Крылатая удача Мэррила - Марианна Красовская
Теодор замер. Его плечи напряглись. Лицо стало совершенно пустым.
— Знаешь уже, — тускло произнес он.
— Серж проболтался.
— Контрабанда, — коротко сказал Тео, пряча глаза. — С шерстяными. Во время военных действий.
— Что, никого не убил?
— Нет. Я не люблю кровь и страдания.
— Только деньги? — понимающе хмыкнула Элен.
— Ты не собираешься убегать с криками, да? — плечи Тео чуточку расслабились. — И ловцов вызывать не станешь?
— Ну, Агата же тебя в дом пустила, — криво улыбнулась Элен. — А она умная девочка. Кто я, чтобы оспаривать ее решение? Что возил, кстати?
— Камни, — глаза мужчины затуманились воспоминаниями. — Лекарства. Шерстяные — отличные медики. Ювелирку возил, она всегда в цене. Редкие продукты вроде сыров или колбас. Иногда брал заказы на бытовые артефакты. Ничего опасного. За оружие не брался, хотя предлагали.
— И сколько дали?
— Двести двадцать четыре года. Плюс полная конфискация.
Элен присвистнула.
— Что-то многовато.
— Законы Эйлерана суровы. А ведь еще война шла. Меня тут же записали и в уклонисты, и в изменники. Эдвард, конечно, приплатил кому надо, обвинение в измене не звучало в суде. Но в целом набралось порядочно сроков. Но я рад и тому, что не смертная казнь.
— Эдвард, — уцепилась за знакомое имя Элен.
— Ну да. Эдвард Мэррил. Твой предок.
— И почему Мэррилы замешаны во всех безобразиях? — задумчиво пробормотала женщина.
— Потому что они их и затевают, — фыркнул Тэо. — Или ты считаешь, что я сам сбывал все привезенное добро и искал заказчиков? Конечно, это делал Эд. Он был главным в нашем тандеме. А я только исполнитель.
— Но ты его не сдал?
— А смысл? Ну скосили бы мне лет пятьдесят, что это изменило бы? Эду нельзя под суд: он был из ближнего круга старого Императора. Ему бы не удалось избежать обвинения в измене.
— Он его и не избежал, — заметила Элен.
— Ну это да. И все же выкрутился. Скользкий он был, как утка в воде. Шанаторов, вон, всех вырезали, а Эда в ссылку слили.
— А в чем ты еще врал? — с любопытством спросила Мэррил.
— Ну, я не вдовец. Моя жена со мной развелась, когда объявили срок заключения. Честно сказала, что двести лет ждать не будет. Дети меня знать не знают, дома своего нет, работы тоже нет и с такой статьей вряд ли будет. Никто не захочет брать на службу птицу из клетки. Я ведь и курьером могу, и механиком, и шью, и готовлю сносно. В тюрьме научился, знаешь ли, там времени свободного много было. В общем, только Агатка и сжалилась надо мной. Денег, сказала, нет, а крыши над головой — сколько угодно, живи хоть в башне, хоть в кухне, хоть в комнатах сторожа. Ну я и живу.
— Да-да, огородик, курочки, рыбалка, охота. Скажи еще, что не приторговываешь ничем запрещенным.
Теодор слегка смутился и опустил глаза. Замолчал угрюмо. Элен решила, что с бедняги на сегодня достаточно, и так многое уже рассказал. Остальное позже.
Ничего криминального в прошлом Тео она не увидела. Нормальный мужик. Обычный. Что попался — так не повезло просто, с кем не бывает.
Зато бытовой магией владеет, готовит, по хозяйству полезный. Агата молодец, что его приручила.
— Так мне чего, уходить теперь? — не вытерпел тяжелого молчания Теодор. — До весны-то можно пересидеть? Сейчас холодно, непогода. И кур жалко.
— Куда еще ты собрался? — удивилась Элен. — Размечтался. Тут лестницу в башню перебирать надо, освещение наладить, я, что ли, за этим следить буду? Или, может, птенчики?
— Ну это…
— Что «это»? Не дури, Тео, ты тут уже свой. Насчет огорода, кстати: нужно парники поставить будет. И купить холодильную установку. И кухню в порядок привести. Кстати, ты штукатурить умеешь? Нет? Я тебя научу. Вот что, дружок. Мне нужен каталог стройматериалов, сможешь достать?
— Смогу, — растерялся Теодор. — На почте в деревне выпишу. Ты всерьез, что ли?
— Ну кто-то должен замком заняться. Агатке нужна нормальная комната. Да и я в таком свинарнике жить не намерена. Есть у меня, конечно, одна мысль, но я ее пока думаю. Если выгорит — будет славно.
Глава 5
Материнский инстинкт
Ночевала Элен, как и собиралась, в спальне Агаты. Пришлось все же карабкаться по этой скрипучей лестнице в очередной раз. Но не на полу. В шкафу неожиданно нашлась обычная раскладная койка. И еще — дюжина ночных рубашек, точных копий тех, что были на бедняжке Агате. Элен решила, что они остались от какой-нибудь из прабабушек.
Все в этом доме осталось от прабабушек, кроме, пожалуй, косметических средств. Флаконы в купальне были вполне современными, и на том спасибо.
Агата спала очень тихо, не шелохнувшись даже: умаялась, бедняжка. Элен же полночи проворочалась на койке. Нет, ей было вполне комфортно. В своих путешествиях она спала и на земле, и в палатке, и в гамаке. Просто она из тех людей, которые несли людям помощь и причиняли добро.
И Агату было по-человечески жалко. У девочки только начала жизнь налаживаться: учеба, работа, возможно, даже парень появился — ну не могла такая хрупкая красота остаться незамеченной! И вот теперь ее снова запихнули в старый грязный замок, и даже в уборную самостоятельно она сходить не могла.
Наверное, Элен родила недостаточно детей. Не удовлетворила, как говорится, до конца свой материнский инстинкт. Ей хотелось об Агате заботиться. Были бы у нее внуки — она стала бы лучшей в мире бабушкой — не той, что пекла бы пирожки и вязала шарфики, а той, кому не лень разглядывать червяков в парке и гладить всех кошек в округе. Но внуков у нее не было, и теперь она твердо решила удочерить Агату. Понятно же, что девочка пропадает.
Но что она, чужая в этом мире и в этом замке тетка, вообще может сделать? Помыть полы? Протереть окна? Этого недостаточно, к тому же полы испачкаются вновь. Чтобы привести имущество Шанаторов в нормальное состояние, нужны деньги, а денег у Элен не было. Ну как, не было, были — мэрриловские. И что-то ей подсказывало, что Джонатан, который распоряжался финансами семьи, не обрадуется, обнаружив, что Элен их тратит на чужой замок.
А ведь Агату нужно выкармливать. И
