Второй шанс для «старушки» (СИ) - Мишутка Гришутка

Села перевести дух. За окном уже стемнело. Тут вернулась Маша.

— Ого-о. Ты отлично поработала. Как же ты умудрилась так все отчистить? —

выставляя на стол принесенный ужин, спросила меня хозяйка.

— Да вон теми щетками, что ты оставила, и водой, которую нашла в бочке на улице. — Я указала на предметы, ранее бывшие щетками. — Кстати, бочку можно поставить под слив от дождя, тогда для мытья пола всегда будет чистая вода.

— А что, в доме вода грязная? — удивилась она, прожевав картофелину.

— А тут где-то есть вода? — не менее удивленно спросила я.

— Конечно, на кухню выведена труба, а в пристройке есть несколько больших железных бочек, в них вода. По трубе она поступает в раковину. Там раньше обслуга посуду мыла, — будто дитю неразумному, объяснила Маша. — От печи вода нагревалась, и всегда теплая была, да и можно было быстрее натаскать в ванну гостю, а сейчас печь даже и не топится, — погрустнела снова старушка.

— Не расстраивайся, — похлопала я ее по плечу. — Все еще, возможно, вернется, главное — верить. Мы возродим твой трактир, или дом, как ты его там называешь, как феникса из пепла, — улыбнулась я.

Поужинав, мы все же отправились спать домой, решив приступить к дальнейшей уборке завтра. А по дороге решили попросить Пахома о помощи — покосить траву во дворе и перед трактиром.

6. Не тронь чужое тело, свое будет цело!

Утром Маша со мной не пошла. Ей требовалось остричь овец, в помощь ей напросилась пара местных молодых ребят за несколько монет.

Пахом с младшим сыном обкашивали трактир.

Я решила, что надо уборку начать с комнат.

Кому захочется спать в такой грязи?

В первой комнате сняла оставшиеся пару гобеленов, отмыла окно, отодвинула мебель сначала в один угол и оттерла половицы также до светлого состояния, перетащила мебель к выходу и все, что мне показалось грязным и страшным, отправила в коридор, сорвав с постели все тряпье.

Я попробовала призвать на мытье магию воды, но не тут-то было. Ведро с водой опрокинулось под ноги, и она просто растеклась, показывая свое отношение к моим потугам.

Дальше я продолжила пыхтеть вручную, орудуя оставшимися щетками и тряпками.

Отмыла всю мебель, насколько это представилось возможным. Благо мебели было мало: кровать, стол, пара стульев и ширма с железной бадьей в углу.

В том же углу обнаружилось подобие местной канализации: вся расплескавшаяся вода по наклонному полу стекала в дыру, а потом по трубе — на улицу во двор, что мне очень не понравилось.

Это ж какая вонища будет летом стоять, да и грязища. А если будет занято больше десяти комнат, вообще наступит потоп. Надо либо выводить трубу за пределы двора, либо делать яму, как у нас в деревнях, за неимением развитой канализации.

В комнате я сделала перестановку, перед окном поставила стол и стулья, а кровать задвинула в дальний угол. Надо будет придумать какие-то подушечки для стульев, а то некрасиво, да и твердо. А угол можно отгородить ширмой, чтобы немного разделить пространство комнаты.

Гобелены, которые мы сняли, пришлось выволочь на улицу. Они были хоть и грязными, но не ветхими и не рваными, еще могли послужить после стирки.

Я вытащила из комнаты большую бадью и, выбив один гобелен палкой, замочила его в воде. Пришлось даже печь в кухне растопить, вспомнилось детство в деревне.

Вода и правда быстро нагрелась, чему я несказанно обрадовалась.

Матрасы выволокла во двор и хорошенько выбила. Хорошо, день выдался жарким. Солнце припекало.

Вытащила еще несколько матрасов из других комнат и также их выбила.

Местные ребятишки с любопытством наблюдали за моими действиями.

А когда я стала топтаться в ванне по гобелену, расплескивая воду, они пришли в восторг и решили мне помочь. Отказывать в веселой для них игре я не стала. Мне помощь не помешает, и дети под присмотром.

