Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн
— Юстус женат на Мириам?
Когда Данте кивает, вся кровь отливает от моих конечностей, и я содрогаюсь.
— Вернувшись на Исолакуори, я перевёз Мириам из темницы в…
Он перестаёт говорить так резко, что мой пульс учащается.
— В?.. — спрашиваю я в надежде, что он выдаст наше местоположение.
Он перевёз её под гору Лора? Под Тарекуори?
Данте опускает подбородок.
— А ведь если подумать, то женитьба на Мириам как раз и делает его твоим дедом.
Я понимаю, что он уходит от ответа на мой вопрос, но не могу сдержаться и рычу:
— Этот мужчина никогда не станет мне дедом; так же как я никогда не назову эту злобную ведьму своей семьёй.
Так же как я никогда не назову тебя своим мужем. Я не произношу этого вслух, потому что мои зубы крепко сжаты, но я выражаю это всем своим видом, потому что весёлость Данте сменяется недовольной миной.
Он разворачивается и начинает идти по туннелю. Украшения на его длинных косичках каштанового цвета звенят вместе со шпорами.
Если помещение, которое мы покинули, простирается на невероятную высоту, то здесь потолок такой низкий, что почти касается макушки Данте и давит на мою кожу и дыхательные пути, разрежая воздух вокруг меня. Как бы часто и глубоко я ни старалась дышать, я как будто не могу заполнить свои лёгкие достаточным количеством кислорода.
— Данте, стой!
Он не останавливается.
— Я хочу заключить с тобой сделку! — кричу я с того места, где я упрямо остановилась.
Солдаты фейри уже дышат мне в спину.
Он фыркает.
— Сделки не отпечатываются на твоей коже.
Мерда. Я забыла, что он об этом знает.
Наконец, он всё-таки останавливает свой сумасшедший бег и разворачивается.
— Хотя я бы с радостью заключил с тобой сделку, когда твоя магия…
— Магия ведьмы умирает вместе с ней!
Моё учащенное сердцебиение заставляет меня начать задыхаться.
— Планируешь покончить с жизнью, мойя?
Я откидываю голову назад, потому что «нет». Единственная жизнь, с которой я планирую покончить, это его. И Мириам, из-за чего я и начала этот разговор. Но хотя бы этот нелепый комментарий Данте помогает мне отвлечься от этих тесных стен и облегчает давление у меня в груди.
— Поскольку это Мириам заблокировала мою магию, как только она умрёт, действие её магии прекратится. И не нужно никаких заклинаний и полнолуний.
— Если она погибнет, то магический барьер падёт, а также потеряет силу заклинание, которая она наложила на род Регио. Этому не бывать.
Мой пульс так сильно ускоряется, что язык начинает вибрировать.
— К-какое ещё заклинание?
— Действительно. Ты же прервала меня, когда я пытался объяснить, каким умным был мой дед.
Он сопровождает своё заявление самодовольной улыбкой.
Слово «продолжай» так и норовит слететь с моего языка, но я знаю, что он и так мне расскажет, потому что Данте упивается моей неосведомлённостью.
— Нонно Коста убедил Мириам сделать кровь Регио невосприимчивой к заклинаниям шаббианцев. Именно поэтому я не боюсь твоей магии.
Значит, смерть от шпоры или железного клинка.
— Разве моё тело не перенесётся за магический барьер, если разблокировать мою магию?
— Ты из рода Мириам, поэтому на тебя не действует магический барьер.
Что? У меня так резко отвисает челюсть, что я почти слышу, как скрипят её петли.
— Но моя мать… Моя мать не могла проникнуть сквозь него, пока его не ослабили пару десятилетий назад. И моя бабушка, королева, не могла его преодолеть.
Если только…
— Или могла?
— Нет. Но если бы они были на стороне Мириам, когда был воздвигнут барьер, они смогли бы остаться.
Простояв целую минуту с открытым ртом, я, наконец, ставлю челюсть на место, но мне не даёт покоя ещё один вопрос.
— Если на меня не действует магический барьер, это значит, что на меня не действует и магия Мириам?
— Нет. Она не действует только на Регио. На меня.
— И на Бронвен, — замечаю я. — Не будем забывать об истинной королеве Люса.
И подлой предательнице.
— Она променяла свои права на трон на встречу со своей приёмной матерью.
— В смысле?
— Её приемная мать — Мириам, — говорит он после паузы. — Так странно, что у нас с тобой общие дядя и тётя…
Несмотря на то, что мне очень хочется зашипеть, чтобы он оставил Бронвен себе, я спрашиваю:
— Как давно ты знаешь, что она твоя тётя?
— Мириам сообщила мне о том, кто такая Бронвен, после моей коронации.
Он проводит большим пальцем по повязке на ладони, словно пытается успокоить рану под ней.
— Эта ведьма оказалась удивительным оружием в моём арсенале.
— Как жаль, что Юстус добрался до неё первым. Если разобраться, то ты мог бы аннулировать их союз и жениться на ней сам.
— Только смерть может аннулировать кровную связь.
— Это легко исправить. Убей Юстуса.
Он наклоняет голову.
— Это могло бы сделать твой день.
— Нет только день. Год. Всю мою жизнь. Я была бы тебе вечно благодарна.
— Только твой дед — не расходный материал, и мне не нужна твоя благодарность.
— Тебе нужно моё согласие. Ты не можешь жениться на мне без него.
Верно?
— Как и сказала Бронвен, у нас впереди много времени для длинных разговоров. Ведь нам надо подождать, пока остальные вороны Лора не вернутся…
— Ос-стальные? — заикаясь, произношу я голосом, который звучит едва ли громче моего учащённого дыхания.
Он склоняет голову набок.
— Разве я не говорил, что один из пяти его воронов превратился в кусок железа?
Оцепенение.
Я цепенею.
Кровь приливает к моим барабанным перепонкам, что делает звук моего затрудненного дыхания ещё громче.
«Кусок железа», — кричит мое сознание. Если Лор сделался железным, значит, он не превратился в вечного ворона.
— Твой солдат забыл окунуть клинок в кровь? — хрипло говорю я.
Данте пристально смотрит на меня глазами, которые напоминают две лужицы.
— Мой солдат не пронзал Алого ворона клинком. Это сделал мой капитан.
Моё тело начинает дрожать.
— Твой…
Я выбрасываю руку вперёд и прижимаю ладонь к холодной каменной стене.
— Даргенто выжил?
— Даргенто? — голос Данте звучит по-настоящему удивленно. — Нет. Он не пережил твоего гнева.
— Тогда…
Моё сердце пропускает удар.
Не может быть, чтобы он говорит то, о чём я подумала.
Он не мог иметь в виду…
ГЛАВА 4
— Ты действительно поверила в то, что Габриэль укрылся в Небесном королевстве, Фэл? Что он предал меня, своего дорогого друга? Своего короля?
Мой рот так широко раскрывается, что я давлюсь следующим вдохом.
— В отличие от тебя, мои друзья меня не предают.
Он снова подходит ко
