Когда солнце встанет на западе (СИ) - Серебрянская Виктория
— Леди Кайро, просыпайтесь!
Леди?! Я открыла глаза. Комната тонула в чуть розоватых лучах восходящего дневного светила этой планеты. Рядом с кроватью стояла горничная в строгой униформе отеля. Не землянка, однозначно. Кожа девушки вполне гуманоидного типа сильно отливала зеленцой. А когда девушка мигнула, стало заметно наличие третьего века. Рептилоидка?
В планы горничной, по-видимому, не входило терпеливое ожидание завершения всех моих умозаключений.
— Леди Кайро, пожалуйста, поторопитесь. Я приготовила Вам ванную. Завтрак подадут через двадцать минут. Заседание конгресса начнется через час.
Упоминание конгресса пробудило окончательно. Я подскочила мгновенно, с благодарностью принимая из рук горничной халат.
Пока приводила себя в порядок, в голову лезли всякие не нужные сейчас мысли. Я поминутно краснела и бледнела. Нет-нет-нет! Я потом все обдумаю, не сейчас. Сейчас я не готова посмотреть в лицо будущему.
На выходе из ванной меня поджидала горничная.
— Леди Кайро, Вы потеряли.
Мне в руку лег холодный металл браслета. Я машинально натянула его на руку. Завмочек застегнулся с прозрачным хрустальным звоном.
Я растерянно оглянулась:
— А где…
— Милорд Лоо`Ост рано утром покинул планету по срочному вызову. Этот номер оплачен до конца недели. Если хотите, можете оставаться тут.
От одного воспоминания о прошедшей ночи мне в лицо плеснуло жаром. Отчаянно замотала головой:
— Нет-нет! Спасибо, но я вернусь в свой номер.
Горничная равнодушно пожала плечами. Дескать: «Да как хотите!»
* * *
Все оставшееся время, каждую минуту, когда оставалась одна, я мыслями возвращалась к прошедшей ночи. Миарон, а морунца звали именно так, вытворял со мною такое, что я только и могла, что беспомощно открывать и закрывать рот, краснеть и стонать.
На этом моменте обычно щеки привычно загорались. Самой себе было стыдно признаться, что я не только стонала, но и вопила, умоляя мужчину не останавливаться.
Стыдно? Да, несомненно. Но, вместе с тем, от таких воспоминаний в груди теплело. Рождалось какое-то странное ощущение правильности произошедшего.
Я не понимала саму себя. И мне не хватало силы воли проанализировать все до конца и, наконец, принять какое-то решение. Вместо этого я трусливо прятала голову в песок и откладывала поиск решения на потом. Но время утекало.
Мой доклад прошел на удивление гладко. И даже на несколько дополнительных вопросов, заданных мне в перерыве любопытствующими коллегами, я ответила вполне складно и четко.
Конгресс плавно подошел к концу. Не успела я опомниться, как снова оказалась на борту звездолета, на пути домой.
Вспоминая свою нервозность в прошлый полет, я только печально улыбалась. Я так нервничала по поводу возможного разоблачения и своего призрачного позора. Теперь мне грозил позор вполне реальный, если родители узнают о ночи, проведенной с Миароном. Вот только я теперь была спокойна, как айсберг. Морунец заверил меня, что беременность мне не грозит. Рассказывать родителям о своем приключении я не собиралась. Все должно было быть гладко. В крайнем случае, через несколько месяцев у меня будет диплом и специальность. Не пропаду.
Но с самого начала все пошло не так.
* * *
Не стоит расставаться с интеркомом даже на час. Эту простую истину я усвоила на всю оставшуюся жизнь.
Когда я ввалилась наконец в комнату, обвешанная сумками, меня встретила мертвая тишина. Мертвецки бледная Нола стояла у окна. А рядом с ней на стуле сидел мой… отец. Я улыбнулась:
— Привет, па… — и осеклась.
Широкое, с грубоватыми чертами лицо отца исказилось от ярости:
— Шлюха!
Я с недоумением и ужасом наблюдала, как отец вскочил, отшвыривая стул.
— Ты что с собою сотворила, сучье племя? Шалава подзаборная! Дрянь!
В его руке возник ремень с тяжелой бляхой. Отец не расставался с ним еще с молодости, со времен службы в десантных войсках. Я знала насколько тяжелая эта бляха, так как один раз мне попало этим самым ремнем за компанию со старшей сестрой.
