Воскресшая (СИ) - Олан Лина

Он собирался расторгнуть магический контракт найма. И выкупил небольшой дом в городе, куда собирался забрать ребенка, нанял штат прислуги, чтобы ухаживали за его наследником. О Селии он не думал. Как только родит, пусть идет на все четыре стороны. Зачем она ему? Эндрю пресытился ею, да и зачем сыну знать, что его родила низко родная прислуга?!

Он был в предвкушении, уверенный, что все так легко смог организовать. До той поры, пока не начались преждевременные роды. Эндрю был в городском особняке в объятиях очередной игрушки, страстной и ненасытной Рут. Когда поздно ночью у Селии начались схватки. Кусая губы до крови, чтобы не закричать, она терпела невыносимую боль, надеясь, что хозяин вернется к утру.

В то утро Мелинда проснулась со скверным настроением. Муж не ночевал дома. Она знала о его неверности. И закрывала глаза на его измены, боясь, что он попросту выгонит ее. Он каждый раз упрекал ее, унижал, что она высохшая земля. Глубоко внутри она прятала свою боль и несостоятельность как матери. На протяжении многих лет она с нескончаемой надеждой вымаливала у Единого ребенка. Сердце, столь жадно просящее милости, не получив его озлобилось.

Спустившись вниз, к завтраку, она не застала среди остальных слуг Селию. Не дожидаясь ее прихода, она в бешенстве направилась к ней в комнату, вымести свое зло на ней. Злой взгляд небесных глаз выискивал в полутьме девушку. Она быстро прошагала к маленькому окошку и отодвинула темные портьеры, пропуская свет. На кровати лежала бледная девушка, которая, скрючившись, прижимала руки к плоскому животу. Длинные черные волосы прилипли к ее влажному лицу. На белоснежных скомканных простынях расползлось огромное пятно крови. Мелинде хватило доли секунды понять, что происходит. Она с отвращением и страхом задрала подол мокрой сорочки и, рассеивая иллюзию нащупала беременный живот.

Отчаянный крик раздался ранним утром в имении лорда. Виконтесса Мелинда Авейро Рай кричала от боли и предательства.

Приказав привести повитуху, она яростно вышагивала по комнате, утирая горькие слезы. На кровати рожала любовница мужа.

Спустя шесть часов мучений в комнате раздался жалобный писк младенца.

— Ваша милость, девушка совсем плоха. Надо бы целителя ей, — с опаской прошептала дородная повитуха, глядя на белую, как мел Мелинду. Которая не спускала глаз с крошечного пищащего комка. — Дай, дай мне его, — прочищая горло, хрипло прошептала она. Ее подрагивающие руки потянулись к младенцу.

Ей казалось, что она держит в руках все золото этого мира, слезы, катившиеся по белым щекам, капали на белоснежное личико малыша. Прижимая его к груди, она ощущала счастье. Она чувствовала его запах, тепло, сердцебиение. «Боже, Единый наш! За что ты меня лишил этого?! Почему?!» — вопрошало сердце. Из сладкой неги ее вывел оклик повитухи;

— Миледи она умирает, слишком много крови. Я не могу ей помочь.

Не спуская с рук ребенка, она подошла к измученной девушке. Черные как ночь, глаза неотрывно следили за младенцем, полные губы прохрипели:

— Дай…

Мелинда смотрела на девушку, не испытывая жалости. У нее не было никого, кроме мужа, который втоптал ее в грязь. Боль от унижения разъедало душу. Теперь у нее было столь желанное дитя. Пусть и не она мать, но он сын ее мужа. Она заберет его.

— Он мой! Он никогда не узнает, что его родила жалкая потаскуха!

От бессилия Селия не могла противостоять той, которая стояла с ее сыном на руках. Собрав последние остатки сил, она выдохнула:

— Он всегда будет моим, что бы ты не делала. Ты будешь смотреть на него и видеть меня. Его глазами, на тебя буду смотреть я!

Не веря тому, что слышит, Мелинда посмотрела на затихшего младенца. Черные глазки смотрели на нее в упор. Он был копией матери, те же черные волосы и прядка серебристых волос у виска.

Напоследок прижав его к себе, она глубоко вдохнула его сладкий запах, молча подошла к кровати и, поцеловав младенца, положила рядом с умирающей матерью. Молча развернувшись, она побрела к выходу. Чем ближе она подходила к двери, тем уверенность ее крепла. Остановившись в дверях, она посмотрела на соперницу и безжизненно проговорила.

