Истинная (не) для президента (СИ) - Альшанская Снежана

Он развернулся и вышел из подсобки, а я какое-то время молча стояла и смотрела в закрытую дверь. Все мое естество, каждая клеточка тела билась в страхе. Сиюминутное желание выбросить флэшку Вольского куда-то за ящики нарастало с каждым мгновеньем.

Так, стоп.

- Возьми себя в руки, - вслух проговорила я.

Мне нужно наказать Голубоглазова. Он не должен меня сломать. А это – лучший способ сделать это. Другого может и не подвернуться. Я должна это сделать!

Стиснув пальцы в кулаки, вышла из подсобки, зашла куда собиралась – в уборную. Сделав свои дела, посмотрела в зеркало. Блин, вся трясусь, как осиновый лист, побледнела, похожа на призрак. В таком виде к оборотню нельзя. Он точно поймет, что что-то здесь не так.

Надо успокоиться.

Успокойся.

Вот только не получалось. Никак. Успокоишься тут оказавшись меж двух огней национального, мать его, масштаба!

Могу ли я доверять Вольскому? Правду ли он говорит? Черт! А если нет? От страха я и не спросила, что же такого натворил Голубоглазов и доказательства чего мне нужно добыть.

 Конкуренту оборотня на меня плевать. Он просто хочет победить на выборах. Но здесь враг моего врага – мой друг. Нужно это сделать. Необходимо. Интуиция подсказывала, что Голубоглазов и правда может сделать со мной что угодно.

А теперь успокоиться.

Я покинула уборную, направилась в зал, по пути взяв с подноса официанта бокал с шампанским и в мгновенье осушив его. Кажется, легче.

Оборотень все еще сидел рядом с толстяком и, кажется, был увлечен разговором настолько, что и не заметил, как я отходила. Я встала у стены, так, чтобы не очень привлекать к себе взгляды собравшихся здесь персон. Было в них что-то неприятное, при чем в каждом. Я словно бы оказалась на шабаше нечистой силы.

- Эй, красавица! – услышала голос, повернулась и увидела подвыпившего мужчину, идущего ко мне шатающейся походкой. – Не хочешь развлечься? Тут есть пару комнат. Там уютно.

- Нет, не хочу. Уйдите, пожалуйста.

- Да ладно тебе! Чего скучать? Знаешь, кто я? Нет? Пошли, расска…

Он вмиг умолк. Направил взгляд в сторону и застыл. Кажется, даже протрезвел. Я проследила за его взглядом и увидела идущего к нам Голубоглазова. Оборотень был явно чем-то недоволен. Напряженное лицо выглядело так, будто он прямо сейчас готов кого-нибудь прикончить.

- Извините. Я перепутал вас с подругой. Извините, пожалуйста, - дрожащим голосом пробормотал незнакомец и почти что бегом направился к выходу. Одного вида оборотня хватило чтобы напугать этого человека до усрачки.

Черт возьми, что же ты такое, Виктор Голубоглазов?

***

Уж не знаю, о чем говорил оборотень с тем толстяком, но для него разговор явно сложился неудачно. На его лице так и читалось негодование. Он показал мне жестом идти за ним и направился к черному ходу, где нас уже ждала машина.

- Забирайся, - сказал он, открывая дверь.

Я залезла в машину, он примостился рядом и нервно забарабанил пальцем по колену. Меня это выводило из себя, хотелось провалиться в бездну, только бы не слышать этих звуков. Затем он достал телефон, позвонил куда-то.

- Кудрев не согласился. Действуй, - сказал он и вернул аппарат во внутренний карман пиджака. Уж не знаю, кому звонил Голубоглазов и что имел ввиду, но возникло ощущение, будто бы он только что отдал приказ об убийстве.

Я вся задрожала. Когда-то он и насчет меня сделает такой же звонок. Единственное, что я могу – помочь Вольскому.

- С тобой что-то не так, - оборотень посмотрел мне в глаза.

Пальцы до боли сжались в кулаки.

- Знаешь, не привыкла еще быть твоей игрушкой, - ответила ему.

- Ты пила? – спросил он.

- Бокал шампанского, - с облегчением кивнула я.

- Больше не пей.

- И почему же?

- Я не хочу видеть тебя пьяной. Чувствовать запах алкоголя. Мы различаем запахи куда лучше вас, и поверь, в этом мире нет ничего хуже женщины, воняющей спиртным.

