Джена Шоуолтер - Самый темный соблазн
Из Париса вырвался удивлённый смешок. Он потянул Сиенну вниз, пока её тело не накрыло его.
– Детка, за такие поцелуи я охотно сам себя ударю ножом. Но, к счастью, в этом нет необходимости. У меня уже есть рана, которая нуждается в твоих особенных медицинских навыках.
Глава 31
К тому времени, как они оделись и вышли из своей уединённой пещеры в огромную, суровую реальность, где их ожидал Захариил а-ля Пояс Целомудрия, к Парису вернулась каждая частичка его силы и многое другое. Его мышцы зарядились адреналином, кости усилились сталью. Шаги стали тяжелее из-за вернувшейся массы тела, а также более уверенными.
И всё благодаря Сиенне.
– Я потратил энергию на перемещение падшего... в кое-какое место. Нам придётся идти через проход, – сказал Захариил Сиенне. Щёки его слегка впали, загорелая кожа больше не сияла. – Это же и было твоим предпочтением, да? Раньше ты говорила, что скорее вышла бы на прогулку с Парисом, чем полетела бы со мной. В любом случае, очень скоро ты убедишься в неразумности своего решения, но это лучшее, что в данный момент я могу предложить.
– Да, спасибо, – ответила она с небывалой вежливостью.
– Если собираешься зависнуть с нами, приноси пользу. – Парис встал во главе их группы, вынуждая Сиенну следовать за ним, а ангела – прикрывать их с тыла. – Защищай её ценой своей жизни.
Порыв ветра взметнулся только вокруг ангела, становясь более холодным с каждой проходящей секундой.
– Я и так собирался это сделать. И не важно, какая опасность её подстерегает.
Легкомысленный тон, но выражение лица намекало на то, что Парис сам был угрозой, и в случае необходимости Захариил его устранит.
А это полезно знать.
В течение времени поиска Сиенны, рядом едва ли ошивались какие-нибудь существа, лишь был небольшой свет – малиновое сияние луны. Теперь же во всех направлениях рыскали голодные тени, а свет исходил только от случайных демонов, как те, которые преследовали Сиенну с намерением причинить ей вред. Они ставили на забивание кольев и сжигание заживо.
Парис протянул руку назад, ухватил Сиенну за пальцы и опустил их на пояс своих штанов.
– Не отпускай меня, если тебе не придётся драться.
"Я не хочу, чтобы ей пришлось драться".
– Не отпущу, – послышался уверенный и бесстрашный ответ.
"Вот это моя девочка". Их маленький караван протащился через пустыню, и сейчас проходил мимо чего-то вроде палаточного лагеря. По обе стороны от Париса тянулись палатки. Демон Разврата держал свой большой рот на замке, и на этот раз воин знал, что, вне всякого сомнения, демон спал, насыщенный удовольствием, а не прятался.
Шипение. Клацанье зубов.
Враг.
Парис занялся поиском в темноте источника звуков и обнаружил его на вершине ближайшей палатки. Он бросился в действие. Наклонившись, он скользнул на колени, проводя клинком вдоль тел лозоподобных существ, с которыми столкнулся на подъёме к утёсу. Секундой позже Парис снова оказался на ногах, наблюдая, как останки скользят с краёв тента палатки.
Нет времени на расслабление. Ещё три существа обрушились сверху. Парис продолжил работу клинком, рассекая, отсекая, и по доносившемуся сзади хрюканью понимал, что Сиенна и Захариил тоже вовлечены в борьбу.
Парис бросил беглый взгляд на свою женщину, чтобы проверить её состояние – она глянула на него в ответ, нанося удары, прикрывая его спину – и убедился, что она не ранена. Одна из лоз устремилась в её направлении, обнажая клыки из пары острых как бритва листьев. Сиенна была слишком занята, защищая Париса, чтобы заметить эту угрозу.
Воин выставил руку и тут же ему вырвали кусок кожи и мышц. Парис сдержал рёв боли. Ладно, теперь он знал, что сочилось с тех зубов. Кислота.
– Унеси её отсюда, – приказал Парис Захариилу, попеременно скрещивая и распрямляя руки. По сторонам разлетались шмотки лозы. Воин скорее выбрал бы расстаться с Сиенной так, чем отдать врагу.
– Я же сказал, что потратил всю энергию на перемещение падшего.
Парис с самого начала знал, что нужно было прикончить этого ублюдка, но нет же. Он посочувствовал положению парня. Урок усвоен. Покажешь свою добрую сторону и бах, позже за это тебя накажут.
– Я не оставлю тебя. – Сиенна схватила стебель лозы и отрубила верхушку кристаллическим клинком, который ей дал Парис. Она была быстрой, но не достаточно, и скоро, вероятно, эта лоза обмотает её с ног до головы. – Я, должно быть, уронила пистолет в воду. Прости.
Тьма... поднималась... Парис отбросил кинжалы и достал кристаллический клинок. Всего лишь одна мысленная команда, и металл удлинился... становясь факелом с потрескивающим огнём. Он прижал его к кожаным стенкам палатки, и материя тут же воспламенилась... а искры перекинулись на следующую палатку.
Вопли смешались с треском пламени, когда Парис, Сиенна и Захариил бросились прочь.
Спустя милю или около того, они замедлились и Захариил сказал:
– Я думал, вы хотели остаться незамеченными.
– Нам нужно отправить сообщение. – К счастью, ночные существа его также получили: "Свяжитесь с Парисом и его командой, и поджаритесь". Они держались на расстоянии. Только присутствие Сиенны останавливало Париса от того, чтобы вернуться и разгромить всё.
Он хотел причинить им боль, но её сохранить в безопасности хотел больше.
"Ты всегда можешь вернуться за ними".
Да, верно. Когда Сиенна его оставит, Парису потребуется хорошая драка, чтобы прийти в норму.
Отлично. Теперь от мысли, что она покинет его, Парис снова и снова сходил с ума. Он только несколько часов спустя начал успокаиваться. Никто и ничто не смели подходить к ним, и всё чаще и чаще мысли Париса возвращались к словам Захариила.
Тьма Париса... его вспыльчивость. Захариил имел в виду, что в один прекрасный день Парис обидит Сиенну. Хотя, когда они были в пещере, и им завладела тьма, поглощающий гнев, Парис полностью осознавал, с кем находится. Он не позволил выйти из себя в её присутствии.
С теми лозами произошло тоже самое. Парис осознавал, что Сиенна рядом. Он ставил её защиту превыше уничтожения тварей.
Хорошие новости, так ведь? Вот только, что если она пробудит его нрав? Что делать, если вся его тьма сосредоточится на Сиенне?
Вот чёрт, нет. Этого не будет. Захариил сделал его параноиком, вот и всё. Но однажды посеянные сомнения могли жить собственной жизнью, раздражая Париса возможными перспективами.
Сиенна затрагивала его так, как никто другой. Она приняла его таким, каков он есть: хороший, плохой, опасный. Но если она когда-нибудь придаст его, если когда-нибудь обманет или пойдёт против него, Парис не мог предугадать, как на это отреагирует. Особенно теперь, когда познал острые ощущения её полной отдачи.
