Максометр - КузнецМиша
– Не бухти, Кузьмич, а то ща Петруху позову и нахрюкаюсь с ним виски, и ещё день в похмельном состоянии проведу. И все твои встречи вообще в никуда отодвинутся. Тебе это надо? И мне нет! Пойдём, а лучше поехали!
Ворчливый Кузьмич что-то ещё говорил, когда садились в машину, но, думаю, больше всего его бесит, что все я делаю не по его указке. Дома я собрал все в свой заграничный рюкзак, есть у меня такой, я с ним всегда за границу езжу. Ноутбук, белье, футболки, джинсы, туфли, шлепки, зубную щетку, зарядку, и уже готов был уйти, как появился Петрович, сидящий в прихожей, вроде как, совсем виноватый. При этом, оговорюсь, Кузьмич остался а машине, думаю из вредности, но я особо и не настаивал.
– Мишаня, я знаю, что ты стал посредником, начальником большим.
– Ещё не стал, Петрович, и честно пока не знаю, стану ли. Ты чего хотел?
– Да вот, хотел, чтобы ты не забывал этот дом. Может, поможешь чем? Где поможешь дорожку новую сделать, горку там для детишек?! Мы-то с тобой вроде хорошо жили. Я пьянчужек всяких от твоей машины отгонял. Ты вроде тоже особо не шумел, соседей не беспокоил.
– Подожди, а вот в январе мне зеркало у машины снесли! А ты говоришь, охранял?
– Да это же не местные, это молодёжь из нового города! Они от полиции уезжали, помнишь, потом перед Гимназией в столбе вольксваген по утру стоял?! Так это они, так что там уже предъявлять и смысла не было, а за зеркало извини, мой недогляд!
– Петрович, ну что ты, как ребёнок! Да нет у меня к тебе претензий, а вот дорожки погоди немного, разберусь во всем, а там и посмотрим, чем я тебе помочь смогу. Ты это, не серчай на меня, я просто не знаю, с Вами я или нет, не понял ещё. Ты мне лучше вот что скажи, Кузьмич-то нормальный парень, ну или не парень, домовой, в общем, нормальный он?
– Кузьмич-то?! Кузьмич, он строгий, важный, он же главный среди нас! Он в совет вхож, он все знает, он у нас председатель. Он все новости рассказывает, мы все к нему и за советом и с просьбой какой идём! Нас к Николаю Николаевичу особо и не пускают, ну, как не пускают, мы сами к Кузьмичу идём, он свой как-никак! Вот у вас совет каждое первое число! Так и у нас совет всегда есть в последний день месяца, на котором мы Кузьмичу все свои просьбы и предъявляем, а он уж потом их все Николаю Николаевичу рассказывает. Иногда что-то и решается, иногда откладывается, а иногда он нас нафиг с нашими просьбами посылает. Но, правда, это редко бывает, на то он и Председатель.
– Ладно, Петрович, пойду я! Просьбу твою услышал! Если со мной всё сложится, то со своей стороны гарантирую, твою просьбу не оставлять без внимания, но пока обещать ничего не стану, я ещё сам не понял, ввязываться мне во все это или нет.
– Ну, спасибо, что выслушал меня! Надеюсь, что примешь своё предназначение и про нас не забудешь! Мы-то что? Мы домовые маленькие, да и дом у нас небольшой, а дорожки надо, а то вон бабушкам совсем неудобно ходить. Добра тебе, Мишаня!
– Спасибо, Петрович! Пойду я, блин, такое ощущение, что выезжаю.
– А так и есть Мишаня, не жить тебе тут больше, это я чую!
Не стал я в очередной раз объяснять, что я ещё не принял решение, ну чует он, пусть чует. Я ещё не чую, надо все попробовать понять, потом чуйку включать.
Нервный Кузьмич ходил вокруг машины.
– Что, Кузьмич, не сидится или покурить вышел?
– Не курю я, Мишаня, и тебе не советую!
– Ну, может вискарика тогда вмажем, а, Кузьмич?
– Не пью – ответил явно обидевшийся Кузьмич.
– Да ладно, Председатель, сегодня вечер твой! Все, что скажешь, сделаю! Свои дела я уже сделал.
– Успел все-таки Петрович влезть! Ух, я ему покажу! Небось, и про дорожки уже нажаловался?
– Нееее, про дорожки не говорил! А вот то, что ты великий начальник, которого бояться надо, говорил! Ты уж прости, что я тебя на ты.
– Да уж, великий! Не ёрничай надо мной, и так пока не понимаю, как с тобой себя вести! Все устои ты мои поломал. Я, как папа непослушного дитяти себя ощущаю, и во всем виноват Николай Николаевич…
– Ой, Кузьмич, трррр! Николая Николаевича не трогай и со мной-то не все решили. Может ты снова к Николаю Николаевичу и вернёшься, а я после отпуска на работу вернусь. Вот мысль пришла, может на майские в Грецию слетать, у меня и Шенген ещё не закончился!
– Какая Греция? Ты что? У тебя тут дел немерено! Отдыха он захотел! Ох, чувствую, ошибся в тебе Николай Николаевич, нет в тебе стержня! Все бы тебе виски, да отдыха, может и правда ты свободным посредником будешь, а мы опять в ожидании лучшего останемся. Может и не надо тебе в башню, может тут останешься?!
– Э! Нет! Уж, если начал свою песню петь, то уж допевай куплет до конца. А там уж вместе решим, что и как будет, уж очень мне башня понравилась. Поехали, что ли? А то соседи посматривать нервно стали, как я с пустотой разговариваю! Не дай бог, ещё психушку вызовут!
В общем, в нормальном таком настроение мы подъехали к моему воображаемому новому дому! Честно говоря, вот уже день я кручусь и верчусь в этом новом для себя мире и понимаю, что где-то внутри все больше и больше согласен с ним, то есть принимаю его. Вот уже и ворчливый Кузьмич, почти родной, сейчас чайку сварганит и вообще душкой станет. В общем, все так и получилось: и чаек был, и плюшки, принесённые заботливым Петрушей, и Кузьмич более менее спокойный.
– Так вот, – продолжил Кузьмич. Давай по делению города мы закончим, да и рассказать я всего тебе сразу не смогу, по ходу жизни узнавать будешь. Давай перейдём к тебе и к твоим, как ты сказал должностным обязательствам. Тут все и просто и сложно. Ну, начнём с того, так как домовые знают больше, видят больше, то естественно помогать и исправлять могут больше, а как нам это все передать людям, через посредника. Потом бывает и очень часто бывает, что человек умирает, но не уходит и душа его остаётся тут. На земле,
