Ольга Куно - Графиня по вызову
— Да, ваше сиятельство, это моя слабость. — Я улыбнулась, скромно опуская глаза, будто смущаясь от такого признания. — А уж работы Кинтаны! Воистину этого человека наградила талантом сама богиня творчества!
— Несомненно, — подтвердил герцог, теперь приглядывавшийся ко мне куда более доброжелательно.
— Вы только обратите внимание, какая точная работа, какое уважение к деталям! — продолжала ворковать я. — Несмотря на то, что эта лента, казалось бы, присутствует в композиции с исключительно орнаментальной целью, она прекрасно дополняет образ, работая на выражение индивидуального характера!
Герцог согласно покивал, продолжая присматриваться ко мне с возрастающим интересом.
— О, а вон то панно? — Я повернулась к огромному полотну, на котором был чрезвычайно натурально изображён сад с увитой виноградом беседкой. — Полагаю, это работа Пабло Эскатто?
— Вы совершенно правы, — кивнул Кальво. — Я к этим рисункам более равнодушен. Но их очень любит моя дочь. Полагаю, ей будет приятно с вами познакомиться. У вас хороший вкус, а в наши дни это — редкость. — Герцог обвёл зал с собирающимися постепенно гостями крайне неодобрительным взглядом. — Приходите завтра на женскую половину. Там регулярно собирается компания достойных и благородных дам.
— Благодарю вас, ваше сиятельство. — Я присела в реверансе. — Непременно приду.
— Что за чушь ты несла про орнаментальные цели? — тихо осведомился Арман, когда, покинув герцога, мы прошествовали в глубь зала.
Собственно бал ещё не начался. Как и обычно на подобных торжествах, танцы начинались лишь к концу первого часа. Пока же гости неспешно собирались, здоровались и знакомились. Музыканты наигрывали модные мотивы, создавая лёгкий, приятный фон. Лакеи разносили подносы с вином и угощениями. Дамы медленно бродили по залу, демонстрируя свои наряды и разглядывая чужие.
— Понятия не имею, — честно ответила я, тоже понизив голос. — Вычитала в какой‑то книжке и заучила. Зато теперь герцог наш. Ты ведь хотел завести полезные связи, муженёк? Не находишь, что твоя жена заслужила поцелуй щёку?
— Заслужила, и бесспорно!
Недолго думая, Арман подкрепил свои слова делом. Число устремлённых на нас любопытствующих взглядов на время увеличилось. Мы вообще привлекали внимание. Во — первых, для многих присутствующих мы были совершенно новыми людьми. Если у Армана здесь были знакомые и даже несколько приятелей, то меня все видели впервые. К тому же и парой мы были красивой. Арман отлично выглядел в тёмно — сером камзоле, интенсивно расшитом серебром, из‑под рукавов которого выглядывали манжеты белоснежной рубашки. Вообще‑то я не слишком люблю серый цвет, но данный оттенок действительно смотрелся весьма благородно. Брюки были того же цвета, что и камзол. Картину весьма удачно дополняли высокие сапоги и белый шейный платок.
На мне было платье моего любимого цвета — насыщенного зелёного, изумрудного оттенка. Открытый корсаж, широкая юбка благодаря контрасту подчёркивает тонкую талию, золотое шитьё, оплетающее платье ненавязчивым узором, хорошо сочетается с основным цветом. Узкие рукава плотно облегают руки от плеча до локтя, а затем резко расширяются, что позволяет, приподняв руку, продемонстрировать нежную кожу на предплечье. Изумрудное колье и такие же серьги якобы подарены любящим мужем. Белый веер висит на специальном обвивающем запястье шнурке, что оставляет свободными обе руки. Серые глаза томно взирают из‑под объёмных чёрных ресниц.
— Ну что ж, рассказывай, кто здесь есть, — предложила я, когда мы остановились возле того самого панно работы Пабло Эскатто. — На кого стоит обратить внимание?
Я принялась плавно обмахиваться веером, заинтересованно оглядывая зал. Взгляд сам собой остановился на седовласом мужчине среднего роста, на вид ровеснике герцога, одетом в длинную тёмно — бордовую сутану.
— Это, как ты понимаешь, кардинал Эсталии, его преосвященство Леандр Монтерей. — То ли Арман проследил за моим взглядом, то ли самостоятельно счёл, что этот человек заслуживает первенства. — Правая рука короля, хотя и себе на уме, человек весьма проницательный, властный и жёсткий. С ним, как ни с кем другим, следует держать ухо востро.
Я кивнула. В принципе, комментариев Армана не требовалось: всё было понятно и так, по одному только взгляду на кардинала. Не обманывал и тот факт, что его преосвященство держался ненавязчиво, даже скромно, и по большей части стоял в стороне, не распоряжаясь, не вмешиваясь в разговоры и регулярно улыбаясь приветствующим его придворным.
— А это, — Арман коснулся моей руки и тихонько развернул мои пальцы, указывая направление, в котором смотреть, — наследный принц Эсталии, Рикардо Дельтаго. Единственный сын Боливера Третьего.
Я с интересом присмотрелась к высокому и, на мой вкус, излишне худому мужчине с узким лицом, облачённому в тёмные брюки и бордовый камзол, немного напоминавший своим оттенком сутану кардинала. Взгляд задержался на длинных пальцах и крупном рубине на одном из перстней. Для дани моде всё же слишком броско; должно быть, это семейная реликвия.
— У принца слава любителя развлечений. Они с друзьями — завсегдатаи нескольких увеселительных учреждений, репутация пары из которых основательно хромает, — продолжал просвещать меня Арман. — Рикардо любит попойки с приятелями, охоту, тесное общение с прекрасным полом.
— Что‑то не похоже, — проговорила я, с сомнением глядя на принца.
Бледный цвет лица, напряжённость во взгляде, мрачный изгиб губ. Рикардо Дельтаго не производил впечатления любителя поразвлечься. Казалось, что присутствие на балу его тяготит или, по меньшей мере, не приносит радости.
Будто в подтверждение слов Армана принц и его спутник громко рассмеялись, едва последний закончить рассказывать его высочеству какую‑то историю. Судя по выражению их лиц, наверняка это было что‑то непристойное. Смеялись эти двое громче, чем предполагает дворцовый этикет, но ведь для принцев любые ограничения условны. Однако и тут я лишний раз убедилась в собственной правоте. Принц хоть и смеялся, но без огонька, и его смех оборвался очень быстро. После этого на лице не осталось даже тени улыбки, словно он вовсе не веселился секунду назад. Скорее смеялся по инерции, осознавая, что в таких ситуациях люди смеются.
— Возможно, он успел остепениться, — пожал плечами Арман. — Я, как‑никак, видел его мало, особенно за последний год. Большую часть времени меня не было в Эсталии.
— Любопытно, — тихо, обращаясь скорее сама к себе, проговорила я.
Не верю в то, что люди меняются. Во всяком случае, без очень веской причины.
