В руках дьявола (СИ) - Влад Мэри

— Вкусная, — выносит он вердикт, оторвавшись от меня на секунду, и снова накрывает клитор губами.

Его поцелуи и касания вызывают непроизвольную волну дрожи, и я раскрываю рот в немом крике, запрокидывая голову. Даже лаская сама себя, я не испытывала таких острых ощущений, которые сейчас простреливают всё моё тело.

— Расслабься, Никки, и кончи для меня, — звучит тихий приказ.

Да, именно приказ, по-другому назвать это я не могу. Но тем не менее не напрягаюсь, а повинуюсь с какой-то маниакальной радостью. Отвожу руки за спину, опираюсь на них и прикрываю глаза.

Цветные пятна в голове взрываются фейерверками, низ живота скручивает жгутом, жар растекается по телу, и меня лихорадит. Оргазм накрывает настолько быстро и ярко, что я не могу поверить в то, что это правда происходит со мной. Но я действительно кончаю, постанывая и рассыпаясь в руках Демиана. Раскрытая перед ним, обнажённая и абсолютно беспомощная.

Жду, что он возьмёт меня сейчас, но этого не происходит. Вместо того, чтобы утянуть меня обратно или вынырнуть из бассейна и поиметь моё тело прямо на траве, Демиан говорит мне идти к столу на террасе, а сам погружается в воду.

Так мы и добираемся до террасы: он вплавь, а я — пешком. Ноги всё ещё подрагивают, а в голове такая каша, что я немного теряюсь. Я испытала удовольствие с мужчиной… впервые в жизни.

Как завороженная наблюдаю за его движениями. Демиан плывёт быстро, не выныривая, словно воздух ему вовсе не нужен. Однако, когда он выходит из воды, моя очарованность им сменяется ужасом.

На теле Демиана живого места нет. Оно всё в шрамах. Длинные, зарубцованные, неровные — они извиваются и оплетают его как змеи. Пока Демиан был в воде, это не бросалось в глаза, но сейчас я от шока даже слова сказать не могу. Просто таращусь на него, а он улыбается. Вот только улыбка эта больше напоминает звериный оскал.

— Ты привыкнешь, Никки. Все привыкают, если им дорога жизнь.

Демиан проводит ладонями по волосам, и я ещё раз отмечаю, что задеты даже кисти. В день аукциона я не придала значения его шрамам на щеке и кистях, потому что не видела общей картины. Это ужасно. Кто сотворил с ним такое?

— Я голоден. Присоединишься ко мне?

Киваю, всё ещё не доверяя своему голосу.

— Надень, — Демиан указывает на полупрозрачную чёрную накидку, висящую на стуле.

Набрасываю её на себя и завязываю, а Демиан так и остаётся в плавках. Под ними весьма явно выделяется последствие нашей не вполне обычной близости. Это вводит в замешательство. Если он так возбудился, то почему не взял меня? И ведь это уже не первый раз. И даже не второй. И если до этого его воздержание можно было списать на то, что я не прошла полное обследование, то сейчас-то в чём дело?

Краснею, осознавая, что впервые смотрю на мужской пенис не с отвращением, а с предвкушением. Если Демиан так умело орудует языком и пальцами, то что же будет, когда он пустит в ход свой главный агрегат?

— Имей терпение, Никки, — усмехается Демиан, заметив, куда я смотрю. — Всё в своё время.

Сажусь на стул, а Демиан — на диванчик. Наливаю себе сок и беру с подноса гроздь винограда, наблюдая, как Демиан жадно набрасывается на еду. Не успела ещё основательно проголодаться. Если учитывать, что у Моргана я питалась нерегулярно, а еда, которая доставалась мне, и вовсе не отличалась изысками, то сейчас я и правда в раю. Демиан не морит меня голодом, не запрещает делать что-либо, не издевается и не оскорбляет.

— Ты когда-нибудь думала о мести, Никки? — расправившись со своим поздним обедом, спрашивает Демиан, чем ставит меня в тупик.

— Ты о чём?

— О Моргане. Он убил твоих родных.

— Откуда ты знаешь?

— Я много о чём знаю, Никки. Неужели ты никогда не хотела отомстить?

— Хотела, — признаюсь честно, глядя в холодные глаза.

— И что тебя останавливало?

Качаю головой, не зная, как сформулировать ответ. На самом деле, за все восемь лет у меня было всего-то три момента, когда я могла бы навредить Моргану. Но все три раза его окружала толпа охраны, так что наличие ножа в моих руках мне бы никак не помогло.