Спорить я не хотела, хоть можно было упрекнуть его в том, что он и сам пил на моих глазах. Мало ли что ему придет в голову. Вдруг опять озвереет. Потому просто кивнула и отвернулась к окну. Все-таки другого выхода, кроме как выпить, у меня не было. Хоть алкоголь я никогда особо не любила. Могла выпить бокал вина на какой-нибудь праздник – на этом и все.

Голубоглазов снова заговорил по телефону. На этот раз разговор был долгим и речь, как мне показалось, шла о какой-то конференции на следующей неделе. Он вообще о чем-нибудь думает, кроме этих выборов? У него есть друзья? Родственники? Он как-нибудь развлекается?

Пока что он напоминал робота. Жесткого, бесчувственного, одержимого лишь одной целью и неспособного остановиться, пока эта цель не будет достигнута.

Хотя нет. Чувства у него есть. Это ненависть и злоба к каждому, кто не хочет делать как требует он или стоит у него на пути. У таких не бывает друзей и любимых. Вокруг лишь безликие пешки – свои и чужие. Любой, кто оказывается рядом с ним, становится фигурой на его шахматной доске. И если потребуется, он без вопросов этой фигурой пожертвует.

Вспомнился тот журналист, что спрашивал его об истинной паре, и которому он ответил, мол, таковых не бывает.

Понятия не имею, правда это все или нет. Есть лишь разные истории об этом. Веселые, грустные, романтичные, драматичные – все сводятся к одному – оборотень любит лишь раз и на всю жизнь. Может, именно этого ему не хватает?

Что, если он ответил так, как сам считает? Если он сам почему-то отвергает саму возможность любить?

Он спрятал телефон ровно в тот момент, когда машина остановилась.

- Идем, - сказал он так, будто я была для него дрессированной собакой.

- Можно задать вопрос? – спросила я, выбираясь из автомобиля и осматриваясь вокруг.

Впереди, за мощенной камнем аллейкой и аккуратно высаженными деревьями стоял дом, очень похожий на здание штаба Голубоглазова, только поменьше и постраннее. Такой же округлый, полностью лишенный прямых углов. Но в этом еще и окна были разных размеров. На первый взгляд это казалось негармонично, даже отталкивающе, но стоило присмотреться – как в этом произведении архитектуры начинала проявляться какая-то необычная, непостижимая красота. Дом словно бы говорил «ты можешь насладиться мной, но только если уделишь мне чуть больше внимания, чем один беглый взгляд».

Нет, Голубоглазов не бездушная машина. У него есть чувства. Не может человеку, у которого их нет, нравится такое.

- Смотря какой вопрос, - ответил оборотень.

- То, что ты сказал журналисту про истинную пару – сам в это веришь?

- Нет никаких истинных пар, - сухо ответил он. – Это бред собачий. Такой же, как гороскопы или гадания на кофейной гуще.

- Но весь фольклор оборотней…

- Да плевать на фольклор. Кто-то и правда это ощущает, не отрицаю. Просто потому, что внушает сам себе, насмотревшись кино, начитавшись сказок и наслушавшись глупцов.

- Тогда почему ты меня выбрал? Ты сказал, что было много претенденток, но ты выбрал меня, черт возьми! Почему!

Я сама не заметила, как перешла на крик, и тут же пожалела об этом. Мало ли что взбредет в голову этому психу. Но он оставался спокоен, и даже усмехался.

- И ты решила, что ты – моя истинная пара? – он громко рассмеялся, а когда закончил, продолжил. – То, что концепция истинной пары – ахинея от начала и до конца, не значит, что я мог инстинктивно почувствовать в тебе то, чего нет в остальных.

- Но ты сказал, что я полюблю тебя. Может, ты и такой мудак потому, что сам отрицаешь свою природу. Признайся, ты ведь борешься сам с собой, мистер президент! А страдают в этой борьбе другие!

- Вот этим ты мне и понравилась. Огонь в глазах. Другие, когда попадали ко мне в кабинет, были готовы на что угодно, лишь бы я согласился их взять. Одна даже предложила трахнуть её прямо на моем столе. Видела бы эта дура себя со стороны. Мне нужна не потаскуха. Потаскух много. Мне нужна первая леди, - проговорил он так, словно стоял на трибуне, перед множеством людей и объективами телекамер.