Разожги мой огонь (СИ) - Май Татьяна
— Чего уж там, — буркнул Огневик, втайне довольный.
— Жених-то хлеб мой, наверное, и не попробовал даже? — Огневик протрещал что-то неопределенное. — А ему бы полезно было. Мягкий хлеб, говорят, и нрав крутой смягчает.
— А ты, девица, никак, хлеб пекла, до того, как сюда попасть? — И хоть слышал Огневик разговор ее с хозяином вулкана, решил больше узнать. Да и хозяина обсуждать боязно. Огневик помнил — тому всегда все ведомо.
— Булочную держала, — протянула девица невесело. — Каждый день до света вставала, пекла, а потом ко мне люд шел. Кто за хлебом, кто за сдобой, кто за сластями, а кто и за караваем свадебным. Бывало, и из дальних селений приезжали.
— Да ну? — не удержался Огневик.
Кивнула.
— У меня над входом в булочную крендель расписной висел, я сама придумала и плотнику рисунок показала, чтоб не напутал чего, а после, когда крендель готов был, сама и расписала его. Помню, едва ль не все детишки селения прибежали на этот крендель посмотреть, а я напекла точно таких же, сахаром свекольным полила и их угощала. — На губах невесты хозяина вулкана горькая усмешка расцвела, и Огневик только тогда опомнился. Может статься, и прав был хозяин, что не велел о прошлой жизни девице напоминать. Но она опять удивила, в третий раз за утро. Тряхнула косами черными и сказала: — Не хочу я о прошлом думать. Не сейчас.
— А вот это правильно, — одобрил Огневик. — Прошлое, того-самого, пусть в прошлом и останется.
— Согласен со мной, выходит? — спросила, прищурившись.
— А как же! Вот то, что сейчас происходит, это, того-самого, самое настоящее и есть. Этим-то дорожить и надо.
— А ведь и то верно. Покажи-ка мне тогда, Огневик, чертог хозяина вулкана. Ты ведь тут, уверена, каждый угол знаешь, — улыбнулась так заразительно, что Огневик и повода для отказа не смог отыскать.
Глава 5
— Туточки вот у нас западный зал, Рубиновым зовется. Видишь, девица, колонны, что свод удерживают, красным сверкают?
— Вижу, — отозвалась равнодушно.
Огневик говорил и говорил, а у меня от бесконечных залов уже в глазах рябило. Сама виновата. Думала, дух мне интересное что покажет, но он оказался хитрее — водил по пустым чертогам хозяина вулкана, где и убранства не было никакого.
— Рубиновые они и есть, оттого и зал так зовется. Раньше-то вместе с невестами, первыми красавицами селений, сундук рубинов давали, да прошли те времена. Потом люд смекнул, что и без каменьев драгоценных хозяин вулкана жертву примет. — Огневик задумался на несколько мгновений. — А после и с красавицами туго стало. Откупаются хворыми да умирающими. А хозяин, того-самого…
Я уши навострила, но Огневик опомнился будто и поспешно о другом залопотал.
— А там вон, видишь, — махнул огненной рукой в дальний конец зала, где на возвышении кресло из черного камня стояло, — трон хозяина вулкана. Раньше-то здесь с невестами он в первый раз встречался.
— Отчего ж теперь в покои сразу к себе зовет? — поинтересовалась насмешливо, рассматривая выточенные из черного непроницаемого камня крылья, что за троном раскинулись. То ли драконьи, то ли еще какого чудища из сказаний — не разберешь.
— Ты, девица, не дерзи. Особливо хозяину вулкана, — погрозил Огневик ярким трескучим пальцем, но на вопрос так и не ответил. — Дальше ступай. Там вон у нас Янтарный зал на очереди, потом Коралловый, затем и до Гранатового доберемся.
Мысленно вздохнув, произнесла, ни на что уж особо не надеясь:
— А можно ли как выйти отсюда? Отца-Солнце бы увидеть…
Огневик замер, почесал голову, рассыпав сноп искр.
— Отчего ж нельзя, можно. Сразу бы и сказала, что на воздух свежий хочешь. А я тут ей про залы да рубины… — бубнил Огневик, пока я резвой козой чуть не скакала за ним через бесконечный Рубиновый зал.
Совестно стало. Кабы не дух, сидела б одна в своих покоях, от тоски задыхаясь. Хозяину вулкана-то я только для обряда и нужна.
