Другая сказка про Золушку (СИ) - Алексеева Ирина Сергеевна

– Полагаю, я это заслужил, – Артаур усмехнулся. Я неуверенно улыбнулась в ответ. Он решил, что это месть за его дерзкое поведение на балконе? Что ж… В душе взметнулась знакомая уже веселая злость. И не только на принца, а на всю ситуацию в целом. Я пришла сюда повеселиться и не дать мачехе осуществить свои планы, а вместо этого едва не упустила свой единственный шанс. Чего я, в самом деле, опасаюсь? Наступить снова на королевскую ногу? Так он, вроде, не особо и возражает. Мелодия вела меня, и я позволила телу двигаться самостоятельно, не сверяясь ежесекундно с схемой танца, заложенной в голове. Его высочество оказался превосходным партнером, он уверенно вел меня по кругу, и мне оставалось лишь подчиняться. По правилам этикета во время танца полагается вести непринужденную беседу. Но мысль, что придется говорить о погоде или о новой придворной моде, вызывала лишь замешательство. Похоже, наследник разделял мое мнение.

– Позвольте поинтересоваться, Элис, откуда вы к нам с таким опозданием прибыли?

В темных глазах плясали бесы, и я вновь покрылась мурашками. Неужели он догадался? Нет, не может быть.

– Издалека, – с самым загадочным видом ответила я. Вряд ли, конечно, он будет меня искать, да и вообще вспомнит после окончания бала. Но назвать своим домом замок Кристофф я не решилась. Тем более, что мачеха застыла в нескольких шагах от входа и буквально пожирала меня хищным взглядом. Я этого не видела, зато чувствовала каждой клеточкой и без того напряженного тела.

Однако принца мой ответ не удовлетворил.

– Для южанки у вас слишком светлая кожа, – начал вслух размышлять он. – Для северянки – слишком плавная речь и безупречное произношение. Полагаю, вы все же подданная Алорана.

– Смею заметить, вы упустили из виду восток и запад, – возмутилась я и тут же испуганно прикусила язык. Можно быть дерзкой и несдержанной у себя на кухне, но никак не в королевском дворце.

– Смею заметить, что на западе живут преимущественно кочевники, многие из которых даже через сотню лет не сравняются с нами в степени своего развития. А на востоке лежат города Солнечной Империи, жители которой отличаются от всех прочих не только цветом кожи, но и характерным разрезом глаз.

Дальше можно не продолжать, вывод очевиден. Глаза у меня самые обычные, вполне характерные для центральных земель.

– Вы весьма наблюдательны, – признала я.

О Тьма, что же делать? Почему мне не пришло в голову заранее сочинить более или менее правдоподобную легенду на такой вот случай? Ответ весьма прост и прозаичен. Мне и в голову не могло прийти, что я могу настолько сильно вляпаться. Но самозабвенно лгать мне приходилось и раньше.

– Хорошо, – я снова осмелилась взглянуть в глаза принцу. – Вы меня раскусили. Правда состоит в том, что я работаю посудомойкой на дворцовой кухне.

Надо отдать принцу должное, он даже не сбился с шага, лишь слегка округлил глаза, глядя на меня с веселым изумлением.

И я продолжила:

– С самого детства у меня была мечта – попасть на королевский бал. Это платье я полгода шила из занавески, которую украла в одной из закрытых гостевых спален. Вы удивитесь, что я вот так все это рассказываю, зная, что за подобное меня ждет виселица. Но я, в общем-то, ничего иного и не ожидала. Увидеть бал и умереть, как говорится.

– Хм.

Больше принц ничего сказать не успел, так как музыка стихла, оборвав наш танец. Но я по глазам видела, что не поверил. Смотрел на меня задумчиво и как-то немного отстраненно, будто что-то решая.

Проводив меня до того места, где мы встретились, наследник взял у проходящего мимо лакея два бокала с фруктовым вином.

– Кухарка, значит, – он протянул мне бокал с прохладным напитком.

– Посудомойка, Ваше Высочество, – поправила я.

Артаур усмехнулся.

– В таком случае, леди, назовите мне его имя, – и указал взглядом на застывшего в дверях лакея. – Он работает во дворце с самого моего рождения, и не знать его вы просто не можете.

– Джон, – наугад выпалила я. Не думаю, что Его Высочество сам знает ответ на собственный вопрос. Кажется, мне повезло. В глазах наследника лишь на один краткий миг промелькнуло изумление, но и этого хватило, чтобы понять – я угадала.