— Ты всё ещё хочешь, чтобы он получил по заслугам?

А на этот вопрос я и вовсе не решаюсь ответить. Разумеется, я хочу, чтобы Морган корчился в агонии. Но я не уверена, что Демиану можно доверять.

— Если я дам тебе такую возможность, ты сделаешь это, Никки?

— Сделаю что?

— Ты убьёшь?

От его пристального взгляда по спине бежит холодок. Я молчу. Молчу долго, и Демиан встаёт. Огибает стол, заходит мне за спину и кладёт ладони на мои плечи. Пальцы мнут напряжённые мышцы, но его прикосновения не расслабляют, а делают лишь хуже.

— Каков твой ответ, Никки? Ты готова убить его?

— Вряд ли. Я представляла это много раз, но… я не смогу. Насилие мне чуждо.

Жуткий смех пробирает до костей, заставляет зажмуриться. Демиан уже не кажется мне благодетелем. От него веет угрозой и помешательством. Так не смеются нормальные люди. Только безумцы, которые не видят берегов.

Отсмеявшись, он разворачивает меня вместе со стулом и наклоняется. Его взгляд всё такой же холодный, но теперь в нём сквозит ещё и жестокость.

— Ты снова забыла первое правило. Не ври мне, Никки. Насилие у тебя в крови.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— О, я знаю о тебе всё, Никки Гонсалес. Наследница наркобарона. Папенькина дочка, которую он любил больше сына и второй дочери. Маленькая королева, чей дворец сгорел вместе с останками семьи. Ты одна осталась. И ты — дочь своего отца. Кровь убийцы течёт в твоём теле. И ты уже успела узнать вкус убийства.

Демиан отстраняется, а я поднимаюсь на ноги и произношу, не узнавая своего дрожащего от ярости голоса:

— Мой отец был хорошим человеком. Ты ничего не знаешь, ничего! У папы был честный бизнес. Моя семья помогала бедным и нуждающимся. На отца работало много людей. Он создавал рабочие места, он…

— Марсело Гонсалес отправлял этих несчастных на тот свет за малейшее непослушание. Они думали, что работа на хлопковой фабрике — спасение от всех бед. А в итоге попадали в вечное рабство. На фабриках твоего отца производили наркотики. За это он и поплатился жизнью. Всегда найдётся тот, кто захочет взять лакомый кусок силой. Морган взял. Твой отец — просто ошмёток гнили, который я бы сам с удовольствием раздавил. Очень жаль, что он сдох не от моей руки.

— Ты лжёшь, — шепчу, отрицательно мотая головой, а через пару секунд срываюсь на крик: — Не говори так о нём! Я запрещаю, понял?!

— Запрещаешь? Мне? — Демиан отшвыривает стул, в один шаг сокращает расстояние между нами и шипит мне в лицо: — Тут я решаю, что можно и нельзя. И я не лгу, Никки. Скоро сама убедишься.

Он сверлит меня ледяным взглядом, и мне кажется, что я вижу, как взрываются айсберги в его зрачках. Демиан определённо точно вышел из себя, а ещё он почему-то снова возбуждён. И на этот раз мне кажется, что своё он всё-таки возьмёт.

Делаю шаг назад и врезаюсь задницей в стол. Лихорадочно шарю руками по поверхности в надежде найти нож или вилку. Демиан на грани, я вижу, и мне нужно что-то, чтобы себя защитить.

— Левее, — бесстрастно произносит он.

Нельзя цепенеть. Нельзя! Нельзя показывать, что сейчас я боюсь его до усрачки. Но я и правда боюсь. Демиан не похож ни на одного человека, которые попадались мне на пути. А я успела узнать много ублюдков.

— Что… — выдыхаю, пытаясь справиться с головокружением и тошнотой. Они накатывают волнами, меня трясёт, а тело покрывается липким потом.

— Нож. Он лежит чуть левее.

Его ладонь накрывает мою и двигает. Ощущаю под пальцами лезвие.

— Возьми.

Кусаю губы, стараясь не отводить взгляд.

— Я сказал: возьми нож.

Не успеваю ответить, как Демиан сам вкладывает мне в руку нож, а затем рывком приставляет к своему горлу. Наши лица так близко, что я чувствую аромат свежести и сандала. От всего остального мне хочется абстрагироваться, но я не позволяю себе закрыть глаза, сползти на пол, обхватить голову руками и заскулить. Хотя очень хочется.