Выволокла еще несколько таких ванн и покидала туда постельное белье. Горячую воду я развела до приемлемо теплой и добавила мыльный раствор, который нашелся тут же в прачечной. Ей оказалась одна из ближайших построек. Дети пришли в восторг от пены, которая взбилась от их топанья.

До обеда у нас уже было выстирано почти все постельное белье с первого этажа. А также пара гобеленов и несколько пледов, которые имели более-менее нормальный вид.

На второй этаж я так и не решилась заглянуть. Потому что, когда я встала на первую ступеньку, она заскрипела и прогнулась, а вторая и вовсе обломилась. Я решила не искушать судьбу.

Ребятня убежала по домам, а я развесила белье на найденные веревки возле прачечной. Гобелены раскинула на заборе, туда же отправились и пледы.

Достала из принесенной с утра корзины снедь, разложила на пороге и принялась уплетать, нежась под солнышком.

К приходу хозяйки я отмыла еще две комнаты для гостей и решила идти мыть комнаты для работников. «Одну из них заберу себе,ؙ — определилась я. — Негоже старушку лишать ее койко-места».

Когда я озвучила Маше свои предложения, она лишь покачала головой и поцокала языком. Мол, зря я занимаюсь этим.

Ни к чему это не приведет.

Однако мои усилия оказались не напрасны.

В этот же вечер у нас остановилась семья с двумя детьми, ехавшая из столицы. И купец лет сорока, везущий в столицу на продажу свои изделия из Песочни.

Мария быстро сбегала домой, принесла картошку, капусту, свеклу и забила двух куриц. Решила варить похлебку, так она называла борщ. На что я ее остановила и отправила заправить кровати нашим гостям.

Хорошо, хоть три комнаты были чистые, а постельное белье уже высохло и пахло свежестью.

Печь тоже еще не прогорела. Закинув туда пару поленьев, я разделала кур, одну пустила на борщ, а вторую запекла с картошкой и зеленью, которая тоже обнаружилась в местном подобии огорода.

Маша выращивала немного для себя. Хотя полоть, видимо, не умела, а может, и времени не было, там все заросло травой.

Семья на ужин вышла в зал, а вот мужчина попросил принести еду ему в комнату.

Посмотрев, как гости уплетали мой борщ, я обрадовалась.

Когда утром я им принесла молочную кашу и пирожки с повидлом к чаю — с последним повидлом, как ругалась на меня Маша, —

люди меня отблагодарили, оставив хорошие чаевые за мое доброе отношение.

Хозяйка была не сказать, чтобы удивлена, но ворчать перестала. Потому что доход с трех комнат у нас вышел как за пять.

Купец, который ехал в столицу, обещал на обратном пути остановиться снова у нас. «Так, глядишь, сарафанное радио заработает», — порадовалась я.

На следующий день выдраила оставшиеся пять комнат с одной стороны и вечером просто валилась с ног.

Дети снова пришли поиграть в пенную стирку, на этот раз их прибавилось.

Иногда появлялись обеспокоенные мамаши — посмотреть, куда запропастились их чада, но, убеждаясь в безопасности, разрешали детям остаться.

За этот день мы выстирали все оставшееся белье и гобелены и даже успели несколько гобеленов повесить обратно в зале таверны.

За помощь со стиркой я напекла разных пирожков и булочек для ребят. И до вечера их энтузиазм не прогорел.

На вырученные деньги мы купили пару бутылей вина, дополнительно овощей, муку, сахар, пару новых пледов, а часть отложили для уплаты налогов.

Одну из комнат прислуги я все же забрала себе, перетащила туда кровать из дальней комнаты и постелила чистое белье. Прожаренные на солнце подушки и матрасы также пахли свежестью. Внутри домик стал преображаться.

Кухню мы мыли постепенно, потому что она была огромна, со множеством шкафов, полок и столов. Посуды было немерено, и вся в копоти и плесневелом жире. Два дня мы отдирали песком всю эту черноту. Отдраили почти до блеска.

— Не стыдно теперь и повара приглашать! — воскликнула Маша, увидев сверкающую чистотой посуду.

— Ага, только денег на оплату того повара у нас нет, — скептически ответила я.

На что она только развела руками, подтверждая мои слова.