Власти твоей нет надо мной (СИ) - Питкевич Александра "Samum"

Огородив дом дополнительной защитой, рассыпав по периметру красную кирпичную пыль*, перекрывая путь всем шутникам и глупцам, коих хватает при Дворе, решил и сам убраться подальше, в земли баронессы, где нас боялись и старались лишний раз не беспокоить.

Много лет назад, будучи еще совсем юн, я с интересом наблюдал, как девушки из Камьеледаля выходят на волшебную дорожку, испытать удачу. То, что многие из них не вернутся домой, то, что из десяти, троих найдут по весне среди тающего снега, вовсе не пугало их. Сжав кулачки, вплетая яркие ленты в косы, словно это могло помочь, каждая из них грезила о том, как вернется весной, разодетая в шелка и золото. Как сможет не только сама решать свою судьбу, но и станет благодетельницей всей семьи.

И ни одну из них не смущало, что девушки не могли вспомнить ничего за прошедшие полгода. Не пугали мелкие белые шрамы на руках и спине. Не удивляли мозоли на пальцах. Это было такой мелочью в сравнении с сундуком богатств или золотой диадемой на голове, что любая из них была готова рискнуть.

Это было вначале весело, наблюдать как старшие из фей приводят своих ручных зверушек во Двор, на бал, хвастаясь ими, как украшениями. Потом стало противно, когда годы и заслуги позволили попасть в этот закрытый клуб, в ближний круг, состоящий из трех сотен фей.

Вот тогда, когда все открылось для меня полностью, я пообещал себе, что не позволю затянуть меня в эти игры. И сделал все, чтобы сдержать слово.

Но теперь в одной из спален моего дома лежит девушка, едва живая от попыток сбежать. Та, которая ничего не знает ни о моем мире, ни о  народе, котороый тут обитает.

Пытаясь сбежать от судьбы, я загнал себя в еще более узкий коридор, из которого будет не так просто выбраться.

– Мукеш! – девушка уснула, не в силах бороться с моими чарами, а я все стоял у постели, рассматривая темные длинные ресницы, волосы, пусть и спутанные, но густые и красивые. Загорелая кожа так не вязалась с привычным образом светловолосых и бледных дочерей Камьеледаля, что я невольно усмехнулся.

– Да, хозяин,– гоблин замер в дверях, не решаясь подойти ближе.

– Найди ей нормальную одежду. Те лохмотья, в которых девушка ходила сегодня, вовсе не соответствуют моему дому.

– Слушаюсь, хозяин,– дворецкий склонился.– Что-то еще?

– Да. Ты не видел пса?  У меня опять начинает щекотать в носу от посторонних запахов. Эта треклятая тина…

Чувствуя, что еще немного, и могу выпасть из жизни на несколько часов, я щелкнул пальцами. Пес этого не любил, но ждать, пока гуляка явится, было некогда.

По дому прокатился тихий выдох, и все посторонние ароматы вынесло прочь.

Пес недовольно чесал за едва различимым ухом, сопя во всю.

– Не ворчи. Это твоя прямая, и надо заметить, единственная обязанность,– поскребя когтями у затылка, от чего волшебное создание тут же сменило гнев на милость, я вышел из комнаты. Девушке стоило выспаться. У нее еще завтра истерики, если я хоть что-то понимаю в людях.

**

Хлоя.

Комната была другая. Чуть больше, чуть богаче. Тут на стене были цветочные узоры, пусть бледные, но изящные, а с другой стороны висело зеркало. Какое-то мутное, словно в пятнах с обратной стороны, но и в нем имелось свое очарование. Даже кровать тут была шире, чем в комнате, куда Мукеш меня привел в первый раз.

Сев, поморщившись о  ноющей боли во всем теле, я с не меньшим удивленим осмотрела свою рубашку. Длинная, из хорошего тонкого хлопка с однотонной вышивкой белым по белому, она вовсе не походила на то безобразие, в котором мне пришлось быть вчера.

И тут я вспомнила все. Как пыталась сбежать домой, как падала на спину. Даже ободрала  локоть.

 И то, как пыталась утопиться в озере.

И обещание местного хозяина не помогать и не спасать.

 Но я тут, жива и здорова, а убранство комнаты настолько соответствует всему виденному вчера, что и не возникает вопроса, где именно я нахожусь.

