Кружева надежды и любви - Анна Безбрежная
— О, я уверяю, мисс Эмили, что вам обязательно придутся по вкусу наши сыры, и буду очень рад, если вы станете нашим постоянным покупателем, — продолжал расхваливать свою продукцию Бенджамин. — Мисс Эмили, разрешите пригласить вас на пикник, я привезу всевозможные сыры нашего производства, и вы сможете, так сказать, оценить весь ассортимент, — чуть приподняв брови и вопросительно глядя на меня, произнес мужчина.
— Мистер Ратковски, Вы всех своих потенциальных клиентов приглашаете на пикник? — язвительно спросила я.
— Нет, конечно, это исключительная привилегия только для вас, мисс Эмили, — осклабившись, парировал он.
— Мистер Ратковски, вы меня извините, но вам лучше подыскать для этого более подходящую кандидатуру. К сожалению, мне придется отклонить столь заманчивое предложение.
— Мисс Эмили, знайте, что ваша кандидатура вне конкуренции для меня. В любое время обращайтесь. Я всегда к вашим услугам, — опять как-то скользко улыбнувшись, обронил Бенджамин.
— Всего хорошего, мистер Ратковски, — кивнула я на прощание и, развернувшись, быстрым шагом начала удаляться от слишком уж настойчивого мужчины.
— До скорой встречи, Эмили, — протяжно сказал мне вслед Бенджамин. И пока не зашла за угол, я ощущала затылком его сверлящий взгляд.
* * *
Каждый вечер после того, как мадам Морэ закрывала ателье, мы все расходились по домам в разные части города, причем мне было не по пути ни с кем из девушек. Мадам Морэ обычно брала экипаж, за Мили часто заходил Кевин.
В этот вечер мы закончили уже достаточно поздно, и я, завернувшись в теплую шаль, чтобы спрятаться от пронизывающего ветра, пробирающегося своими холодными щупальцами сквозь одежду, направилась в сторону дома, где мечтала выпить горячего шоколада и поужинать рагу.
— Мисс Эмили, — раздался голос за спиной. Бенджамин! Я сразу узнала его глубокий баритон.
Обернулась и посмотрела на догоняющего меня мужчину. Я пребывала в полном недоумении: «Это случайность или нет? Почему он здесь?»
И вдруг он из-за спины быстрым жестом вынул букет и протянул мне. Я растеряно уставилась на цветы, переводя взгляд с Бенджамина обратно на букет. Первое, что пришло в голову, — букет очень красивый и, сразу видно, дорогой.
— Это вам, мисс Эмили, — сказал мистер Ратковски, лучась улыбкой очень самоуверенного мужчины, который всегда получает все что захочет.
— Это мне? — глупо захлопав ресницами, выдала я.
— Вы такая красивая, что затмеваете красоту всех цветов. Никак не могу забыть вас с тех пор, как увидел. И теперь ваш образ постоянно в моих мыслях, — картинно прижав руку к сердцу, велеречиво вещал Бенджамин.
— Спасибо, мистер Ратковски, — опустив глаза и залившись румянцем, тихо проговорила я.
— Эмили, пожалуйста, называйте меня просто Бенджамин. Это будет усладой для моих ушей, — сведя брови домиком, попросил мужчина.
— Хорошо, Бенджамин, спасибо за прекрасный букет, — кивнула я смиренно.
— Эмили, позволите проводить вас до дома? — вопросительно взглянул в мои глаза он.
— Я… — начала лепетать что-то, пытаясь отказаться от навязывающего себя Бенджамина.
— Уже довольно темно, не стоит молодой девушке ходить в одиночестве в такое время, — и предложил локоть.
— Хорошо, спасибо, — тихо вздохнула я и согласилась с его доводами.
По дороге Бенджамин меня развлекал, рассказывал какие-то истории, довольно, впрочем, смешные, вел себя уважительно и вполне учтиво. Я была растеряна, честно говоря, не понимала, что делать и как себя вести. Вроде невежливо сразу отказывать ему в таких незначительных вещах, основываясь только на досужих слухах. Люди всегда говорят, о многих говорят и в основном только плохое, а хорошее обсуждают тоже только с завистью. Но и поощрять его я не собиралась, конечно же. Решила в конце своих размышлений, пусть все идет как идет, но подпускать ближе не стану и не дам заморочить себе голову.
Подойдя к парадной моего подъезда, он поцеловал мне руку и вдруг сжал в своих ладонях.
— Эмили, вы совсем продрогли, — сказал он тихо, чуть склонившись ко мне.
— Нет, разве что совсем чуть-чуть, — растерялась я и быстро выдернула руку из его ладоней, таких больших и теплых, что моя тоненькая маленькая кисть полностью утопала.
— Эмили, — продолжал Бенджамин тихо и каким-то глухим голосом. — Я бы хотел пригласить вас на прогулку. Пожалуйста, сделайте мне такое одолжение.
— Бенджамин, я не… — качнув головой, попыталась отказаться от предложения.
— Если до вас вдруг дошли какие-то слухи обо мне, знайте, я не причиню вам никакого вреда. Эмили, со мной вы в полной безопасности, уверяю, — с серьезным лицом убеждал меня мужчина. — Позвольте судить обо мне уже после того, как получше узнаете.
И я сдалась:
— Хорошо, Бенджамин, я согласна, — мягко улыбнулась и кивнула в ответ на его порывистую тираду.
— Спасибо! Вы не пожалеете о принятом решении! — И мужчина неожиданно наклонился и поцеловал меня в щеку, обжигая горячими губами. — Доброй ночи и до скорой встречи! — его глаза полыхнули, словно пролетели кометы на небосводе, а я почувствовала, что щеки запылали, жар охватил изнутри и, засмущавшись, я побежала по лестнице к себе.
* * *
— Эмили, сегодня ты помогаешь принимать клиентов, — уведомила меня мадам Морэ, когда я сидела на маленькой скамеечке и подшивала подол бального платья из буклированного шелка.
Мили всегда была в основном холле для приема гостей — в ее обязанности входило провожать в комнату для примерок и продавать с витрины перчатки, шарфики, булавки и другую милую сердцу и такую необходимую дамскую мелочевку. А мы по очереди помогали мадам с клиентами, которых принимали в большой комнате, где были расположены мягкие удобные диванчики для гостей и стеклянный столик для чая и кофе. Мадам Морэ с леди обсуждала фасоны, показывала ткани и фурнитуру, а мы подносили для демонстрации то, что она просила.
В полдень, когда подъехали посетители, меня позвали в комнату для встреч. На диванчике, попивая кофе, сидели девушка и молодой мужчина. Ближе всех к двери устроилась статная высокая шатенка с волосами, отливающими вишневым, и черными глазами, тонкие черты лица, хищный нос с широковатыми ноздрями на бледном лице, в платье из ярко-желтого атласа с узором из гвоздик. Гордая посадка головы и осанка, достойная королевы, вызывали восхищение, казалось,
