Кристин Фихан - Темный принц
Волки молчаливой тенью подобрались поближе. Михаил ощущал их рвение, крик жажды крови. Оно нахлынуло на него и смешалось с черной ревностью. Стая шептала и взывала к нему, как к своему брату. Чудовище в нем подняло свою голову, требуя свободы. Человеческий парень заявлял о своей невиновности, но также легко можно было прочитать желание в его теле, вдохнуть запах сексуального возбуждения. Для Михаила ничего не стоило прочитать в сыне следы болезни, помещенные туда его отцом.
Темный пристальный взгляд Михаила прошелся по небольшой фигурке Рейвен. От ее вида у него чуть не остановилось сердце и не перехватило дыхание. Она никогда не смотрела вглубь человека - она не приучила себя делать это. Глубоко внутри нее Михаил прочитал сострадание, печаль, изнуренность и что-то еще. Он ранил ее. Это было в глубинах ее огромных глаз. Там также находился неподдельный страх. Она знала, что волки неподалеку, она слышала их голоса, требующие от него защитить свою пару. Для нее стало настоящим ударом понять, насколько восприимчив он был к их примитивной логике, насколько в нем больше животного начала. Незамедлительно его рука обвилась вокруг нее, притягивая к своему плечу, поближе к своему теплу. Он послал молчаливую команду волкам, чувствуя их сопротивление, их нежелание повиноваться. Они могли чувствовать его антипатию к человеку, его собственную жажду крови, его потребность стереть врага, который может представлять угрозу для его пары.
- Я слышал о вашей потере, - выдавил из себя Михаил, его рука обвилась вокруг Рейвен в защитном жесте. - Ваша мать была замечательной женщиной. Ее смерть - ужасная потеря для нашего общества. Ваш отец и я расходились во взглядах, но я бы не пожелал такой смерти ни одному человеку.
Рейвен дрожала как от холода, так и от осознания того, что Михаил мог испытывать такую невероятную злобу по отношению к кому-либо. Она хоть и являлась светом в его темноте, но была неспособна понять, что в первую очередь он хищник. Его ладонь нежно скользила вверх и вниз по ее руке, стараясь ободрить. Михаил усилил свою команду волкам.
- Вам лучше вернуться домой, мистер Романов. Вы нуждаетесь в хорошем сне, тем более эти леса не всегда безопасны. Животные все еще нервничают после прошедшего шторм.
- Спасибо вам за вашу доброту, - сказал Руди, обращаясь к Рейвен, неохотно оставляя ее с человеком, который, казалось, был способен на невероятную жестокость.
Михаил наблюдал, как парень уходит по направлению к безопасной границе города, находящейся за просекой.
- Ты замерзла, малышка, - очень нежно проговорил он.
Рейвен сморгнула слезы, заставляя свои дрожащие ноги идти, делая маленький шаг за раз. Она не могла взглянуть на него, не осмеливалась взглянуть. Она ведь просто наслаждалась красотой ночи. Затем услышала Романова. В ней самой природой было заложено стремление помочь кому-либо, если это было в ее силах. Теперь же она вызвала что-то темное и смертельное в Михаиле, что-то, что глубоко ее встревожило.
Михаил шагал рядом с ней, изучая ее отвернутое в сторону лицо.
- Ты идешь не в том направлении, Рейвен. - Он положил руку на ее изящную спину и направил в нужную сторону.
Рейвен напряглась, а затем увернулась от него.
- Может быть, я не хочу возвращаться назад, Михаил. Может быть, я действительно не знаю кто ты такой.
В ее голосе было больше боли, чем гнева. Михаил тяжело вздохнул и потянулся к ней, его хватка была почти железной.
- Мы поговорим об этом в тепле и комфорте нашего дома, а не здесь, где твое тело подобно куску льда. - И не дожидаясь ее согласия, он с легкостью поднял ее на руки и пошел с невероятной скоростью.
Рейвен вцепилась в него, уткнувшись лицом в его плечо, ее изящное тело дрожало больше от холода, чем от страха перед ним, перед своим будущим, перед тем, чем она стала.
Михаил принес ее прямо в спальню, одним взмахом руки зажег огонь и положил ее на кровать.
- Ты бы могла, по крайней мере, надеть старые ботинки.
Рейвен защищаясь, стянула вокруг себя его плащ, смотря на него из-под длинных ресниц.
- Почему? И я спрашиваю не о туфлях.
Он зажег свечи, смешал различные травы, чтобы заполнить спальню успокаивающей, исцеляющей сладостью.
- Я мужчина-Карпатец. В моих венах течет кровь земли, и я целые века ждал свою Спутницу Жизни. Мужчинам-Карпатцам не нравится видеть рядом со своими женщинами посторонних мужчин, поэтому я борюсь с незнакомыми мне эмоциями, Рейвен. А ими не так-то легко управлять. Твое же поведение совсем не похоже на то, как принято себя вести Карпатской женщине. - Небольшая улыбка изогнула уголки рта Михаила, когда он лениво прислонился к стене. - Я не ожидал, что придя домой обнаружу, что ты ушла. Ты подвергла себя опасности, Рейвен, - тому, чему мужчины нашей расы не могут позволить произойти с их женщинами. А затем я нахожу тебя с человеком. С мужчиной.
- Он испытывал боль, - тихо проговорила она.
Михаил что-то раздраженно проворчал.
- Он хотел тебя.
Ее ресницы затрепетали, синие глаза встретились с его, напуганные и неуверенные.
- Но… нет, Михаил, ты ошибаешься, точно ошибаешься. Я только старалась утешить его. Он потерял обоих родителей. - Она чуть не плакала.
Он поднял руку, призывая ее к молчанию.
- И ты хотела находиться в его компании. Я имею в виду не сексуальные отношения, а чисто человеческую компанию, и не вздумай отрицай этого. Я смог почувствовать эту потребность в тебе.
Она нервно скользнула языком по нижней губе, не думая даже отрицать этого. Она поступила так не раздумывая, подсознательно, но теперь, когда он озвучил это вслух, Рейвен поняла, что он говорит совершенную правду. Она испытывала потребность в человеческом общении, поскольку Михаил был таким напористым, а в его мире все было таким неизвестным. Рейвен было противно, что она ранила его, было ненавистно, что она оказалась тем человеком, из-за которого он чуть не потерял контроль.
- Я сожалею. Я ничего не планировала, кроме небольшой прогулки. Когда же услышала его, то почувствовала необходимость убедиться, что с ним все в порядке. Я не знала, Михаил, что ищу человеческую компанию.
- Я не обвиняю тебя, малышка, что ты… - Его голос был таким нежным, что у нее сжалось сердце. - Я с легкостью смог прочитать твои воспоминания. Я знаю о твоих намерениях. И я бы никогда не стал обвинять тебя за твою сострадательную натуру.
- Как мне кажется, мы оба испытываем трудности, - тихо проговорила она. - Я не могу стать такой, какой ты хочешь, чтобы я была, Михаил. Ты используешь слово «человек», как проклятие, как что-то менее значимое, чем ты сам. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что ты испытываешь предубеждения против моей расы? Может в моих венах и течет карпатская кровь, но в своем сердце и в своей душе я - человек. Я не задавалась целью предать тебя. Я просто вышла на прогулку. Вот и все, что я сделала. Сожалею, Михаил, но всю свою жизнь я была свободной. Изменение крови не способно изменить того, кем я являюсь.
