Нет, нет и ещё раз... да! - Ольга Обская
Мужчина заметил, насколько ошеломлена и дезориентирована Карина, и посчитал, что это последствия падения и ушиба головы. Наверное, он корил себя за неосторожность, его глаза были полны раскаяния, хотя вины его не было. Другой обрушился бы на неё с упрёками за то, что внезапно выскочила под колёса экипажа, но он, напротив, взял ответственность на себя.
— Вижу, что вам нехорошо, госпожа. Считаю своим долгом отвезти вас в свой замок и позаботиться о вашем здоровье.
Он подхватил Карину на руки и занёс в экипаж. Промелькнула мысль, что уже давным-давно никто про неё не заботился. Карина была единственной и полноправной хозяйкой собственной жизни. Своё благополучие обеспечивала сама. Но этому мужчине неожиданно решила довериться, его заботу не побоялась принять. И дело даже не в том, что других вариантов у неё не было. Дело в том, что этот суровый средневековый воин показался ей благородным и надёжным.
Он аккуратно усадил Карину на скамью.
— Меня зовут Торбьон.
Торбьон, Тор — имя ему шло. Резкое, грозное — для уверенного в себе мужчины, рядом с которым чувствуешь безопасность.
— А ваше имя?
Карина молчала. Она пока не проронила ни одного слова. Всё же сказывался шок. Да и что ей ответить? На тот момент она перестала понимать, кто она.
— Я не знаю, — честно призналась она.
Торбьон покачал головой — видимо, снова посчитал, что амнезия — последствия ушиба.
— У меня служит хороший лекарь. Лучший в Хортен-Фьорде. Он подберёт нужные снадобья, — пообещал Торбьон. — А пока буду называть вас Лилией, — он улыбнулся. — Вы красивы, как экзотический цветок.
Карина за свою жизнь слышала много комплиментов. Они её, в общем-то, уже давно не трогали. Но неожиданно нежные слова от сурового воина и его тёплая улыбка проникли в самое сердце.
Глава 78. Я научу
Воспоминания увлекали Карину всё дальше и дальше. Вот она в таинственном родовом замке Торбьона. Он внёс её в свои владения на руках. Посчитал, что лучше Карине не тревожить пораненную ногу, пока её не осмотрит доктор.
Она всё ещё считала происходящее сном, но сновидение становилось всё менее пугающим и всё больше похожим на рыцарский роман, в котором благородный воин спасает принцессу. Хотя какая из Карины принцесса? Тем не менее, Торбьон обращался к ней вежливо и почтительно, будто она была знатного происхождения. Ну, или он просто на неё запал. Карина, что интересно, тоже на него запала. Бывает же так, что мужчина и женщина чувствуют друг к другу симпатию с первого взгляда.
— Прекрасная Лилия, позвольте предложить вам быть моей гостьей до той поры, пока вы не поправитесь.
Карина не стала возражать. Ей по-прежнему некуда было идти, да и зачем куда-то уходить? Карине нравилось, в каком направлении развивается её сон.
Торбьон отвёл ей одну из лучших комнат замка. Просторную и уютную. С балкона открывался чудесный вид на горную реку. У Карины была возможность наслаждаться её журчанием, пока хозяин замка ходил за доктором.
Торбьон не покривил душой, когда назвал своего лекаря лучшим во всём канцлерстве. Карине понравилось, с каким вниманием и дотошностью тот проводил осмотр. Он выписал ей мазь, которой следовало натирать пораненную лодыжку. Но кроме раны на лодыжке, доктор диагностировал у Карины ещё и контузию, вызванную ушибом. Потом на эту контузию Торбьон спишет все странности в поведении и словах Карины, её дезориентацию в пространстве и времени и незнание местных обычаев.
Для лечения недуга доктор назначил усиленное питание и прогулки на свежем воздухе. Так началась спокойная размеренная и безоблачная жизнь Карины в качестве гостьи Торбьона.
Мазь доктора сотворила чудо — рана на лодыжке быстро затянулась, после чего Торбьон взял за правило много времени проводить вместе с Кариной, гуляя по берегу горной реки. Местность там была красивая, но дикая. Торбьон не хотел превращать окрестности своего замка в ухоженный парк — ему нравилась нетронутая природа. Но ради Карины он сделал исключение — велел своему садовнику Корнелиусу смастерить скамью прямо перед тем местом, где река водопадом срывалась вниз.
Они любили сидеть на той скамье и наблюдать за буйством природы. Карину завораживали такие моменты. Хотя она прекрасно отдавала себе отчёт, что волнующие чувства вызывала в ней не столько природа, сколько мужчина, который сидел рядом. Их влекло другу к другу. Сложно было это не замечать.
Через несколько дней, когда нога Карины окончательно зажила, Торбьон пригласил её на конную прогулку.
— Но я не умею держаться в седле, — пришлось отказаться Карине.
— Я научу.
Из Торбьона вышел чудесный наставник. Он был терпелив и внимателен. Карина и представить себе не могла, что уроки верховой езды могут быть такими увлекательными. И Торбьону они тоже явно доставляли удовольствие.
Кажется, это случилось во время их четвёртого или пятого занятия. Снимая Карину из седла, Торбьон выдал в её адрес комплимент:
— Ты прекрасная ученица, Лилия. Я не ожидал, что ты так быстро превзойдёшь своего учителя.
К тому моменту они уже перешли на "ты".
— Ты мне льстишь, Тор, — рассмеялась Карина.
— Ради того, чтобы услышать твой смех, я готов льстить тебе день и ночь, — парировал Торбьон мягкой иронией.
Он всё ещё держал Карину за талию, хоть её ноги давно коснулись земли, и она уже не требовала поддержки.
— Тогда и я позволю себе маленькую лесть, — продолжала смеяться Карина. — У меня никогда не было такого славного наставника как ты. Я, вообще, близка к тому, чтобы назвать тебя лучшим мужчиной в своей жизни.
Последняя фраза вырвалась сама собой. Это не была шутка. Карина действительно так думала. К тому моменту она уже была безнадёжно влюблена в своего спасителя — грозного нежного воина.
Он мягко притянул её к себе. Их губы соприкоснулись. Кажется, Торбьон просто хотел поблагодарить Карину лёгким поцелуем.
— Знаешь ли ты, моя прекрасная Лилия, сколько в тебе женственного влекущего очарования?
Он как будто бы одновременно восхищался и угрожал. Карина внезапно поняла, что лёгким поцелуем не отделается. Томительное предвкушение заставило обвить его шею руками. Торбьон снова коснулся её губ, только теперь поцелуй уже не был невинным. Они оба давно желали этого — и оба дали волю своим чувствам. Это была схватка нежности и напора. Карину в