– Что ж, – Артаур слегка пригубил вино и склонился к самому моему уху. – Это непростительный поступок для маленькой кухарки. За такое, пожалуй, и правда стоит повесить. Или как следует всыпать плетью.

Нашел, чем напугать. Я только легкомысленно пожала плечами. От принца приятно пахло фруктами, вином и чем-то неуловимо мужественным, отчего хотелось продлить этот миг как можно дольше. Но наследник отстранился как-то слишком быстро. Видимо, не королевское это дело – разговаривать с кухарками. На душе вдруг стало горько и до неприличия обидно. Всю жизнь меня считали недочеловеком, относились как к вещи, которую можно побить, унизить, а она и слова в ответ не скажет. Ну, тут я сама виновата вообще-то. Могла бы соврать что-то более приятное для него. Например, что я украденная заморская принцесса, выросшая в графской темнице и потому такая бледная. Ну, или что-нибудь еще.

– Можете казнить, – я залпом допила вино и протянула пустой бокал принцу. Тот без возражений принял мой подарок и тут же сплавил его одному из многочисленных слуг. На душе скребли кошки. Ну, правда, чего я так расстраиваюсь? Сама хотела, чтобы Артаур поверил в мою легенду. Как говорится, сама придумала, сама обиделась. Времени у меня не так много, поэтому стоит найти себе нового собеседника, или, сославшись на усталость, и вовсе покинуть королевский дворец. Однако, моим планам не суждено было сбыться.

– Его зовут Томас, – наследник укоризненно покачал головой. – Могу дать голову на отсечение, что вы первый раз при дворе, и вряд ли представляете, где находится кухня.

Я улыбнулась, подавив вздох облегчения. А он не такой идиот, каким я его себе представляла. Пожалуй, с этим принцем можно иметь дело.

– Не хотите говорить, откуда вы? – продолжил он. – Что ж, рано или поздно я это сам узнаю. Так даже интереснее. А пока позвольте пригласить вас на танец, Элис.

Я уверенно вложила пальчики в его руку, чувствуя какое-то радостное возбуждение. Страхи развеялись, никто и никогда не узнает, кто я. Никто и никогда меня здесь больше не увидит, потому как я поняла, что дворцовая жизнь мне совершенно не подходит. А если засомневаюсь, стоит лишь посмотреть на чудесный серпентарий, обосновавшийся в замке моего покойного батюшки.

Больше принц ничего не спрашивал. Меня угораздило поинтересоваться, где он так искусно овладел магией огня, и дальше я только слушала. В нашем королевстве есть несколько академий боевой и теоретической магии, но у наследника престола были индивидуальные наставники, как люди, так и эльфы, в результате чего он уже к двадцати годам полностью завершил курс обучения. Мой фей-крестный, к слову, магии нигде и никогда не учился, он просто принадлежит к чудесному народцу, в существование которого многие даже не верят.

Пока Артаур рассказывал, я внимательно за ним наблюдала, и в какой-то момент поймала себя на мысли, что там, на балконе, это была какая-то искусная игра, призванная отталкивать от себя наиболее назойливых поклонниц оскорбительным поведением, потому что стоило пообщаться с ним всего несколько минут, и мне уже понравилось в нем буквально все. Его жесткие, четко очерченные губы, гладко выбритый подбородок, синие глаза со сверкающими в глубине искрами первородного пламени. Даже голос его меня привлекал, и раздражение, вызванное той выходкой при встрече, давно улеглось и забылось.

Танец давно закончился, и мы снова вернулись ко входу на балкон. Придворные дамы ходили вокруг, постепенно сужая круг, чем напомнили мне стаю почуявших кровь акул. Принц недовольно морщился, но не обращал на них особого внимания. Среди прочих были и мои очаровательные сводные сестры. Когда Грета подошла совсем близко, я невольно отвернулась, боясь быть узнанной, и после этого его величество предложил переместиться непосредственно на балкон и выставить у входа лакея, дабы нас больше не беспокоили. Я на подобное согласиться никак не могла. Часы на одной из стен указывали на половину двенадцатого, а значит, через полчаса мне надо во что бы то ни стало покинуть королевский дворец. Такая необходимость вызывала беспокойство и сожаление, ведь покинув бал, я больше никогда не смогу вернуться. И если час назад мне казалось, что оно и к лучшему, то теперь все было иначе.