Князь Штормовых Земель - Екатерина Соловьёва
– Твой отвар готов, – вместо приветствия бросила Рива, не отрываясь от занятия.
Миисса подошла ближе и взяла в руки пузырек, взамен опустила на стол мешочек с пятью золотыми монетами. Цена высокая – на эти деньги можно купить несколько кусков отборного мяса или семь мешков пшена. Каждый месяц они работали не покладая рук, чтобы выкроить эти пять золотых. Но выбирать не приходилось, ведь отвары спасали мамину жизнь.
– В следующем месяце я приду снова, – сказала Миисса, собираясь уходить.
Половица под ногой жалобно скрипнула, испугав Мииссу. Она вздрогнула, а потом ее пригвоздил к месту такой же скрипучий голос ведьмы:
– Больше ничего не желаешь?
– Простите? – вежливо спросила Миисса, снова поворачиваясь к хозяйке дома. Ей становилось не по себе в этом месте, а желания разговаривать не было вовсе, но игнорировать вопрос не стоило.
Звук режущего ножа затих, Рива наконец подняла на нее взгляд. Глаза горели ярче пламени свечей, неизменно отвлекая от неровных шрамов, уродующих лицо.
– Как здоровье твоего возлюбленного?
Миисса замерла.
– Обычное воспаление, – как можно беззаботнее ответила она, пытаясь отвести взгляд.
– Ну-ну, – тихо хмыкнула Рива, возвращаясь к работе. Снова раздался монотонный звук режущего ножа, добавлявший дому мрачности.
Терзаясь неприятным предчувствием, Миисса направилась к двери. Пальцы замерли на дверной ручке, когда за спиной снова раздался скрипучий голос:
– Если обычное воспаление не пройдет через два дня – он умрет.
– Что? – Миисса резко развернулась. Ведьма молча резала корешки, словно не слышала вопроса. – Вы знаете, что с ним?
От духоты начинала кружиться голова, а от густого запаха трав свербело в носу. Сердце гулко стучало в груди. Волосы взмокли. Платье неприятно липло к спине, а пальцы, крепко сжимавшие пузырек, вспотели.
– Приходи на второй день, – наконец ответила Рива. – Но помни, что цена всегда высока.
Понимая, что ведьма больше ничего не скажет, Миисса почти выбежала из дома и с жадностью вдохнула свежий и прохладный после дождя воздух. Бросив последний тревожный взгляд на зеленую крышу, она поспешила покинуть владения ведьмы.
Дома мама сообщила, что получила крупный заказ на несколько букетов, и ей потребуется помощь. Миисса терзалась от того, что не может отказать ей и не проведает Тияра.
Слова ведьмы не выходили из головы все время, пока она собирала полевые цветы. Ей не доставляла удовольствия прогулка среди деревьев в поисках кустиков земляники, не радовало пение птиц, разливавшееся по лесу. Здоровье Тияра беспокоило, а слова о его возможной смерти полностью выбивали из сил. В голове снова и снова крутилась навязчивая мысль: «А что, если ведьма окажется права?»
Миисса вернулась домой поздно вечером. Времени на то, чтобы навестить любимого, не оставалось, и из-за этого всю ночь она мучилась кошмарами. Наутро ощущение тревоги усилилось. Спешно позавтракав, Миисса убедилась, что мама пока не нуждается в помощи, и направилась к Тияру.
Высокий дом с широкими наличниками и искусной резьбой на двери стоял почти в самом центре поселения. Отец Тияра имел собственное дело: занимался обработкой драгоценных камней, добываемых в здешних горах. Их семью можно было считать зажиточной, а по местным меркам так и вовсе богатой. Тияр – единственный ребенок, наследник и преемник семейного ремесла. Родители души не чаяли в сыне, а он никогда их не разочаровывал. Поэтому в дни болезни ни мать, ни отец не находили себе места от волнений.
Миисса без стука вошла в дом – она всегда была желанным гостем, – прошла знакомым маршрутом до комнаты Тияра и осторожно толкнула дверь. Он лежал на постели, с которой не мог подняться уже четыре дня. Рядом сидела мать, вышивавшая на рукавах белой рубахи символы-обереги. Миисса сразу узнала узоры – ее мама делала то же самое в очень тяжелые времена.
– Хиса Сарпи, – тихо обратилась она к маме Тияра, подходя к кровати и присаживаясь на край. – Как он?
– Вчера жар продержался целый день, – хриплым голосом, словно после долгого сна, ответила женщина. – К ночи мы его сбили, но чувствую, скоро поднимется снова.
Миисса ласково коснулась лба Тияра, отметив, что его лицо приобрело болезненный серый цвет, а губы высохли и потрескались. Кожа была липкой, но холодной. Тияр даже не почувствовал прикосновения, находясь в полубреду.
– Когда он последний раз ел?
– Вчера утром, – ответила хиса Сарпи, стирая платочком навернувшиеся слезы. – Ему было немного лучше, он смог позавтракать, а потом начался жар. Мы с отцом стараемся поить его, но не всегда получается.
– Мне нужно идти, но я постараюсь прийти еще раз. У мамы сегодня много работы, я должна помочь, – извиняющимся тоном произнесла Миисса, гладя Тияра по волосам. Она наклонилась и легко коснулась губами его лба, мысленно произнося молитву Асмати.
– Ступай домой, ты ему все равно не поможешь. – Хиса Сарпи сжала ее руку. – Скоро вернется Матур. Он отправился на Яль набрать воды и попросить у Шыв сил, чтобы наш сын смог побороть слабость.
– Пусть же дух донесет наши молитвы до Великого бога. – Миисса одновременно с матерью Тияра коснулась лба и подняла пальцы к небу.
– Спасибо, милая.
Покинув дом Тияра, Миисса отрешенно брела по дороге. Мысли занимало здоровье возлюбленного, которое не становилось лучше. Все сильнее терзали сомнения по поводу сказанных ведьмой слов. Могла ли та действительно знать о чем-то, что неизвестно ни Мииссе, ни родителям Тияра? Могла ли сама Рива наслать на него эту слабость?
Дом оказался пуст. Мама, скорее всего, отправилась в лес или ухаживала за цветами в теплицах. Это к лучшему – Миисса могла подумать в одиночестве. Она прошла в кухню и опустилась на стул.
Центр стола украшала ваза с лилиями, от которых разливался сильный аромат. Только сейчас Миисса не могла насладиться этим. Она с тревогой посмотрела в окно. Темнело. Рива сказала приходить к концу второго дня, и это время уже наступило.
Поднявшись, Миисса почти бегом бросилась в большую комнату. Там, в неприметной деревянной шкатулке, они с мамой держали свои немногочисленные накопления. Даже боясь представить, во сколько ведьма оценивает жизнь человека, Миисса переложила из шкатулки десять золотых в мешочек, который носила на поясе. Позже она обязательно расскажет обо всем маме и вернет каждую монету.
По пути к двери Миисса поймала свое отражение в зеркале и остановилась. Темные пряди давно выбились из косы, делая прическу неряшливой, под глазами появились темные круги из-за бессонной ночи, губы побледнели. Ее внешность, казалось,
