Шеррилин Кеньон - Одна безмолвная ночь (Зефира и Страйкер)
Страйкер пошатнулся под тяжестью новостей. Он отвлекся от поединка, взглянув на свою дочь и ее испуганное выражение, отмечая в чертах ее лица едва различимые отличия от черт ее матери. Эта оплошность дорого обошлась ему: Зефира вонзила кинжал прямо ему в грудь, совсем рядом с его даймонской меткой… Еще одним миллиметром выше, и он бы обратился в пыль.
Как оказалось, это адски больно.
— Стой! — вскрикнула Медея, подбегая к матери и оттаскивая ее назад.
Страйкер выругался, накрыв рану ладонью, и, вопреки боли, почувствовал возбуждение.
Зефира оттолкнула Медею прочь, снова приближаясь к нему. Он поднял меч, готовый сражаться. Медея снова бросилась между ними и оттеснила мать.
— Он действительно мой отец?
Зефира метнула в него меч. Страйкер быстро увернулся, успев почувствовать тепло лезвия, едва коснувшегося его щеки, прежде чем тот вонзился в стену позади него.
Взбешенный, он направился к ней.
Медея повернулась к нему со столь исключительным «юриановским» выражением лица, что полностью ошеломило его.
Юриан. Его бесценное дитя. Единственный сын, значивший для него все. И в этот момент он осознал, что Зефира не солгала.
Медея была его дочерью.
Реальность произошедшего обрушилась на него и почти поставила на колени. У него была дочь, и она была жива…
Медея нервно сглотнула, изучая его.
— Ты Страйкериус? Сын Аполлона?
Страйкер кивнул.
Она бросилась к нему, но мать схватила ее за руку и притянула, заставляя остановиться.
— Не смей обнимать его. Только не после того, как он бросил нас, обрекая на смерть.
— Никогда! — прорычал он. — Это ты солгала мне, сказав, что потеряла ребенка.
— Потому что не хотела привязывать тебя к себе. Я хотела, чтобы ты остался, потому что любишь меня. Но, сама по себе, я была недостаточно хороша для тебя, разве не так? Ты приполз на коленях к своему отцу, и для чего? Чтобы он мог проклясть каждого, имеющего хоть каплю крови аполлитов в своих венах? Я говорила тебе, что твоему отцу плевать на тебя. Тебе следовало прислушаться ко мне.
Она была права, но это не оправдывало ее лжи. Каждая частичка ее предательства была так же велика, как и предательство отца.
— Ты вышвырнула меня.
Она закатила глаза.
— Ты всегда был таким тупицей.
Кессар рассмеялся вслух.
— Наконец хоть кто-то со мной согласен.
Страйкер свирепо взглянул на демона, о чьем присутствии совершенно забыл.
— Почему ты еще здесь?
— Ценность этого зрелища неизмерима. Никогда не видел мужчину, получившего такую взбучку всего лишь от женщины.
Он едва закончил говорить, как Медея выбросила руку вперед. Нечто черное вылетело из ее руки. Страйкер понял что это лишь после того, как оно захлестнулось вокруг горла Кессара, повалив того на пол.
Асфиксен. Оно напоминало бола [7], но было гораздо меньше и намного смертоноснее.
Размашистым шагом воина Медея подошла к демону. Она схватила один из черных шаров размером с мячик для гольфа и подтянула демона поближе к себе, пока он, хватая воздух ртом, пытался ослабить проволоку, душившую его.
— Никогда недооценивай женщин, демон. В этом мире правиммы.
Страйкер почувствовал, как холодок пробежал вниз по позвоночнику. Она была Юрианом…
Только женщиной.
Он не мог гордиться сильнее.
Оттолкнув Кессара назад, она изящным рывком по дуге высвободила проволоку.
— В следующий раз думай, прежде чем потерять голову.
Глаза Кессара пылали яростью.
— Крошка, ты и я станцуем вновь. Как-нибудь в ближайшее время.
Она спрятала асфиксен обратно в рукав.
— Я принесу музыку.
Кессар исчез.
С довольной улыбкой Медея повернулась к ним.
Страйкер скрыл то, как его это позабавило.
— Знаешь, он самый опасный из своего рода.
— Он — ничто по сравнению с ней, — гордо заявила Зефира. — Ты не можешь даже представить, какими силами обладает Медея. Не то, чтобы это было важно для тебя…
Прежде чем Страйкер смог открыть рот, чтобы ответить, она ударила его головой. На мгновение он увидел звезды, прежде чем тьма поглотила его.
Опускаясь на колени на землю перед Страйкером, Зефира вытащила кинжал из ботинка, намереваясь убить его. Но когда она уже собиралась вонзить его, Медея поймала ее запястье.
— Что ты делаешь?
Ее решительный взгляд встретился со взглядом матери.
— Он мой отец. Могу я хотя бы поговорить с ним, прежде чем ты убьешь его?
Зефира фыркнула.
— Твой отец — засранец, милая. Спроси любого, с кем он спал. Ты ничего не упустила, и если ты не позволишь мне убить его сейчас, потом тебе придется сделать это самой.
— Тогда позволь мне сделать это позже. Я хочу провести с ним хотя бы пять минут.
Зефира вырвала свою руку из хватки Медеи.
— Не будь смешной. Артемида хочет его смерти. Если бы не она, нас бы здесь не было. Твой папаша, — она подчеркнула это слово, — бросил нас.
— Знаю. Ты говорила мне это столько раз, что это навсегда отпечаталось в моей голове. Но он — еще и часть меня. Я хотела бы закрыть эту дискуссию.
— Тебе действительно необходимо перестать смотреть Опру [8]. Ты приносишь смерть, девочка. Веди себя соответствующе.
Одним быстрым изящным движением Медея выкрутила кинжал из ее руки и приставила к горлу Зефиры.
— Ты права, мам. Встань и отойди. Я беру его под охрану.
Зефира гордо улыбнулась. А потом обезоружила дочь.
— Просто помни, милая, хотя ты можешь повелевать демонами, ты не можешь управлять им. — Она склонила голову вниз, чувствуя, как ее глаза из даймонских становятся ярко-оранжевыми.
Страйкер пришел в себя от сильной боли, пульсирующей в голове. Мгновение он не мог вспомнить, что послужило причинной появления этой боли. Но, открыв глаза, он обнаружил себя прикованным цепью к стене, и все стало ясно.
Его первая жена вернулась, чтобы отомстить.
Разъяренный, он вскочил на ноги и дернул за толстую цепь, приковавшую его к стальному анкеру в стене. На каждом запястье и лодыжке были оковы, и хотя у него была некая свобода передвижения, далеко уйти он не мог.
Но его положение было безмерно лучше, чем у мужчины, прикованного к стене напротив. Высокий и гибкий, он выглядел так, будто некто провел его через ад. Буквально. Грязные спутанные темно-рыжие волосы спадали ниже плеч. Полностью обнаженное тело было покрыто синяками и следами от укусов. Тот факт, что они виднелись сквозь обильные черные родовые татуировки, нанесенные на торс, руки и бедра, свидетельствовал о том, как глубоки и ужасны они были. В отличие от Страйкера, он удерживался в стоячем положении, с руками, вытянутыми высоко над головой. Тонкие черты его лица закрывала густая неопрятная борода.
