Правила эксплуатации, или Как не выйти замуж - Марина Орлова
— А чего не в нужник? — озадачился Велес, пока я грызла ногти на трясущихся руках. Нашел время проявлять любопытство!
— Так там батька был. Все же, бывший военный, подготовка и все такое… бегает, значица, быстрее, — немного тоскливо заметила Василина, уже даже не задумываясь, кто тут в потемках вопросы загадывает. — Я токмо благодаря тому и смогла из дому-то уйти, — забыв о печали, похвасталась девица.
— А, ну тогда все ясно, — услышала я голос Велеса, который забыл, что ему вроде как пса изображать нужно, а не дискуссии разводить. С ним согласился кивком и Володька. Потом обратили внимание и на меня: — Дарин, ты чего там бормочешь?
— Меня сожгут… сожгут меня, ей-Богу сожгут! — меж тем истерично и быстро шипела себе под нос. — Буду гореть ярче, чем чучело на масленицу! Сожгу-у-ут, — подвывала я от открывшихся перспектив. — И ладно еще, если прах мой развеют. Хотя, лучше бы им что-нибудь удобрили. Смородину, например,– соскочила я с мысли, что со мной в стрессовых ситуациях частенько случалось.
— Почему сожгут? — задал вопрос Володька, который, как оказалось, стал прислушиваться, что я там пищу у него в районе груди. Так как тот продолжал придерживать за плечи, что было, вообще-то мило и тепло, так как меня знатно уже потряхивало. Все же не май месяц на дворе, а уже давно за полночь! Так, я что-то опять не туда.
— А почему под смородину? — не отставала Василина, которую, судя по всему, после похода на кладбище, утаскивания оттуда почти покойника и волочения его ко мне домой, только этот вопрос и заботил. Разумеется, зачем размениваться на такие мелочи, как потенциальное сожжение несчастной ведуньи-шарлатанки?
— В этом году не уродилась, — поделилась я печалью, отчего Василина понимающе закивала. И вот это, отчего-то окончательно взбесило. — Так, бери своего трупака, и ступай отсюда, пока меня не сожгли. Смородину я люблю, но не настолько! — взбеленилась я.
— Чего? — глупо и быстро захлопала ресничками очень одинокая и бесстрашная дивчина. Хлопала она так старательно, что я слышала свист воздуха.
— А того! Скажи-ка, милочка, что подумает староста и батюшка Кирилл, когда узнают, что приехавший из города охотник помер у меня во дворе? Что он тут забыл, зачем пришел, и был ли здоров в процессе попадания в мои владения?
— И? — с искренним недоумением и даже обидой поинтересовались у меня, словно я тут проблему из пальца высасываю! Как она мой мозг, не хуже упыря!
— Как я это объясню? — заорала я. — Батюшке Кириллу только повода не хватает, чтобы крикнуть «гори-гори ясно», и вокруг меня тут же соберут кострище, где я стану главным пылающим украшением. А уж такой подарок, как труп охотника за ведьмами на моей земле, он и в счастливом сне себе представить не мог!
— Ну… могу сказать правду, что я его привела… — неуверенно предложила девица, отчего мне захотелось на нее с кулаками броситься. Останавливало только предположение, что она меня прибьет, просто отмахиваясь. Ну и выбираться из Володкиных объятий не хотелось. Холодно на улице, а я не одета, между прочим!
— А как ты объяснишь, почему сбежала из дома ночью, еще и на кладбище, для чего опоила отца и старосту «зельем», которое у меня взяла? Пока те сейчас старательно удобряют вашу смородину, ты нарушила все возможные правила и ускакала навстречу погибели. Это чудо, что тебя вурдалаки испугались сильнее, чем охотника! — прокомментировала я, даже не скрывая иронии. — Велес, фу, — находясь на грани злости, прикрикнула я на друга, который, пользуясь темнотой и возможностью прикрыться неизменно молчаливым Володькой, сейчас тихо подхрюкивал, сдерживая смех. Мне вот не до смеха было, потому я зла, цинична и мстительна. А еще замерзла и не выспалась. — Значит так, тащи его туда, откуда принесла, — подвела я итог, а после задумалась. — Хотя нет, неизвестно, повезет ли тебе на кладбище снова и не тронет ли нежить. Не хватало, чтобы ты пострадала. Или еще кого приволочешь. И даже не знаю, что хуже! — буркнула я. — Значит, Володя тащит тело обратно на кладбище, а Велес… — посмотрела я на друга и пригорюнилась. — А я тебя провожу до деревни, — кривя лицо, давая понять волку, чтобы тот проводил нас, но в отдалении, оповестила я собравшихся.
— Гав? — вякнул друг так неуверенно, что мне отчетливо послышалось «ась?».
— Ты что же, его не вылечишь? Он же помрет! — возмутилась Василина.
— Вот именно. Но лучше, чтобы он это сделал не на моем участке! — деловито кивнула я. — Я, знаете ли, баню люблю, а вот открытый огонь — не очень. А у него работа такая, опасная, — нашлась я. — Должен был предвидеть риски!
— Как ты можешь такое молвить? Ему нужно помочь! — уперев руки в крутые бока, заметила девица, пока я, сглотнув, вспомнила про то, что девица — обладательница пудовых кулаков и любительница жертвоприношений. Пусть пока только бужениной, но мало ли.
— Я — не всемогущая! И сильно рискую, если он вдруг помрет! Никто, понимаешь, никто не станет разбираться. Всех «собак» на меня повесят! Не обижайся, — быстро добавила я, посмотрев на друга. — Меня ненавидят в этой деревне и только ждут подходящего случая, чтобы избавиться!
— О чем ты говоришь? — кажется, сильно удивилась Василина. Почудилось, будто искренне, что меня обескуражило. — Все деревенские тобой дорожат и уважают! Я столько раз слыхала, сколько и как сильно ты помогаешь, стоит токмо тебя попросить. Я сама-то решилась прийти к тебе, лишь опосля, как наслушалась, что ты никогда не откажешь в беде. Никогда! — припечатала она меня последним словом так, что я вздрогнула и немного застыдилась.
— Ну да, конечно! Потому, стоит только мне появиться, как тут же слышу слова осуждения, — уже не с такой уверенностью покивала я, и то, что слова звучали, как оправдание, смущало. Даже злило.
— Знамо дело! — всплеснула она руками, отчего мне инстинктивно захотелось упасть на землю и притвориться дохлой. — Староста, тетка
