — продолжал Ларан вкрадчиво, перейдя на язык Элэйсдэйра. — И ты сегодня выдашь её замуж? Я так и думал, что ты вряд ли знаешь о королевском правиле древних богов.
«Я должен удержать твой интерес, пока она не найдёт сестру, коня и не отъедет достаточно далеко. Специально её никто не будет преследовать… Значит, час или два, а лучше три. Но три вряд ли получится».
— Ты думаешь, что одни лишь кровные могут убить того, кто защищён магией королевской крови? Ты ошибаешься. Мы, потомки древних королей, способны прорубать магию друг друга. Помнишь, как Медведь убил Калфуса? Теперь ты понял почему?
Альшарс невозмутимо слушал его. «Ты не знал об этом, — понял Ларан и улыбнулся. — Я готов слить тебе все древние тайны, если это даст Джие нужное время».
— А теперь ты должен удивиться и спросить меня: тогда почему ты — моя вторая смерть? Семь древних королей. А я — лишь один из них. И даже если вычесть из семи две династии, которые пресеклись, и хранители, наследовав щиты, тем не менее, лишены древней магии королей, всё равно останется пять. Не правда ли?
Альшарс продолжал молча слушать.
«Как же ты похож на Эйда! Повадками, манерой, продуманностью, нежеланием тратить ни лишнего движения, ни лишнего слова! Но ты страшнее. Ты — единственный, с кем Эйдэрд бы не справился».
— Но шутка в том, что я — не они. Не веришь? Тогда смотри.
Ларан резко вскинул руки вверх, словно птица крылья, и с неба ударил дождь. Всадники закричали, волнуясь. Сейчас они были похожи на детей, вдруг оказавшихся в сказке.
«С тобой никто не может справиться, кроме меня, — думал Ларан, чувствуя, как вода смывает с его тела краску, обнажая морские татуировки. — Но и я тоже не могу».
В безжизненно-голубых глазах Ледяного Змея зажегся интерес. Он неотрывно смотрел, как в правой руке противника из струй воды растёт, переливаясь, прозрачный меч.
Дождь прекратился так же резко, как начался. Ларан повращал оружием. Всадники молчали. Отлично. Теперь никто уже не обратит внимания на Джию, и она сможет спастись. Жаль, вода не смогла смыть красную пакость с волос.
— «Вот жук, — скажешь ты, — а ведь говорил, что не дерёшься с безоружными». Потому что простая сабля против меча дождя — это, конечно, неравноценный бой. Несправедливо, верно? И ты думаешь, что раз ты не коронован, то огненный меч призвать не сможешь. Но — попробуй.
Альшарс медленно поднял руку, и под стон всадников в ней загорелся свет, принимая форму меча.
— Да, — кивнул Ларан. — А теперь придай ему форму сабли. Меч был хорош лишь для древних.
Зрители восхищённо завыли, глядя как меняют форму оба клинка.
— Я даже объясню, почему у тебя это получилось, — дружелюбно пообещал Ларан. — И почему это не получится, скажем, у Южного герцога. Или дружища Нэйоса. Всё дело в коронации. Я короновался, когда мне было четырнадцать. Только — тс-с — это тайна. Чёрная ведьма не должна об этом узнать. Ей будет неприятно. А ты немножко запоздал, дружище. Тридцать шесть лет это ж уже старость, почти закат жизни.
Пламя огненной сабли отражалось в белесых глазах, придавая принцу вид дракона. «Она покинула круг всадников. Теперь ей нужно найти сестру».
— «Но я не короновался! — скажешь ты. — Ты же, мерзавец эдакий, сам отказался меня короновать». А вот тут сюрприз, милый. Вы вообще плохо заботитесь о воспитании своих наследников. Это большая ошибка. Поэтому всадники столетиями бьются лбами о медвежьи горы, не продвинувшись вперёд ни на йоту. Каждое новое поколение должно самостоятельно добывать себе знания. Ну и, конечно, некоторые из них, при таком небрежном способе хранения, неизбежно теряются.
«Я учу того, кто уничтожит моё королевство. Эйдэрд бы лично убил меня, если бы мог предвидеть это. Прости, Эйди, но даже если бы я не сказал ему, в минуту опасности, огненный меч появился бы сам».
— Но всё дело в особенности кровавой магии. Ваша коронация — принесение жертвы богу Смерти. А ты уже принёс свой дар, убив отца. И братишек. И сестричек. Обряд стал не нужен, превратился в пустую формальность. Так что… Мои поздравления, Ваше величество.
Ларан снова развёл руки в приветственном жесте. «До конца поединка никто из всадников с места не сдвинется. Но сам поединок не продлится долго. Поспеши, Джия. Пожалуйста».
— Теперь ты понял, что, называя себя твоей второй смертью, я не солгал? Потому что кроме меня больше нет коронованных потомков древних королей. Только ты и я. А кровавого короля никто не может убить, кроме его кровных. Или другого короля. И, прикинь, кроме нас с тобой об этом больше никто не знает. Потому что море умеет хранить тайны.
«Всё. Теперь ищи коня и несись прочь. И как можно быстрее».
— Но мы с тобой заболтались. Твои люди заскучали.
Ларан подмигнул и сделал обманный выпад.
* * *
Джия бежала меж шатров. Всадники, завороженные развернувшехся на их глазах волшебной легендой, не обратили на девушку никакого внимания.
— Айяна! — закричала Джия.
Больше всего на свете ей хотелось развернуться и бежать обратно, чтобы погибнуть вместе.
«Он пришёл за мной! Он меня любит» — выстукивало сердце. И словно волна смывала отчаяние и усталость последних дней. У них не было времени выяснять отношения друг с другом. Была жизнь и
