Одержимые сердца - Анна Морион
– Миша? – неуверенным детским голосом протянул Седрик.
– Нет, дорогой, это вторая моя сестра и твоя тетя Мария, – объяснила ему Маришка. – Но маме не нравится, когда ты играешь в такие игры, а твой папа, видимо, забыл об этом.
– Ура! Мария! Ты приехала! – вдруг закричал Седрик и тут же бросился ко мне. Я схватила его на руки, а он обвил своими тонкими ручонками мою шею. – А мне уже три года! Я большой мальчик!
– Конечно, Седрик, ты большой мальчик, но тебе рано играть в такие игры, – ласковым тоном сказала Маришка. Но она выглядела так, словно боялась факта, что Седрик вообще заговорил со мной. Словно я могу превратить его в мою точную копию. И я бережно передала Седрика ей в руки. Но как это неприятно. Маришка умеет портить настроение. Мне.
– Но, мамочка! Папа разрешил! – обиженным тоном буркнул Седрик.
– Ну вот, ты поиграл немного, а теперь будь хорошим мальчиком, хорошо? – Маришка поцеловала сына в макушку.
– Хорошо! – Седрик поторопился слезть с рук матери, но вдруг повернулся ко мне. – У тебя такое красивое платье, Мария! Такое блестящее!
– Спасибо, малыш, мне и твоей маме оно тоже нравится, – вновь подмигнула я ему, зная, что Маришка явно недовольна этими словами своего сына.
Хороший ребенок. Будет жаль, если Маришка превратит его в свою копию. Надеюсь, Маркус не допустит этого.
– Мне тоже нравится твое платье, но оно слишком короткое, – вдруг сказала мне Миша.
– Слегка короче твоего, всего на пол-ладони – с иронией ответила на это я. – Что ж, пора бы и папу повидать. Где он?
– В другом зале вместе с Фредриком и родителями Маркуса, – подсказала мне Маришка. – Мне нужно отойти ненадолго. Развлекайтесь.
И она направилась в направлении, куда убежал ее сын.
– Это была ирония, или она на самом деле считает, что на ее вечеринке можно развлечься? – тихо спросила я Мишу и подмигнула ей.
Миша молча улыбнулась и ткнула меня локтем в бок.
Мы зашли во второй большой зал, именуемый в замке Морганов «маленькая гостиная», и, как и сообщила Маришка, нашли там Фредрика, нашего отца и Морганов-старших. Они что-то обсуждали, вольготно раскинувшись в больших, обтянутых синей тканью, креслах. Но, насколько я помню, когда я была здесь в последний раз, кресла были совсем другими. Черными. Внушительными. Мрачноватыми. Как сам замок. Но я тут же поняла, что стало причиной появления этих новых синих кресел – безупречный вкус Маришки. Безупречный, но скучный. Родители Маркуса окончательно перебрались в другое место, уступив трон Маришке, и посмела посягнуть на святое – любимые кресла мистера Моргана.
Первым, на кого я бросила взгляд после обзора кресел, был Фредрик. Я улыбнулась: он все так же холоден и спокоен, каким я всегда знала его. Думаю, Миша и ее темперамент доставляют ему только радость, ведь он так любит решать проблемы. Когда у нас был роман… Неужели уже двенадцать лет назад? Но я помню его так ярко, словно мы порвали друг с другом лишь вчера. Когда Фредрик был со мной, он так и рвался решать все за нас обоих. Но я – не Миша. Я была увлечена ним, но это не была любовь, которая сделала бы меня слепой рабыней. Нет, я не хочу сказать, что моя сестренка – его рабыня. Просто она так влюблена в него, что иногда позволяет ему брать верх над собой и сдаваться в плен его решениям. Например, их переезд в Стокгольм. Миша призналась мне, что этот город несколько пугает ее количеством людей (хотя ей ли их пугаться?) и что она предпочла бы жить в Оксфорде, который она так любит, несмотря на то, что именно в этом городе у нее был первый неудачный опыт общения со смертными. Но Фредрик «ласково» настоял на переезде в Стокгольм. Первую неделю после их переезда Миша не разговаривала с мужем, но затем забыла свою обиду. Она умеет прощать.
А я – нет. Мое сердце помнит все обиды и все оскорбления, которые были совершены и сказаны в мой адрес. Порой мне кажется, что я бессердечна. Но, увы, сердце у меня все же есть. Но как бы я хотела от него избавиться, чтобы быть свободной от его оков! Ну, вот, в который раз цепочка моих мыслей возвращает меня к этому…
И я поспешила к отцу, чтобы обнять его. Он всегда рад видеть меня. Что бы я ни натворила. Мне нужно было отвлечь мой разум, который предал меня, заодно с моим сердцем.
– А я все ждал, когда же ты наговоришься с мамой и сестрами и обнимешь отца, – шутливым тоном сказал мне отец, сжимая меня в своих уютных родительских объятьях.
– Просто их я повстречала первыми. Ты же не вышел встретить меня? А Миша даже бегом бежала, – так же шутливо ответила я, и, отстранившись от отца, обернулась к Морганам-старшим. – Мистер и миссис Морган! Как вы? И как вам Россия?
– Здравствуй, Мария, рады видеть тебя, – приветливо сказала мне миссис Морган. Она поднялась со своего кресла и протянула мне руку. Я с улыбкой пожала ее. – Нам, правда, нравится жить в России, но порой так тянет домой в Прагу.
Что ж, нельзя порицать миссис Морган за это: она – чешка, и Чехия всегда будет ее домом. К счастью, я – космополит, и Польша, в которой я родилась и провела свои первые годы не вызывала у меня теплых эмоций, и не ассоциировалась у меня с «родным гнездом».
Не знаю, как Фредрик и Миша объяснили всему миру свой брак, после того грандиозного скандала, который вызвал мой короткий роман с нынешним супругом моей младшей сестры. Конечно, в то время он был свободен, холост и даже понятия не имел о том, что Миша вообще существует. Но, на удивление, все вампирское общество приняло решение Миши и Фредрика спокойно. По этой причине Морганы старшие не стали удивляться моему появлению в том же помещении, где находился Фредрик. До меня также дошли слухи, что клан Харальдсонов очень благосклонно отнесся к Мише. Особенно родители Фредрика: они были рады тому, что их «непутевый» сын образумился и больше «не прожигает свою жизнь зря».
– Ну, Прага никуда не денется. Пока стоит, все так же красива, как и всегда, – шутливым тоном заметила я. – Вы, как обычно, великолепны. Вы тоже отлично выглядите, мистер Морган.
– Стараюсь, – скромно отозвался мистер Морган. Он не покинул своего кресла, но тоже протянул мне руку, и мы поприветствовали друг друга крепким рукопожатием. – Кстати, мы видели одну из снятых тобой фотосессий… Кажется, неделю назад, дорогая? – обратился он к своей супруге.
– Да, да… Мы не