— Я проклинаю твоё дитя! Я подарила бы ему свою любовь, но ты пренебрегла им. До скончания своей жизни он не познает любви! Он будет холоден, как та земля, в которой тебя похоронят, когда ты подохнешь!

Под покровом ночи из поместья виконта Эндрю Авейро выехал всадник с маленьким свертком. Он должен был доставить его в приют. Отец мальчика так и не вернулся домой. Далеко на окраине поместья под большой ивой копали безымянную могилу.

Глава 4

Кай уже второй час сидел, задумавшись. Устало прикрыв голубые глаза, он улегся в кресле полулежа и вытянул длинные ноги. Затем, что-то вспомнив, быстро сел и схватил перо. От резких движений полы длинного халата, расшитый золотыми нитями, разошлись. Обнажая подтянутое молодое тело.

Прямые светлые волосы, окончательно выбившись из-под чёрной бархатной ленты, рассыпались по плечам. Не обращая внимания на свою наготу, он подтащил к себе истрепавшуюся копию завещания. Пробежав глазами выученный наизусть текст, он с остервенением отшвырнул бумагу и уставился на огонь, катая в пальцах перо.

За своими действиями он не заметил, как сзади тихо подошла Вивиан и обняла его. Проворные пальцы поглаживали мужские плечи в попытке расслабить напряженные мышцы.

— Милый, ты рано встал. Ещё темно, — пробормотала она, целуя его в шею. Одновременно девичьи пальцы медленно спустились вниз к животу.

— Вивиан у меня дела, — со скукой ответил Кай, не обращая внимания на настойчивые ласки. На большом письменном столе, в беспорядке лежали бумаги, требовавшее внимания хозяина, точнее хозяйки. Отдельной стопкой лежали документы, книги и свод законов. Который год он искал в них возможность отвязаться от своей жены.

Раздраженно запахнув края халата, он попытался оттолкнуть ее, что бы поработать. Предугадав его намерение, Вивиан обошла кресло. Она знала, что хороша. Особенно в отблеске пламени камина. Длинные волосы чёрным покрывалом спускались по спине, касаясь пышных ягодиц. Большая грудь аппетитно колыхалась при движении. Уперев руки в узкую талию, она стояла перед ним обнаженная. Маленький рот растянулся в улыбке, голубые глаза лихорадочно блестели в предвкушении. Она отодвинула бумаги, и уселась на стол, широко расставляя ноги в безмолвном приглашении. Несмотря на его безразличие к Вивиан, тело отозвалось на открывающийся вид. Резко схватив ее за ноги, он стащил ее со стола к себе на колени. И, откинувшись назад, предоставил ей свободу действия.

Вивиан не заставила себя ждать. Нервно облизав сухие губы, она со стоном уселась на него сверху. Резко вобрав его, она начала двигаться.

Ей было больно, каждый раз при движении она задевала спиной край стола, Кай это видел. Ее раскрасневшееся лицо морщилось в некрасивой гримасе боли. Прикрыв глаза, чтобы не смотреть на неё, он чувствовал, что ее боль доставляет ему куда больше удовольствия, чем ее движения. Чувствуя кульминацию, он вдруг ощутил навалившееся потное тело. В раздражении открыв глаза, он хотел накричать на Вивиан, распластавшуюся на нем. Но его злой взгляд упёрся в огромную картину, висевшую над камином. На него смотрели улыбающиеся глаза Лорелеи Байе Соранто.

Какого черта?! Он же приказал завесить проклятую картину!!! Пытаясь спихнуть вздрагивающую Вивиан, он с ужасом осознал, что все его желание куда-то испарилось. Он был в ярости. Сбрасывая с себя притихшую женщину, он вскочил и в порыве неконтролируемой ярости схватив чернильницу швырнул ее в ненавистную картину.

— Что б ты горела в аду своего безумия! Тварь!!! — заорал он в бешенстве. Безупречное лицо исказилось гримасой злости и отвращения.

С удовлетворением он смотрел, как с полотна стекают чернила, подгребая под собой ненавистное лицо. Удовлетворившись увиденным, он направился в спальню, подхватив с собой испуганную Вивиан. Что бы она закончила то, что начала в гостиной.