Чуть больше мира - Катерина Снежинская
— Назад, к башне! — цепными псами надрывались десятники. — Уходим со стены! Назад!
А над парапетом, в бойницы уже лезли оскаленные рожи, как кисель из разорванного бурдюка. Захлёстывали Кайранов, выдавливая их на лестницы.
Лан, оскальзываясь, едва не падая, побежала вниз. Кто-то поддержал её под локоть, когда она споткнулась о тело — аэра не разобрала, ни кто помог, ни под ноги подвернулся. Нырнула в дымный чад, как в омут.
Скрип — натужный, протяжный, надсадный — лёгко перекрыл вой боя, медленно разодрал воздух, как туго натянутое полотно, дрожью отдался в костях. Он всё длился и длился, пытая. Под черепом звенело. Кайран только и поняла, что свернулась на земле, прижимая ладонями уши шлема. Кажется, она сама вопила, а может быть и нет.
Потом ливанул каменный дождь. Крошки щебня секли лицо, гравий бил по телу, лопал кожу, как мыльные пузыри. Рядом грохнулась глыба, подняв вверх пыль — и совсем ничего видно не стало, только серое марево. И всё это в полной, абсолютной, глухой тишине — даже ударов не слышно.
На миг пыльную завесу словно гигантскими руками разорвало. И в клубящемся окне гордо блеснул золотыми лепестками воды лазоревый стяг с чёрным волком.
И всё закончилось. На аэру рухнула тьма.
Глава семнадцатая
Истинную ценность вещей осознаешь тогда, когда их теряешь
Пословицы Северных островов
Не обнаружив в условленном месте обещанной роты стрелков, Натери не удивился. Во-первых, где и когда в Аране что-то делалось в срок? А, во-вторых, подспудно Даймонд чего-то похожего и ждал. Гнал, конечно, от себя навязчивую тревогу. Списывал на то, что просто за Лан беспокоится. Но опыт слишком настойчиво подсказывал: без пакостей не обойдётся.
В гарнизоне, из которого должны были выделить солдат, тоже оказалось пусто. Никого, даже сторожей. Хотя, что тут охранять? Не кострища же, не обновлявшиеся как минимум с прошлой осени, и не вытоптанные до каменной твёрдости площадки под палатки.
Выходов всего два имелось: или возвращаться ни с чем, или ехать в столицу. Первое казалось просто смертельной надобностью. Второе — насущной необходимостью. В одиночку Грех мало чем помочь способен. Вряд ли его героическая смерть утешит Лан или сына спасёт. Без ружей Кайранам точно не выстоять.
Пришлось, прихватив с собой только небольшой отряд охраны, загоняя коней, нестись в Ландан.
Прибыв в столицу Даймонд печёнкой прочувствовал королевское: «Ты вернёшься сюда. Но я буду не рада тебя видеть». Арика на записку, с просьбой об аудиенции, милостиво ответила, пригласила его во дворец… И дальше началась любимая игра Её Величества: «Приезжайте с утра, но приму я завтра, о чём вам сообщат поздно вечером».
Снова мыканье под дверьми личных покоев госпожи под насмешливыми взглядами всего двора. И под собственные безумные планы, вроде ворваться силой. Останавливало только одно: из тюрьмы он совершенно точно ничем Лан не поможет. Даже не утешит. Потому как героически помереть не успеет. Обращаться к кому бы то ни было, и пробовать не стоило. Слишком явно Её Величество продемонстрировала своё недовольство аэром Натери. В такой ситуации соваться с просьбами и заступничеством себе дороже.
Вечером третьего дня ожидания, Грех окончательно решил возвращаться на Острова с пустыми руками. Но и этого ему не дали.
Стражники уже запирали двери в приёмный зал, через которые проходили простые просители. А лакеи, бесшумно ступая, зажигали канделябры и факелы в коридорах, исподтишка разглядывая аэра, мол: «Этот что здесь делает? Пора бы уж и восвояси убраться». Даймонд, раздражённо растерев лицо, встал с жёсткой скамейки, на которой с утра штаны просиживал, направился к выходу.
— Аэр Натери, — окликнули его негромко.
Грех обернулся. Поклонился, впрочем, не слишком стараясь выглядеть вежливо. Так, просто дань традициям.
— Аэр Ралтон[42].
— Добрый вечер, Грех, — блондин улыбнулся, но вовсе не радостно. Тоже, скорее, отдавая дань обычаям. — Ведь неправда ли, вечер чудесен?
— Неправда, — огрызнулся Даймонд. — Что тебя от меня нужно, Мик?
— Мне? Ничего. Мог бы и сообразить, что по собственной воле я за всё золото мира не пришёл бы. Её Величество послала с поручением.
— Ну так поручайся, — буркнул Натери, теребя кружевной манжет.
И борясь с желанием оторвать его к духам. Аэр и сам не понимал, что его раздражает больше. То ли собственный наряд, явно вышедший из моды — у Ралтона манжеты гораздо пышнее, но едва выглядывали из рукавов. То ли кружево само по себе. И камзол, кажущийся слишком тесным. И шёлковая рубашка, неприятно холодившая тело. Когда отвыкнуть успел?
— Мне кажется, что в данной ситуации это слово использовать нельзя, — безмятежно отозвался Мик.
— Какое слово? — озадачился Даймонд, успешно позабыв за раздражением, о чём вообще речь шла.
— Поручайся, — любезно пояснил Королевская Совесть. — Да, мне дали поручение, но оно состоит не в том, чтобы за кого-то поручиться. Я просто должен передать тебе послание.
Грех помолчал. Не потому, что ему сказать нечего было. А чтобы усмирить бешенство, от которого в глазах потемнело. Битая морда королевского любимчика вряд ли помогла благополучному разрешению ситуации.
— Послание, аэр Ралтон, — напомнил Натери, убедившись, что до сих пор способен не только рычать, но и говорить связно.
— Велено передать, чтобы ты никуда не уезжал из столицы, — у Королевской Совести хватило мозгов — а, может, чувства самосохранения? — чтобы свернуть придворные игры. — Во-первых, отплыть ты не сумеешь. Всем таможням передано распоряжении тебя из страны не выпускать. Во-вторых, Арика дала ясно понять: она будет очень и очень недовольна, если не подчинишься приказу. В-третьих, аэра Кайран…
— Достаточно, — рыкнул Грех, — основную мысль я понял. Её Величество знает, как заставить вытанцовывать перед ней болонкой. Можешь доложить, что я с места не сдвинусь. И буду тут сидеть столько, сколько ей потребуется. Только напомни госпоже: сейчас задействованы не только мои интересы, но и её. И…
— Уволь меня от подробностей, — поднял руку Мик, демонстрируя, что он тоже умеет быть невежливым. — Извини, но ничего подобного я передавать не стану. Ты слишком долго пренебрегал двором, да и вообще жизнью в столице. Поэтому я рискну дать совет. Так сказать, в память о нашей былой дружбе. Больше никто не смеет диктовать Арике условия. Мы мечтали, что она станет единоличным правителем — она стала. Но это имеет свои последствия.
— Мне плевать на ваши танцы! Я лишь хочу…
— Тебя ли я слышу, друг мой Грех? — по-прежнему безмятежно перебил его Мик. — Плевать на
