Рай во грехе - Алексей Бачаев

грузовике, который теперь двигался по шоссе, Борода смотрел на пролетающую мимо степь и ни о чем не думал. Сначала ему в голову лезли тревожные картины с огромным инопланетным кораблем, гонящимся за ними, чтобы отомстить за Мэлла, но потом он забил себе косяк, и все стало хорошо. Мысль про корабль осталась, только теперь она стала просто забавной. Он ни о чем не парился. Он видел, как один зеленеющий холм сменяется другим и понимал, что просто так все должно быть. Так должны были лететь облака, так должен был гудеть мотор, так должен был чесаться искусанный комарами лоб. Так должен был лежать в проходе Мэлл, то ли живой, то ли уже нет. Это Бороду мало интересовало. Ему был интересен лишь странный предмет на ухе пришельца и лицо Насти, которая смотрела не то на Мэлла, не то куда-то сквозь него, сквозь землю и даже сквозь всю Вселенную. Бороде показалось забавным все это, он даже готов был рассмеяться, но сдержался. Вместо этого он сделал свое лицо максимально угрюмым и стал снова рассматривать холмы. В них явно что-то было, только Борода никак не мог понять, что.

– Он шевельнулся! – спустя некоторое время, нарушила гробовое молчанье Настя. Мэлл и вправду шевельнулся. Сначала зашевелились его веки, а потом он сам весь вздрогнул и открыл глаза.

– Мэлл! – радостно вскрикнула Настя.

Мэлл обвел взглядом фургон и людей, которые над ним склонились, а потом резко зажмурил глаза, словно ему плеснули чем-то в лицо.

– Где мои очки? – проговорил Мэлл.

– Вот. – Настя протянула ему очки, которые подобрала рядом с грузовиком. Она знала, что они важны ему, и поэтому сохранила. Стекла очков потрескались, но все же ими еще можно было пользоваться.

Мэлл надел очки и открыл глаза.

– Где я? – спросил он.

– В фургоне. Мы тебя сбили… прости. Мы отвезем тебя в больницу.

– Что такое больница?

– Это… там… где помогают. Всем. – объяснил Борода, сам позабавившись такому объяснению.

– Мне не нужна помощь. Я должен отправиться в рай.

– Слушай, чертов сумасшедший! Из-за тебя мой фургон разбит, так что сиди и молчи лучше. Если ты еще хоть слово скажешь про всю эту свою инопланетную чушь, я тебя выкину на дорогу и поползешь сам! – не сдержался Андрей.

– Андрей, замолчи! – крикнула на него Настя.

– Я должен идти в рай. Выпустите меня. – попросил Мэлл спокойным тоном. Он поднялся с подстеленного под него матраса и попытался сделать шаг к двери. Но в этот момент фургон налетел на кочку, и Мэлл едва не вылетел в открытое окно.

– Чувак, ты точно будешь в раю, если не заткнешься и не ляжешь на место! Насть, успокой своего пришельца. Он мне весь фургон кровью замажет.

– Со мной все в порядке. Я должен выйти. Остановитесь.

– В порядке? Да у тебя башка пробита. Я понимаю, что тебе плевать на себя, но если ты хочешь откинуться, откинься где-нибудь в другом месте. В больнице, например, чтобы мы из-за тебя не страдали.

– Мэлл, сядь. Тебе нужно отдохнуть. – попросила его Настя, взяв за руку. Рука его была горячей.

Мэлл не сел. Он поднес руку к виску, а потом фургон загрохотал, заглох и остановился.

– Что за фигня… чертово корыто! – Выругался Андрей.

– Это ты сделал? – удивился Борода, глядя на Мэлла.

Мэлл ничего не ответил. Он открыл дверь и вышел так, словно ничего не случилось. Он поправил очки, а потом зашагал по дороге.

– Мэлл, постой! – бросилась за ним Настя. Она встала перед ним, перекрыв дорогу. – Ты не можешь уйти, ты… – Настя хотела сказать, что он должен остаться, но вдруг поняла, что ничего он не должен. И он может уйти. Может, как любой другой. Может потому, что нет ничего невозможного. На его лбу уже не было раны. Настя не знала, куда она делась, но и не стала этим интересоваться. Все это ей показалось понятным и без объяснений, словно исчезать и появляться было обычным делом.

– Я должен найти рай. Ты не понимаешь. Вы должны двигаться дальше, все должно двигаться дальше… а у меня миссия, и я должен ее выполнить.

– А что, если рая нет?

– Я не знаю что. Я должен его найти. Если я его не найду, я подумаю об этом.

– Не нужно ни о чем думать. Садись в машину. Мы едем в рай.

– Я не хочу создавать вам трудности. Я доберусь сам.

– Хорошо, только садись в машину.

– У тебя доброе сердце, – спустя короткую паузу, ответил Мэл, – я никогда не встречал таких людей. Вы, земляне, очень странные.

– Да, мы такие. – ответила Настя. Она взяла его за руку и потянула к фургону. Он поддался. Он сам не понял, для чего поддался, но решил, что так нужно.

***

– А эти очки… они как антенна, да? Ну, то есть, так ты общаешься с миром? – спросил Борода хриплым голосом с таким видом, будто ему предстояло раскрыть тайну бытия. Он уже задал десяток подобных вопросов, которые, по его мнению, должен задавать любой землянин при встрече с пришельцем.

– Нет. – ответил Мэлл. Он смотрел на проносящуюся мимо степь и пытался понять смысл слов доносящейся из колонки песни. Андрей, напяливший на себя солнечные очки, подпевал этой песне и крутил руль из стороны в сторону с видом раллийного гонщика.

– Ясно. Значит, ты стреляешь из глаз бластером и носишь очки, чтобы никого не убить?

– Нет.

Настя слушала музыку, которой подпевал Андрей, и пыталась выглядеть ко всему безразличной.

– Ясно. Ясно. Они для того… чтобы не дать проникнуть в себя? Ну… то есть в тебя…

– Нет.

– Они…

– Борода! – остановила его Настя.

– Я бы на твоем месте уже через пару таких вопросов научилась стрелять этим там, твоим… бластером. – посочувствовала Даша. Она курила у открытого окна и чувствовала себя паршиво.

– Зачем? – спросил её Мэлл. Он почему-то улыбался.

– Да не зачем. Не думай об этом. Тебе нравится наш фургон?

– Да.

– Мы часто вот так катаемся на нем. По нашей планете. Правда ведь, у нас тут красиво? Вы там катаетесь по своей планете?

– Нет. Нам это не нужно.

– Скучные вы какие-то. – Посмеялась Даша, выдыхая в окно облако дыма. – Как вы там только живете. Любить нельзя, мечтать нельзя, путешествовать нельзя… проще сдохнуть.

– А куда вы едете? – через короткую паузу спросил Мэлл.

– Да не куда… мы просто едем, чтобы ехать. – ответила Даша.

– Зачем вам это?

– Не знаю… странный вопрос. Просто есть в этом что-то такое, не знаю, как объяснить. Вот у тебя есть что-то