Одеяло в ногах вдруг само собой примялось, заставив бешено, от испуга, застучать сердце. Но через миг в носу защекотало от запаха корицы, а воздух над постелью пошёл рябью, словно пес проснулся.

– Ты меня напугал, Корица,– с напускным обвинением выдала я, протягивая ладонь и почесывая зверя между ушами. Мне показалось на мгновение, что стали видны светло-карие большие глаза и темный нос, но все пропало так быстро, что я даже не успела моргнуть.

С ощущением внутренней тревоги, продолжая запускать пальцы в короткую теплую шерсть невидимого зверя, я посмотрела в окно. Солнце вновь светило вовсю, так что дело шло к полудню. Но погода не радовала. Я все еще не знала, как выбраться отсюда. И, судя по всему, хозяин поместья мне также в этом помочь не был способен.

– Подвинься,– пытаясь выпутаться из одеяла, попросила пса. Ноги опустились на деревянный коврик, настолько удивив неожиданным ощущением, что я даже нагнулась посмотреть, действительно ли так оно и есть, или я просто слишком сильно ударилась головой.

Нет, коврик все же был. Сложенный из небольших светлых плиточек, кажется, прошитых между собой, он ощущался невероятно приятно под ногами. Еще раз внимательно осмотрев комнату, заметила небольшой столик под окном и табурет, на котором лежала одежда.

Решив, что начать стоит с малого, я сперва заглянула в уборную, которая была, кажется, точной копией вчерашней, Предстояло что-то сделать с волосами. Пусть от них не пахло болотом, а только корицей, длинные пряди спутались так, что я не могла расплести косу. Потратив прорву времени, только сильнее все запутав, я тяжело вздохнула и отправилась переодеваться. Разгуливать в ночном платье по дому, в котором живут мужчины-не-родня, не позволяло воспитание.

Стоя посреди комнаты, я на вытянутых руках рассматривала сегодняшний наряд. Тонкие брюки и длинная, почти что по колено, прямая рубаха. Ткань была простая, но тонкая и добротная, тут я поспорить не могла. Но ходить в таком виде?

Я, приученная к длинным и широким юбкам и платьям с глубоким декольте, никак не могла смириться с тем, что мои лодыжки будут выставлены напоказ. И это с воротом под горло!

Но не ходить же в ночной рубахе, в самом деле?

 Тяжело вздохнув, посетовав Корице на несправедливость и глупые нравы местных дикарей, я все же переоделась. Наряд был великоват, но на удивление удобен. Ничего не сковывало в талии, не зажимало в плечах. Только обнаженные лодыжки нервировали страшно. Хотелось одернуть штанины ниже, но тогда я рисковала потерять половину наряда при неверном шаге.

Оглядев комнату еще раз, я вернулась к табурету. Мягкие туфли, без каблука, но с вышивкой, я даже примерять не стала. Хватило одного взгляда, чтобы понять – они больше, чем надо почти на пол-ладони. А вот широкий и длинный шарф, в тон песочному наряду, сотканный из какой-то полупрозрачной ткани, меня все же заинтересовал.

Решив, что на крайний случай смогу прикрыть им безобразие на собственной голове, я подхватила искусно украшенную накидку, и позвав Корицу, вышла из комнаты.

В первый миг мне показалось, что коридор все тот же, но уже после двух поворотов, я окончательно потерялась и потребовала у пса отвести меня в кухню. Как бы там ни было, а голодать  было просто глупо. Да и не хотелось вовсе. 

Живот согласно заурчал.

– Так и сил на повторное купание в озере не останется, – фыркнула я вслух, таким образом признавая вчерашний поступок глупым. Мысли, что в любом случае попробовала бы этот вариант, я не позволила засесть в своей голове. Было не до того, так как меня стало вдруг тянуть куда-то к лестнице на первый этаж.

Быстро спустившись, едва ли не подпрыгивая на шуршащих под ногами листьях, я шла на запах какао и свежей выпечки.

Глава 6

Проснулась? Наряд впору? – в кухне за небольшим столиком у арочного окна сидел гоблин, потягивая что-то из красивой чашки, расписанной множеством затейливых узоров.

– Да, этот куда лучше, чем то платье, что было вчера,– потянув подол длинной рубахи, украшенной кисточками, кивнула я.