Любовь до гроба, или Некромант на замену - Марина Михайловна Ли
— Волосы у тебя светленькие, — тотчас же отозвалась она. — А брови чёрные. Ещё бабка моя говорила, что это первый признак породы.
— И всё?
— Ну, ещё вон кофры у тебя все одинаковые, осанка оглобельная…
— К-какая осанка? — перепугалась я, на всякий случай расправляя плечи. В детстве мне здорово влетало от гувернантки за привычку сутулиться. Я часами ходила по комнате, держа на голове «Азбуку цветов», а когда пожаловалась деду, эту безобидную книжку заменили на справочник по некромантии, который был раза в четыре тяжелее.
С тех пор прошло много лет, но никто больше не смел упрекнуть меня в плохой осанке.
— Во-во! — хохотнула миссис Корн. — Об этом и говорю. Будто оглоблю то ли в зад вогнали, то ли к спине привязали…
— Оглоблю?
— Но, в принципе, симпатично. Переодеваться будешь? Шторки задвинуть?
Вздохнув, я открыла один из трёх моих одинаковых кофров и вынула зелёное дорожное платье. Изначально я именно в нём собиралась ехать, но Эрша настояла, что правильнее будет, если дословно, «показать товар лицом» и явиться пред очи бургомистра во всеоружии.
— Чтобы он сразу увидел в тебе специалиста высшего класса!
И вот сейчас я в тысячу первый раз мысленно отвесила себе подзатыльник и напомнила фразу, которую произнесла в день нашего знакомства с Эршей её бабушка:
— Деточка, ну ладно она, у неё мозгов, как у комара, но ты-то её зачем слушала? Хорошие идеи в голову моей внучке ещё никогда не приходили.
Но ведь у каждого правила должны быть исключения. Хотя бы одно! Разве нет?..
В кофре платье почти не помялось, что меня несказанно порадовало. Наряд этот я приобрела в начале прошлой осени и выложила за него, надо сказать, половину той суммы, которую батюшка выделял мне на месяц. Конечно, можно было бы написать и попросить ещё, но я решила поступить ответственно и, как говорится, затянуть поясок.
Ну и заодно эксперимент провести, такая ли я самостоятельная, как сама себе кажусь, или без родительских крон не выживу и дюжины дней… Результат эксперимента меня несказанно порадовал, как и платье, невольно ставшее его инициатором. Мастерица, у которой я заказывала этот наряд, уверяла, что ткань, потраченная на пошив, была на магической основе. Ткачи, мол, не только вплели магию в каждую нить, но даже краску ею напитали, чтобы ткань не линяла при стирке и не выгорала на солнце.
— Сносу не будет! — уверяла меня портниха. — Не мнётся, не рвётся, моль его десятой стороной обходит…
— Ещё скажите, что стирает само себя, — фыркнула я, за что удостоилась снисходительного взгляда.
— Не стирает, мисс Лэнгтон. Лучше. Оно почти не пачкается. Вот, я вам покажу.
Портниха схватила с письменного стола чернильницу и смело выплеснула её на юбку. По подолу тотчас же расползлось отвратительное чёрное пятно…
— Вы что? — ахнула я. За платье было уже заплачено, поэтому моё возмущение можно было понять.
Мастерица загадочно улыбнулась и покрутила пальцем перед моим носом.
— Смотрите. — В руках её оказалась какая-то ветошь. Опустившись передо мной на колени, женщина провела тряпицей по пятну и, к моему вящему удивлению, оно почти сразу исчезло, будто его и не было. — Ну как вам?
— Чудеса! — согласилась я и приплатила ещё одну крону — на новые чернила.
А теперь, торопливо натягивая на себя этот волшебный наряд, я несказанно обрадовалась ещё одному его плюсу. Для того, чтобы снять его или надеть не нужна была помощь постороннего.
Я усмехнулась про себя, застёгивая пуговички, обтянутые тёмно-зелёной тканью. Жизнь в кампусе быстро учит самостоятельности. Одеваться без посторонней помощи, ухаживать за одеждой, готовить что-то кроме чая… Столовая у нас была, но по выходным она не открывалась, поэтому или ресторации, на которые частенько не хватало времени из-за учёбы, либо крутись, если не хочешь голодать.
Опять-таки, можно было съехать на квартиру. Многие девушки, поступившие вместе со мной на первый курс, так и сделали. Чтобы вылететь с треском уже на втором. А нас ведь всех предупреждали — и куратор, и старшекурсники, — что «домашние» до диплома не доживают. Только кампусовские.
— Ну как? Справляешься или помочь?
Миссис Корн, деликатно повернувшись ко мне спиной, загораживала собою окно и терпеливо ждала.
— Вообще-то, я уже всё! — отозвалась я, аккуратно складывая форменную куртку и брюки на место, которое прежде занимало дорожное платье. — Но спасибо, что предложили.
Старушка окинула меня оценивающим взглядом и, одобрительно крякнув, постановила:
— Хороша! А теперь самое время чай пить!
К тому моменту, когда на станции Мидлстоун в наше купе наконец-то заглянул парнишка в костюме железнодорожного служащего, мы успели изрядно подружиться и найти общий язык.
— Леди, у вас всё в порядке? — спросил он. — Стоянка четверть часа. Советую воспользоваться случаем.
Смущённо кашлянул в кулак и вернулся на перрон, а я с удивлением посмотрела на свою соседку.
— О чём это он, миссис Корн?
— Святая простота… Об уборной! Тебе не нужно?
— О! — Об этом я как-то не подумала, хотя стоило бы. — Пока нет. Спасибо за беспокойство. Но я, пожалуй, посмотрю в расписании, кода у нас следующая остановка… Куда же я его подевала?
— Брось пустое, — тут же велела мне моя попутчица и постучала ладошкой по диванчику. — Я все остановки на память помню. Лучше сделай-ка ещё раз свой фокус с чайничком, теперь розовый хочу, холодный. А пока ты колдуешь, я тебе поведаю страшную тайну о нашем бургомистре.
— Миссис Корн! — Я укоризненно покачала головой. — Говорила же, это не мой фокус, а стандартные артефакторные настройки.
Как выяснилось, своим замечательным магическим чайничком миссис Корн совершенно не умела пользоваться.
— Он мне всегда одно и то же заваривает, — жаловалась она. — Чёрный сладкий чай. А я люблю с лимоном и мятой… Невесткин подарочек. Знаешь, как говорят? Вот тебе, Дервила, что нам не мило… Это про неё, про нашу Кали.
И губы так показательно в тонкую линию поджала, что мне сразу стало невыносимо жаль беднягу Кали.
— Вообще-то это очень дорогая вещь, — вступилась я за неё и осторожно взяла в
