По следам обречённых душ (СИ) - Ласточкин
— Мы не можем позволить себе подвергать опасности наших людей. Это очень опасно не только для лазутчика, но и нас самих. Я понимаю, что ты думаешь на благо сопротивления, но это слишком большой риск. Подумай сам, в их рядах есть такие тенадасеры, которые могут способностями вытащить любую информацию, а это значит, что наши планы откажутся раскрыты, не говоря уже об остальном. — Спокойный и доброжелательный тон порезал слух Эпкальма.
Он уважал Глораса, но и терпеть не мог, когда тот снисходительно отвечал, словно разжёвывал ребёнку, что хорошо, а что плохо. Эпкальма окатило некоторой обидой и огорчением, что тотчас разлились по телу. Он прекрасно понимал, что глава прав, но и не считал свою идею безнадёжной.
— Нет, подожди. Я не говорю отсылать кого попало, я и сам готов вызваться! Мы так и будем смотреть на этих ублюдков сквозь пальцы? А что ты скажешь, когда они перейдут к более решительным действиям? Раскрыть наше укрытие они могли уже давным-давно, а теперь может во всю пытаются проникнуть сюда!
— Мы не бросаемся из огня, да в полымя бездумно и действуем так, чтобы никто из наших товарищей не простился с жизнью раньше времени. Даже орденовцы ведут себя разумно, Эпкальм. Кровь товарищей на наших руках не должна становиться нормой. Мы учим вас бороться за справедливость, а не за то, чтобы быстрее помереть.
— Но…
— Разговор окочен, — с нажимом ответил глава. — Мы — сопротивление, а не самоубийцы. Второе можешь приписать ордену, но не нам.
— Ясно. Я лучше пойду, видимо, отвлёк тебя от работы. — Эпкальм подскочил со стула, пытаясь скрыть негодование.
Глорас покачал головой, пождал губы и придвинул бумаги.
Покинув кабинет, Эпкальм закрыл за собой дверь, прислонился к стене и приложил руку к лицу. Досада рассекала на нервах и билась в дверь к злости. Его в большей мере расстраивал не тон и даже не то, что Глорас находил недостатки в идеях, нежели то недоверие, которое, как ему казалось, проявляли к нему каждый раз, когда он старался привнести что-то. Хотя, в какой-то мере лидер уже привык, что большинству его предложений давали от ворот поворот. Тем не менее он надеялся, что в этот раз его идею сочтут достойной, и она будет стоить свеч.
Пусть и огорчённый результатом, Эпкальм взял себя в руки и направился к отряду проводить тренировку. В конце концов, никто не отменял его обязанностей, как лидера. Да и там он, наверняка, сможет выплеснуть застоявшийся негатив.
В коридоре было темновато, поскольку днём он освещался светом из открытых комнат, а таковых было совсем немного.
Аноильтенс не успел ступить на лестницу, всё ещё блуждая в мыслях, как кто-то налетел на него. Сопротивлёнка сцепила руки у него на шее и повисла с одной стороны, отчего он чуть не потерял равновесие. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, кто это. Хотелось заскулить. Измученно выдохнув, Эпкальм попытался сбросить руки Липеде́ссы. Её яркие каштановые волосы лезли ему в лицо и неприятно щекотали щёки.
— Эй, дорогуша! Я за тобой пришла, все уже собрались на тренировку, — проворковала она.
Эпкальм услышал, как та улыбнулась ему в ухо, прежде чем смог высвободиться.
— Десс, я конечно всё понимаю, но мы всего пару минут не виделись. Да и я сказал, что зайду к Глорасу. — Эпкальм натянуто улыбнулся, поправил плащ и постарался ответить, как можно спокойнее.
— Видимо, я не слышала, извини! — Она состроила довольное лицо и, показалось, вот-вот засияет, точно отражение солнце на воде. Эпкальма же это не трогало.
Со временем он просто привык относиться мягче к золотой девочке, потому как не хотел ставить Глораса в неудобное положение, да и нотации выслушивать от матери Липедессы он тоже не горел желанием. Особенно при том, что слушать придётся дважды. Сначала Гло́виль — мать Липедессы, выскажет ему своё недовольство в случае «неподобающего» обращения к дочери, потом накапает на мозги Глорасу, её отцу, а тот, в свою очередь, вызовет его к себе и снова начнёт песню: «Сколько можно уже детский сад разводить?»
Эпкальм эту кухню уже выучил, а потому старался не создавать проблем ни себе, ни главе. Уж лучше перетерпеть её прилипчивость, чем ввязываться в очередной скандал. Тем более она не виснет дольше дозволенного.
— Глорас у себя?
Эпкальм чуть было не скривился, услышав голос Гло́виль. Он обратил на неё взор, убеждаясь, что они с дочерью, точно две капли воды. Те же яркие каштановые волосы, обращающиеся в амарантовый на свету. Властный взгляд цвета голубого льна, что наполнялся серебристыми оттенками, когда обладательницы испытывали злость или презрение. Может и при других выражениях эмоций, Эпкальм не придавал этому большого значения. Миловидные черты лица, придающие женственности, и носы с почти незаметной горбинкой. Единственным отличием, по его мнению, были характер и выражения лица, особенно когда те встречали Эпкальма. У Гловиль появлялась неприязнь, отплясывающая выразительно в каждом движении, также женщина кривила губы, а вот Липедесса наоборот, прямо-таки светилась, только завидев его.
— Зайди и узнаешь, — в привычной манере ответил Эпкальм.
— Значит у себя. Липедесса, увидимся позже. — Дочь помахала матери.
Отношения между Эпкальмом и Гловиль не заладились с самого начала, но со временем они понемногу притёрлись, стали меньше скалиться при встрече и пришли к более холодному общению. Если они не собачились, то старались просто игнорировать друг друга.
— Ну что, пошли?
Эпкальм кивнул. Как только они спустились, Липедесса обхватила его руку, отчего сопротивленцу пришлось подавить настойчивое желание скривиться и выдернуть конечность из «тисков». Через пару минут мучений они всё же пришли на тренировочную площадку, забронированную для отряда Эпкальма на пару часов. Липедесса отпустила его, отчего лидеру стало легче дышать. Ребята вовсю разминались, но, завидев лидера, обратили к нему взгляды.
— Разминаемся ещё пару минут. Раз уж мы только вернулись с задания, то хватит и двадцати кругов, ну а дальше будет видно.
— Да, — откликнулись ребята, пока Эпкальм стягивал с себя плащ и вешал на турник рядом.
— Что, как обычно получил отказ? — насмехаясь, спросила И́нгет. Скрестив руки на груди, она сияла самодовольной улыбкой.
Эпкальм уже привык к подобным выпадам, а потому уже перестал обращать на неё внимание. Главное, что на заданиях она подчинялась приказам, а остальное уже не имело значения. Однако И́нгет никогда не мирилась с его реакцией, а потому Эпкальм уже приготовился к дальнейшему сценарию.
— Как я и думала, ты никудышный лидер. Мало того, что не можешь признать