В ярости отец не особо разбирался кого бьет, чем и по чем попадает. Мне прилетело по спине. Бляха ударила по позвоночнику где-то пониже лопаток. После мгновений острейшей боли я перестала чувствовать вообще что-либо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Медбокс помог. Я снова ходила и чувствовала. Но память осталась со мною навсегда.
Сейчас я не могла понять, почему отец так взбешен. Не могла же Нола рассказать ему правду? Или могла?
Рядом взревел отец:
— Хватит! Виктор достаточно ждал, пока ты тут накрутишься хвостом! — Виктор? Что еще за Виктор? Я никак не могла понять при чем тут он — Сегодня же возвращаешься со мной домой! Поняла?
— Папа, мое обучение еще не закончено. — я старалась говорить твердо, уверенно — Через несколько месяцев я получу диплом…
— В топку твой диплом!!! Чтобы родить Виктору детей, диплом не нужен! Чтобы вести его дом и готовить еду тоже! Так что твое обучение закончилось! Я достаточно потакал твоим прихотям!
До меня медленно, но верно стало доходить, что Виктор никакой не мифический. Он вполне реален в роли моего нежданного жениха. Я выпрямилась и задрала подбородок повыше, демонстрируя уверенность, которой не было:
— Папа, ты верно не расслышал: мое обучение еще не закончено. Я еще не получила диплом. — отец побагровел — И после получения диплома я не планировала сразу выходить замуж. Сначала мне нужно поработать по специальности, подтвердить диплом…
Отец замахнулся. Я видела искаженное от ужаса лицо подруги, слышала ее крик. Как в замедленном режиме наблюдала за приближением тяжелой пряжки. Удар! В голове словно что-то взорвалось. Сначала жуткая боль. Потом благословенная темнота. Где я ничего не вижу, не слышу, не ощущаю.
* * *
Я очнулась за мгновение до того, как медбокс завершил свою работу. Крышка с тихим шелестом отошла в сторону, давая мне свободу. Села и огляделась. Стандартная палата современного медицинского учреждения. Ничего интересного. Но где-то совсем рядом раздавались приглушенные голоса. Открылась дверь. На пороге появились женщина-врач средних лет и моя подруга. Нола хмурилась, но как только заметила, что я смотрю на нее, засияла такой улыбкой, которая по яркости вполне могла бы посрамить сверхновую:
— Таша, с выздоровлением, милая! Я так рада тебя видеть! — и без перехода врачу — Таша ведь уже свободна? Лечение завершено?
Доктор чуть улыбнулась:
— Мне нужно просканировать организм вашей подруги, чтобы убедится в этом. После я ее отпущу.
Пришлось выбираться из медбокса и идти в соседнюю комнату, ложиться на выдвижную полку медицинского сканера.
Сканирование заняло не более пяти минут. Потом мне было предложено переодеться в свою одежду.
Переодевалась я в комнате с медбоксом. Кстати, он, медбокс, вернул мне мой родной цвет волос и кожи. Это обнаружилось во время переодевания. Обнаружив это, я только вздохнула. Все, от моего приключения остались только воспоминания. А уж с воспоминаниями я как-то справлюсь.
Неприятный сюрприз обнаружился, когда я вернулась в комнату к Ноле и врачу. Пришел отец.
Еще с порога я заметила, что подруга опять через чур бледна. Отец наоборот на глазах приобретал жуткий багрово-фиолетовый оттенок кожи, глаза наливались кровью. В руках он держал какую-то бумагу.
Врач недоуменно переводила взгляд с отца на Нолу и обратно, но молчала. Меня пока никто не заметил.
В следующую секунду отец сорвался. Широкая рука его скомкала бумагу в руке, словно ему было жарко, и он хотел ею обмахиваться, как доисторическим веером. Или же наоборот, хотел кого-то ударить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Ах ты, тварь! Шлюха подзаборная! — и он рванул ко мне — С*** неблагодарная! Убью!
Врач вцепилась в него, пытаясь остановить, образумить:
— Мужчина, вы с ума сошли! Это больница! Девушка только из медбокса! Ее чудом спасли!
— Попусту старались! Таких как она нужно топить во младенчестве, чтобы порок не распространять! — отец пытался стряхнуть с себя врача и добраться до меня — Ничего, я это исправлю! Зря послушал твою мать и не порол в детстве!