Край чужих земель - Марьяна Брай
Грегори проехал до деревни, развернулся и проехал по правой части дороги. Теперь след за ним выглядел и правда, похожим на привычный мне. Грейдеры чистили дорогу в моем коттеджном поселке чище, но здесь такого не было никогда. Теперь, судя по работе нашего нового изобретения, я поняла, что Варис был прав, и небольшие колеса, которые он уже заготовил, облегчат и ускорят задачу. На их весу «нож» будет идти легче.
— Теперь ты видишь, что была неправа? – будто поняв, о чем я думаю, спросил Варис.
— Да, брат, теперь вижу, и рада, что ты смог просчитать это еще до начала испытания.
— Можешь не переживать. Завтра мы закрепим колеса, и можно будет отправить первый грейдер на границу. Думаю, Истан будет прыгать выше елок, когда увидит, что все получилось, - засмеялся Варис.
После Грегори его место занял Варис, чтобы самому опробовать механизм и сделать какие-то правки в чертеже, но, вернувшись минут через тридцать, довольный и розовощекий от мороза, сказал, что все намного лучше, чем он представлял.
— Весной мы начнем вырубать дороги пошире, и у нас будет больше возможностей, сестра. Как же я рад, что мы занялись этим, - радостно сказал он, когда его усадили в коляску.
— Это же можно теперь с самого утра вот так чистить до самой деревни, и не брести утром по сугробам, - сняв шапку и смяв ее на груди, с придыханием сказал кузнец.
— Да, Ниро, теперь ты видишь, как важно то, что ты делаешь? – улыбнувшись мастеру, сказала я. Настроение было – обнять всех и прыгать от радости, но предстояло много работы и ожидание второго и третьего экземпляра, которые находились еще в разобранном виде.
— Я готов не уходить из мастерской графа, госпожа, чтобы быстрее доделать остальные. Это же чудо! Теперь все поедут по нашей дороге, даже в метель у нас будет проезд!
— Ты прав, Ниро. Нужно сделать как можно больше таких «ножей», чтобы отвезти на границу. А еще, думаю, твой сын уже всему научился, чтобы везти их туда и чинить там, коли будет надобность, - довольный не меньше кузнеца, ответил ему Варис.
— Мы с ним доделаем начатые, а я посмотрю за ним. Коли надо, поедет. Не возить ведь отсюда, а там на месте сразу и чинить, - поняв, о чем говорил ему брат, ответил кузнец.
Завтрак наш медленно перетекал в обед, потому что уходить с жарко натопленной кухни, куда мы с началом холодов переместили столы, никто не хотел. Веселый разговор, надежды, планы и радость от хорошо проделанной работы не отпускали.
Я смотрела на лица моих новых родственников, которых уже полюбила, и мысленно благодарила тех бандитов, забравшихся в дом к Лизавете. Что бы меня ждало там? Еще с десяток лет наблюдать за тем, как моя любимица выйдет замуж, уедет в город, оставив меня снова одну? Нет, уж лучше так. В каменном замке с промасленными тряпками на окнах, с вечно мерзнущими ногами, но среди любимых мною людей!
А ноги? Вот этим мы и займемся с Марией зимой! Негоже сигать с голыми задницами, коли есть в этом непонятном месте ткани, шерсть, мех. А вышивка нам пока не нужна. «Не до жиру», как говорится. Сначала самое важное!
***
Варис и Грегори были заняты работой круглые сутки. Мария следила, чтобы они ели, а я далеко за полночь заставляла ложиться спать. Все остальное время мы шили. Распотрошив закрома с тканями, какими-то старыми и пришедшими в негодность одеждами, я выбирала, из чего можно сшить теплые штаны.
Начала я с обычных трусов, потому что без них носить шерстяные портки совсем не счастье. Несколько ночных сорочек и нижних рубах вполне годились, чтобы сварганить из них панталоны. Конечно, больше они походили на шорты, но мы и не то шили в тяжелые годы. Как примерно выглядит выкройка, я понимала и, учтя, что ткани не особо много, сразу брала с запасом. Ну и пусть получатся «парашюты». Под теплыми штанами и платьем их никто не разглядит.
Мария сначала косо на меня смотрела, но потом, когда первая пара пробных штанишек была готова, у нее загорелись глаза. Я вставила шнурок вместо резинки, надела и показала «с чем едят эту обновку». Выкроила вторые того же размера, поскольку Мария была примерно моего телосложения и передала ей. Она уселась шить, но постоянно сравнивала с готовыми. Боялась ошибиться и что-то сделать не так.
Я взялась за брюки. Шерстяное платье, скорее всего, принадлежало матери Алисии. Закрытая грудь, воротничок со сложной вышивкой, завязки на спине. Я выбрала три подобных платья и распорола их. Длины подола как раз хватало на штаны. Не выдумывая велосипед, я добавила к выкройке трусов несколько сантиметров, снова пожалела, что нет резинки и принялась резать ткань.
За три дня у нас было по паре трусов и отличные теплые штаны для каждой. Талия стала объемнее, но дома мы не снимали с плеч шали, а на улицу выходили в плащах. Они были просто теплыми балахонами, и мне недоставало рукавов.
Я попросила Лидию порыться в остальных сундуках и найти плащи. Ведь были же они у хозяев! И тут я вспомнила, что в комнате, где я сейчас живу, до сих пор часть гардероба занята вещами матери Алисии, и там точно было что-то объемное.
Оставив Марию в кухне, я поднялась в комнату, открыла шкаф и как только достала плащ, увидела на полу тот самый сундучок, о котором я забыла напрочь. А ведь хотела посмотреть эти пачки писем, бережно хранимые родительницей.
Забыв о подруге, я перенесла все пачки, перевязанные ленточками на кровать, осмотрела каждую и, оставив самую тонкую, убрала остальные на место. Ее я успею спрятать под подушку, если войдет Мария. Если же она увидит мое «богатство», то «любопытная Варвара» захочет сама прочесть их, а оказаться в них может все, что угодно.
Листы, свернутые три раза, не казались древними, но в заломах и без того плохо понятный почерк почти не читался. Этих букв я не знала, но когда глаза пробегали по ним, текст читался в голове.
Я вспомнила, как садилась писать, и руки писали совсем непривычные мне символы.
