Дом для Пенси - Анна Лерой
— Да, две руки и две ноги. И голова тоже одна, неужели так страшно? — подшучивает над ней руинник… Халис, кажется, так он назвался. Но Пенси не в том состоянии, чтобы оценить юмор. Тем более что отличий гораздо больше, чем сходств. У руинника темная кожа то тут, то там усыпанная яркими светящимися точками. Гладкие волосы то и дело спадают на лоб. Они кажутся темными, особенно на фоне крупных светящихся рогов. Пенси кутается в мех и кожу, а руинник скорее раздет. На нем всего лишь странная широкая и длинная рубаха, которая сползает с плеча и едва прикрывает колени.
— Что, больше ничего не скажешь? — фыркает руинник, когда Пенси перестает глазеть на диковинные рога и мужское тело и, наконец, отворачивается.
Ответить ей нечего. Откровенной опасности она пока не чувствует. А если бы это чудовище хотело ее съесть, то помешать она ему не сможет. В сказках и мифах немало места отводится жуткой силе и коварным умениям руинников. Так что всё, что ей остается, это считать время и ждать. Рой не может находиться всегда в боевой готовности, когда-то же он должен будет утихомириться для усваивания собранного тепла и размножения. Тогда можно будет выбраться наружу, отломать пару веток и направить снегоступы в обычную чащу Черного леса. Без руинников. Но все это имело смысл, если она дождется оттепели. А выбор у нее небольшой…
Прошло уже более двух часов, как ее начала бить дрожь. Пенси собирает всё, что может согреть ее без привлечения внимания роя, но ни ткань, ни шкура не помогают. В общей сложности она сидит рядом с руинником почти пять часов, продолжая игнорировать чудовище. Но когда дрожь сменяется жуткой сонливостью и перед глазами всё начинает плыть, Пенси сдается и нарушает тишину:
— Тебе известно, как долго активен этот рой?
— В обычные зимы до трех дней, в суровые — все пять, — руинник ничем не показывает своего удивления. Будто и не было этих часов молчания.
— А сейчас какая зима? — задавая этот вопрос, Пенси боится ответа. Возможно, потому что его знает.
— Суровая, а что? Боишься, что не выживешь без еды пять дней? — смеется руинник.
— Думаю, об этом мне волноваться не стоит, — она трезво оценивает свои шансы. — Скорее всего я замерзну к этому времени.
— Что, правда что ли? — он внезапно оказывается очень близко, а длинные пальцы скользят по рукаву куртки и проникают под толстую меховую перчатку. Касание обжигает. Пенси требуется какое-то время, чтобы понять, что это не руинник настолько горяч, а всего лишь ее кожа слишком холодная. Она отодвигается от чудовища, пытается укутаться в одежду сильнее, но на самом деле руки уже слабо слушаются.
— Рой никогда не задерживается дольше обычного, — кажется, руиннику не нравится ее состояние. Пенси мысленно удивляется. Невысказанный вопрос не остается без ответа:
— Неужели ты думаешь, что меня привлекает смотреть, как на моих глазах кто-то умирает? Да, в ваших историях мы — чудовища. В принципе ничего не имею против. Но у меня были планы. Ты мне живая нужна, человек…
— Что за планы?
— Ты ведь ищешь видерс? Я тоже. Я прихожу сюда не так часто, но от такого лакомства отказаться очень сложно.
— Лакомство?
— Пф-ф-ф, — фыркает руинник и обхватывает теплыми ладонями ледяные щеки Пенси. — Сиди вот так. Так о чем я? Да! Люди пьют свою отвратительную брагу, а я жую листья видерса. Что непонятного? А план у меня такой. Я здесь уже третий день, рой мне не так страшен, пробиться к видерсу могу хоть сейчас. Но даже мне не под силу одновременно отгонять его и ломать ветви. Видерс не любит спешки и излишнего шума, и рой ему рядом тоже не нужен. Если дерево встревожится, то это будут последние побеги, которые мне удастся увидеть.
— Так тебе нужна помощь? — горячие ладони помогают ей дышать и думать, а еще удивляться.
— Изначально я всего лишь планировал отвлечь рой охотником, а видерс собрать в одиночку. Или собрать видерс с охотником, а потом оставить его рою.
— Убить и обокрасть?!
— Разве это кража — взять у мертвеца? Он бы всё равно не вышел живым из этих руин.
— Ты же говорил, что тебе не нравится смотреть на смерть! Ты — убийца! — Пенси с трудом может сдержать ужас.
— И чудовище в одном флаконе, — зевает руинник, и Пенси видит: зубы у него и вовсе не человеческие. — Но, как я уже сказал ранее, чтобы выжить здесь, нужно быть или мной, или иметь твое везение.
— И в чем мое везение?
— В том, что ты — женщина. Обычно за видерсом приходили мужчины. А с ними сложнее, чем с вами, и травматичнее. Да и мало какой мужчина привлечет меня настолько, чтобы я предложил ему выжить таким образом.
— Каким образом? — эхом повторяет за руинником Пенси.
— Совокупившись со мной, конечно, — чудовище добавляет к словам жутко неприличный человеческий жест, которого, по мнению Пенси, ему и знать-то не полагается, и ситуация еще сильнее напоминает кошмарный сон, что всё никак не заканчивается.
1-4
Пенси выходит к границе Черного леса в тот час, когда сумерки мягко переходят в беспросветную тьму ночи. Из всей поклажи за спиной лишь перевязанный, да на скорую руку отремонтированный рюкзак. Она стоит на небольшом холме между деревьев и просто следит за блуждающими по улицам людьми. Сердце наконец успокаивается. Она действительно дошла. Ноги тут же подкашиваются, и Пенси падает в сугроб. Какое-то время она просто сидит, наслаждается видом жизни внизу, пока кто-то из прохожих не замечает ее издали и не выкрикивает что-то в ее сторону.
— Эй, ты в порядке? — не с первого раза разбирает она слова.
— Да, все хорошо, — Пенси машет в ответ рукой. Она действительно чувствует себя неплохо, просто устала и замерзла. Увы, этот холод до сих пор рядом с ней с того момента, как их тропы — ее и руинника — разошлись. Даже видерс, любовно завернутый в ткань и спрятанный за пазухой, не помогает. Возможно, всё, что ей нужно, это скорее дойти до гостиницы и согреться, а не сидеть в сугробе. Случается, что охотников находят замерзшими у самой