— Ты, Огневик, на меня обиду не таи. Я все запомнила, что ты сказывал. Только вот не привыкла в четырех стенах сидеть, пусть и рубиновых, да и Отца-Солнце хочется повидать, ведь…
«…может статься, завтра его уже не увижу», — едва вслух не сказала, да вовремя губы сжала.
— Теплы лучи его. И ласковы, — закончила все же.
— Ну так любуйся, того не жалко. — Огневик распахнул тяжелые двери, которые я и не приметила, так были надежно в толще камня упрятаны.
Дунуло в лицо свежим ветром, запахло — неужто цветами? — чем-то ярким, радостным, знакомым до мурашек. Вышла — и глазам своим не поверила. С трех сторон окруженный каменными стенами, яблоневый садик раскинулся. Деревья, одетые в бело-розовый наряд, словно раскрасневшаяся невеста, качали на ветру тонкими ветвями, роняли нежные лепестки на тропку, посыпанную темным каменным крошевом. Шумно гудели пчелы. Яркие полосатые тельца так и сновали меж пышными цветочными шапками.
Прижав руки к груди, смотрела и наглядеться не могла на волшебное видение.
— Откуда же здесь такое чудо взялось? — закружилась под зелеными кронами стройных яблонек в цвету, раскинув руки. Юбка платья ноги облепила, мешая двигаться, но мне было все едино.
— Была тут одна девица, — нехотя Огневик откликнулся, — она и устроила. На закаты уж очень смотреть любила. Говорила, будто напитывается ими, силу они ей дают. Да похоже, так оно и было, ведь девица-то крепка оказалась…
Замерла, стараясь отдышаться.
— Крепка, говоришь? Неужто после обряда выжила? — спросила шепотом.
Огневик метнул на меня острый взгляд и умолк.
— Разболтался я не по делу. Возвращаться надо, не ровен час простудишься, девица. Ветер-то горный коварен.
— Да откуда ж ветру здесь взяться, стены кругом, — отмахнулась от слов духа и дальше по тропке каменной пошла. — А там что, в конце тропинки этой?
— А ничего тамочки интересного для тебя нету, — загородил мне дух путь и замахал руками, словно мельница ветряная. — Ты хотела на свежем воздухе посидеть, так и сиди. И скамья вон для этого дела есть, — Огневик указал под одну из яблонь.
Бросила еще один взгляд на вьющуюся тропку, кивнула.
Прошла, куда Огневик указывал, устроилась на каменной скамье, нагретой за день лучами Отца-Солнца, вскинула голову, подставила лицо его ярким рукам. Они ласковыми прикосновениями-поцелуями касались щек, губ, лба и носа. И сладко-сладко пахло яблоневым цветом.
— Отчего же хозяин вулкана кому-то и садик позволил устроить, а меня с кухни прогнал? — протянула задумчиво.
— Была тут одна девица… — ворчливо Огневик отозвался.
Замерла, боясь пошевелиться. А ну как передумает рассказывать?
— Слез пролила столько, что впору ими все долины затопить. Молила хозяина позволить ей букеты из трав и цветов собирать, чтоб о прошлой жизни не печалиться. А он и согласился. Какой в цветах-то злой умысел может быть? Сказала она, какие цветы ей нужны, хозяин мне велел их достать. А среди цветов-то смертоносные оказались, девица возьми и сделай яд. Для себя и хозяина. В день обряда, дурная, сама выпила да ему предложила. Хотела от чудища из-под горы будущих невест избавить, да только ведь… да только хозяину никакой яд вреда причинить не может, огонь-то все выжжет, а вот обряд едва завершить успели, пока девица того-самого… — Огневик умолк, но и без того ясно было, чем дело закончилось.
— Не Радой ли ту невесту звали? — приоткрыла один глаз и посмотрела на Огневика. Я-то думала, он мне про ту расскажет, что садик устроила, а хитрый дух вон как решил.
— Знала ее, что ли?
— Помню, как заезжие торговцы сказывали: в селении с южной стороны вулкана пять лет тому назад невестой дочь лекаря отдавали. Говорили, рыдала так, что долго еще ее плач окрест с гор доносился.
— Правду сказывали, — согласился дух. — Да только слезами тут не поможешь. Ими Огонь-то Изначальный не затушишь, как ни старайся.
