Заложница Ада - Лали Та
Ужасное предчувствие нарастает во мне по мере того, как приближается момент выхода из комнаты.
— Энже, умоляю тебя, скажи, чего он хочет от меня?
Я хватаю её за руку, но она вырывается, зло шипя:
— Я сказала тебе держать руки при себе, идиотка! Не представляю я, чего он хочет! Что у Мулцибера в голове только дьявол знает!
С удивлением понимаю, что она тоже его боится, хотя в коридоре отвечала довольно резко. Видимо, это способ её самозащиты.
— Ты работаешь на него? Чьё это платье? Кто здесь жил до меня?
— Слишком много вопросов, — Энже причёсывает мои волосы. — А ты красивая.
— Сейчас это скорее играет против меня, — срывается с губ страхом, давно таившимся в груди.
Я просто не позволяла себе думать о том, что он может применить ко мне силу…
Судорога прошла по телу воспоминанием из прошлого… Нет! Больше никогда такое не повторится со мной!
— Обычно женщины сами укладываются в его постель, Диана, — хмуро отвечает Энже.
— Мне наплевать, что тут происходит у вас обычно. Мой жених заберёт меня отсюда. Прошу тебя, Энже, помоги мне! — в безумном порыве я оборачиваюсь, и хватаю ее за руки.
Она вновь вырывается и отходит, направляясь к двери:
— Будем считать, что я этого не слышала. Пойдём.
Энже ведёт меня по коридору, и я чувствую, что израсходовала весь свой лимит страха. Мой организм словно атрофировался. Я ничего не хочу и ничего не ощущаю. По мере приближения к столовой, где-то внутри меня умирает надежда, что я смогу выбраться отсюда живой. Принимаю это на удивление спокойно, как будто всю жизнь к этому готовилась.
Дом напоминает собой заброшенный дворец. Здесь полно дорогой мебели и предметов искусства, которые я видела лишь на картинках в интернете. Почему-то я уверена, что они настоящие. Несмотря на всю эту роскошь, предметы расставлены так, будто их только что выкинули грузчики при переезде. Все находится в хаосе, а обои на стенах и вовсе местами ободраны. Роскошные позолоченные люстры обвиты паутиной.
В столовой я вижу тяжёлый дубовый стол, накрытый на двоих, хотя посадочных мест здесь хватит человек на пятнадцать. Во главе его сидит мужчина в смокинге. Оборотная сторона ладоней и пальцы у него сплошь покрыты татуированными символами и буквами. Я узнаю его только по черным волосам и вздрагиваю. Жесткое лицо, больше не скрывающееся за маской, расплывается в улыбке при виде меня.
— Диана! Диана, Диана, Диана! Твоё имя словно песня, песня моей победы! Ну же, присаживайся, — он активно жестикулирует, одной рукой указывая мне на место рядом с собой, а другой прогоняя Энже.
Я приближаюсь, с трудом сдерживая ужас от его близости. Чем ближе, тем сильнее у меня немеют руки. Его глаза под черными густыми бровями впиваются в меня, подчиняя, заставляя делать шаги против воли.
Каждая черта на его идеально выбритом лице словно высечена из камня: резкие скулы, на которых я замечаю татуировки на незнакомом языке, четко очерченные большие губы и крупный прямой нос. Его ноздри чуть трепещут, будто он вдыхает меня, чувствуя даже на таком расстоянии. Мощные мышцы перекатываются под плотной тканью смокинга, и я понимаю, на сколько обманчива эта его неподвижность. Это затаившийся перед прыжком хищник, уже готовый разорвать меня.
Платье под горло кажется мне слишком облегающим, и я стараюсь прикрыться руками, что не ускользает от него:
— Меня не интересует твоё тело, — скучающим тоном произносит Мулцибер, — вокруг слишком много шлюх, желающих доставить мне удовольствие, так что можешь не переживать. Иметь подстилку Константина — удовольствие ниже среднего.
— Как ты смеешь! — выкрикиваю, прежде чем успеваю подумать.
— Что, обиделась? — он заходится грудным смехом, показывая два ряда идеально-ровных белых зубов. Черты лица преображаются, на секунду у меня замирает сердце от его порочной, дьявольской красоты. — Нет, ну если ты очень попросишь…
Прикусываю язык, кляня себя, что не слушала в детстве маму, которая говорила, что мне нужно меньше болтать и следить за своей речью.
Встает резко, и я вся сжимаюсь, когда он приближается медленной поступью, словно давая мне себя рассмотреть и устрашиться. И я действительно пугаюсь. Он выше меня на две головы, но двигается удивительно грациозно и уверенно. Ткань смокинга едва ли не трещит на его мощном теле. Видя ужас на моем лице, Мулцибер выглядит удовлетворенным.
Делает резкий выпад, хватая меня за подбородок:
— Ну-ка посмотри на меня.
Притягивает к себе, и я начинаю трястись от страха и адреналина, подпрыгнувшего в крови. Встречаясь с ним взглядом, я с изумлением отмечаю, что его глаза неестественного ярко-зеленого оттенка, с черными зрачками-безднами. Я никогда не видела прежде ничего подобного. Демон гипнотизирует, и ужас, плескающийся во мне, опьяняет его, заставляет расплыться в улыбке:
— Мы подружимся, я вижу это в твоих глазах, — говорит безумно, сверкая зеленью глаз и резко отпускает меня, возвращаясь на свой тяжелый стул. — Ешь.
Пошатываясь, иду к столу и пытаюсь не обращать внимания на дыры, которые Мулцибер прожигает во мне своими взглядами.
Кусок в горло не лезет, но я заставляю себя взять вилку в руки, чтобы не вызвать очередной поток слов в мой адрес.
— И почему не спрашиваешь у меня, что ты здесь делаешь? — через несколько минут молчаливого звона приборами произносит он.
— Зачем? — Пожимаю плечами, отправляя кусочек спаржи в рот, — ты позвал меня сюда, значит сам расскажешь.
— Она мне нравится! — Он хлопает в ладоши, обращаясь непонятно к кому. — Что будем делать, Диана? Твой принц на белом коне не спешит спасать тебя. — Его лицо принимает выражение притворной грусти.
— Чего тебе надо, Мулцибер? — осмелев, я встречаюсь с ним прямым взглядом.
— О, как на твоих губах звучит моё имя, — его глаза зажигаются, переливаясь оттенками неона, — давай, повтори ещё раз.
Щеки начинают пылать от стыда и ужаса, на столько неприлично это звучит с его интонацией.
— Я не хочу многого, — демон лениво откидывается на спинку стула. — Лишь полной капитуляции Колдора. Согласись, это не так уж много за жизнь любимой женщины. — Он разводит руками, словно показывая мне, что продешевил.
— Этого не произойдёт никогда, — спокойно отвечаю я.
— Тем хуже для тебя, принцесса, — поднимает брови, отрывая виноградину и закидывая ее в рот. — Твоя жизнь чего-то стоит до той поры пока у меня есть надежда. Если она пропадёт, тебе придётся либо научиться развлекать меня другим способом, либо… — Он проводит пальцем по горлу, высунув язык.
Я вскакиваю так резко, что стул подо мной валится на бок.
— Лучше убей
