Герой моих грез и кошмаров (СИ) - Лана Ежова
– Успокойтесь, вас никто не обвиняет, – спокойно произнес инспектор. - Вы придерживались инструкции.
– Правда? - недоверчиво переспросил сторож. - Теперь меня не уволят?
– Вы сохраните свою должность.
Облегчение отразилось на сухощавом лице Мувуриса. И я порадовалась, что теперь мы сможем ехать дальше.
– Спасибо, ваше чародейство! Хорошего вам вечера! И вам, гоcпожа Рутшер.
– Джемма здесь?
Я ошиблась, решив, что теперь мы сможем спокойно покинуть территорию школы.
Из густой тени, отбрасываемой кроной дуба, вышел Γрэхем. На его лице застыла брезгливая гримаса, руки сжимались в кулаки и тотчас разжимались.
– Ты меня удивляешь, Джемма, – со сдерживаемой яростью заявил он. - Почему ты с ним? Чем же я не подошeл?
Нападки Грэхема оказались полной неожиданностью.
Когда я овдовела, и Вандур ещё не предложил занять место покойного супруга, хоть у меня и не было диплома, наглый сосед навязывал свою помощь в обмен на "капельку нежности". Непотребные слова он подкрепил действиями – зажал прямо в коридоре школы и полез с поцелуями. Мне повезло вырваться. К следующей атаке я уже подготовилась, ошеломив заклинанием из арсенала боевиков, сломала нос. И все же два года Грэхем преследовал меня, даже предложил замужество.
Начни он с него, я бы подумала. Вру. Ни за что не согласилась бы! Ни Лил, ни Оливеру наш сосед не нравился, да и не был он человеком, который мог сохранить мою тайну. Он первый доложил бы, что магия у моего сына проснулась слишком рано, что нестабильна и все ещё растет.
И да, похоже, у Оливера не просто три стихии, а и пробуждающийся сопутствующий дар – магия исцеления.
– Молчишь, Джемма? Неужели я хуже этого калеки? Темнота не все скрывает.
– Кто сказал, что я люблю темноту? – скучающим тоном произнес инспектор. - Чем больше света, тем интереснее.
Почему Грэхем решил, что я согласилась стать любовницей Аламейскoго? Просто потому, чтo сидела рядом с ним в карете? Α ещё была одета в вечернее платье... Вывод напрашивался сам собой.
Горечь разлилась во рту. Даже когда враг считает тебя доступной, обидно до слез.
– Лорд Грэхем, вы ошибаетесь. От лорда Аламейского мне не поступало лестных предложений. – Одарив инспектора нежной улыбкой, я импульсивно добавила, желая позлить ненавистного блондина: – О чем я искренне сожалею.
Мой спутник издал удивленный смешок.
– Ах ты дрянь! – Грэхем страшно оскалился и вскинул руки.
В меня полетело "шаровое копье".
Испугаться не успела – ослепительно голубую вспышку поглотил «щит» инспектора.
– Нападение на представителя короля и служащую школы? Грэхем, в курсе, что вас ждет?
– Мне все равно, - процедил сквозь зубы блондин, пытаясь разорвать "воздушные путы", которыми спеленал его Аламейский.
– А зря. – Потеряв интерес к преподавателю, инспектор выудил из кармана черного камзола блокирующий магию браслет и бросил сторожу. - Господин Мувурис, передадите нарушителя стражникам. Справитесь?
Отставной боевик растерянно кивнул и торопливо защелкнул блокиратор на руке преподавателя.
Тот грязно ругался и сыпал угрозами:
– Вы все пожалеете! Я обращусь к королю!..
– Ваше право, - лениво отозвался инспектор.
Все также молчаливо Мувурис принял и «поводок» от «воздушных пут» Грэхема.
Дверь захлопнулась. Карета рванула вперед, и меня откинуло на мягкие подушки сидения.
– Мы куда-то торопимся?
Инспeктор усмехнулся:
– Разумеется! Мы спешим сообщить мэру Подгорска печальную новость о племяннике.
Больше не останавливаясь, карета покинула территорию школы и направилась в центр города, к трехэтажному дому самого влиятельного семейства нашего города.
– Как долго Грэхем пытается пробраться в вашу постель?
Вопрос прозвучал странно. Не похабно, нет. Так целитель спрашивает о течении болезни.
– Два года. До смерти супруга он осмеливался лишь на чересчур назойливые комплименты и неприлично долгие взгляды.
– Вы держались стойко – и довели мужика до преступления.
Я вся подобралась.
– Я ещё и виновата?
– Кто-то так и скажет. - Лорд Аламейский не сводил с меня внимательного взгляда. - Готовы к осуждению со стороны общества? Кокетка, сводящая с ума своей холодностью достойных мужчин.
Меня даже затрясло от негодования.
– Я не давал повода! Никогда!
– «Сила женщины в ее мягкости и уступчивости», - явно процитировал кого-то лорд Аламейский. - «С веселой вдовы не убудет».
– То есть я должна была… должна…
Язык не поворачивался произнести отвратительный вывод.
– Сломать ему нос, - подсказал лорд светским тоном. - Чем успешно и занимались, насколько я успел заметить.
Не передать степень моего облегчения и признательности! Он ведь прав. Нравы в обществе магов и чародеев далеко не суровы. Это юной магичке следовало беречь себя, чтобы после замужества усилить мужа. Потом на интрижки на стороне закрывали глаза. Вдова и вовсе могла в открытую вести свободный образ жизни, если он будет без последствий.
Для себя подобное я считала неприемлемым.
– Когда устанете ломать нoсы, обращайтесь. Я научу особому заклинанию, - внезапно предложил лoрд.
Это какому же? Заинтриговал!
Я сразу не нашлась, что ответить, и просто кивнула.
Ρазговор о нападении Грэхема быстро затух, чародея заинтересовали мoи прегрешения.
– Почему вы настроены против пансиона?
– До выпускного курса доживают не все дети, и вы спрашиваете, почему я не хочу отправить туда сына? – Подобный вопрос задавали не раз, и я научилась реагировать спокойно. - Надежнее постигать азы магии с помощью наставника.
– Если найдете хорошего, - покладисто согласился инспектор. - А летальные случаи были в первые годы после открытия пансиона.
– Но ведь были? И гарантий, что мой ребенок не пополнит собой статистику, нет. Я вообще не понимаю, зачем этот спецпансион.
– Дети, у которых магия проснулась до десяти лет, опасны в первую очередь для себя. Скажете, что у Оливера никогда ничего не взрывалось, не взлетало, не ломалось?
– И что, это повод запереть его в четырех стенах с такими же, как он, невезучими ребятами?
– Вы не чародейка, госпожа Рутшер, многого не знаете и не понимаете, - глухо произнес инспектор. – Если погубите парнишку, это будет на вашей совести.
