Жена из прошлого - Валерия Михайловна Чернованова
— Получается, у неё нет наставницы?
Дракон мрачно усмехнулся:
— Нет, но вот-вот появится. Двоюродная бабка. Данна Левенштерн-Фармор. — Почему-то, произнося это имя, он скривился так, словно его заставили грязно выругаться. — Но леди не выгодно, чтобы в Эдвине проявилась сила. Более того, я не удивлюсь, если с девочкой за год что-то случится. «Несчастный случай», трагедия, которую эта с… леди Левенштерн предотвратить не сумеет. Я не могу отдать ей Эдвину. Не хочу. — Зелёные глаза сверкнули огнём, а может, в них просто отразились отблески света, но я всё равно невольно вздрогнула. — Поэтому ты поедешь со мной. Станешь на время Раннвей. Эта сделка выгодна нам обоим. Эдвина останется со мной, а тебе не придётся выступать в заведениях вроде этого, зарабатывая жалкие медяки.
Я честно постаралась не обращать внимания на властные нотки, снова прорезавшиеся в голосе дракона. Вместо этого решила разобраться в странных порядках всемогущих:
— С чего ты взял, что эта леди может желать девочке смерти?
Он дёрнул бровями, словно я спрашивала об очевидных вещах. Очевидных для всех, кроме меня.
— Семья у Раннвей непростая, со своими… особенностями и трещинами на родовом древе. А отец моей жены был тем ещё… — Он снова не договорил и снова поморщился, ясно давая понять, что к тестю испытывал примерно те же чувства, что и к двоюродной бабке девочки. — Он отрёкся от старшей дочери, сестры Раннвей, но незадолго до своей смерти составил новое завещание, в котором признал внучку наследницей всего состояния Фарморов. Но при одном условии: если она сумеет, как и её мать, раскрыть в себе три дара.
Я мысленно присвистнула.
Я знала, что потомки драконов, носители огненной крови, раскрывают свой магический потенциал в подростковом возрасте. Процесс этот был долгим, зачастую болезненным и не всегда увенчивался успехом. Тех, кто так и не сумел обнаружить в себе ни одного дара, признавали пустыми. Такие драконы или драконицы становились позором для семьи, отщепенцами, а иногда и изгоями. В высшем драконьем обществе их не стеснялись называть уродами, но я никогда не понимала, как можно отказаться от родного тебе человека… — ладно, дракона — только лишь потому, что в нём не проявилась магическая сила.
Идиотские порядки и традиции.
Большинству всё же удавалось раскрыть в себе один или даже два дара. Бывали и редкие везунчики, этакие вундеркинды, наделённые сразу несколькими силами. Видимо, сестра Раннвей принадлежала к последним.
Интересно, почему она погибла?
— Выходит, если Эдвина не сумеет пойти по стопам матери или с ней что-то случится, состояние её деда перейдёт к этой леди?
Дракон кивнул:
— Мне всё равно, сколько в ней проявится даров, вполне возможно, что и не одного. Деньги Фарморов мне тоже не нужны. — Он на мгновение задумался, а после продолжил: — Но ей нельзя переезжать к Левенштернам. Там я не смогу её защитить. Но и против закона пойти права не имею. — Он неожиданно улыбнулся, и я даже моргнула, решив, что мне почудилось. Улыбка на лице дракона казалась чем-то неестественным, инородным. Совершенно ему несвойственным. — Тебя мне послала судьба, Вейя, и я ни за что не откажусь от такого подарка.
Не откажется он…
Дракон замолчал в ожидании моего решения. Правда, не уверена, что я вообще здесь что-то решала. И вроде бы действовал он из благих побуждений, но я всё ещё ощущала страх Раннвей, и это чувство накладывало тень на благородный облик охотника, который передо мной так старательно вырисовывали.
Воспитывает чужого ребёнка? Бескорыстно? Просто переживает за её жизнь и будущее, а состояние, которое она может унаследовать, ему без надобности? Не дракон, а прямо кладезь благородных качеств.
Всё звучало слишком замечательно, чтобы быть правдой. Слишком сильно Раннвей его боялась, и это чувство шептало внутри меня, уговаривая бежать без оглядки.
Но куда?
— Если я откажусь…
— Я отвезу тебя в Гратцвиг силой, — ответил он невозмутимо.
Невозмутимо и категорично.
— Но играть роль Раннвей не заставишь.
Дракон недобро сощурился:
— Мы возвращаемся к тому, с чего начали, Вейя. Жаль, думал ты умнее… Я предлагаю тебе сделку. Хорошую сделку.
— Боюсь, могу не справиться, — ответила я упрямо. — Я понятия не имею, что должен делать наставник при драконе-подростке.
— У Эдвины будут учителя. И я. Тебе не придётся ничего делать. Единственное, что от тебя требуется, — это прожить один год в моём доме, в роскоши и безделье. Время от времени будешь появляться со мной и Эдвиной в высшем свете, а иногда — отвозить её в академию. Посещать столичные рестораны и магазины. Театры, балы, суаре… Нечасто — обещаю. Уверен, это куда приятнее, чем общение с тенями.
В невозмутимый облик дракона вплелась ирония, которая меня так раздражала.
— Но как ты объяснишь внезапное возвращение жены?
— Я что-нибудь придумаю, — уверенно заявил он.
А я продолжила делиться опасениями, которых во мне было слишком много. Они кипели, бурлили во мне, как варево в котелке лесной ведьмы.
— Что, если спустя год ты передумаешь и решишь, что тебе и дальше будет нужна фальшивая жена?
— Этого не случится. А для твоего успокоения мы составим договор.
— Ты же сам сказал, что у драконов не бывает разводов.
— Но моя жена снова может исчезнуть. Бесследно. Я буду делать вид, что ищу, но сильно усердствовать не стану.
Кажется, у него был заготовлен ответ на любой вопрос и, кажется, мне действительно не оставили выбора.
— Ты так и не сказал, что будет, если я откажусь.
— Лучше тебе этого не знать, Вейя.
Запугивает? Заглянув в глаза палача, я вдруг поняла, что не хочу проверять, так это или нет. И ответ мог быть только один. Несмотря на чувства, что вызывал этот дракон в Раннвей. Несмотря на чувства, что вызывает он во мне. Придётся соглашаться и надеяться, что всё рассказанное им — правда. Я действительно выручу девочку, а не стану пешкой в руках хитроумного манипулятора.
— Твоё решение? — Раскрыв часы, он скользнул взглядом по циферблату и недовольно пожевал губами.
Кажется, на последний дирижабль до Гратцвига мы опоздали.
— Договор мы составим здесь, в Бримне, — сказала я, отзеркаливая взгляд изумрудных глаз. — Скрепим магически. На просто бумажку я не согласна. И ты, к слову, так и не назвался.
Он улыбнулся, во второй раз, и в его голосе
