Право первой ночи (СИ) - Бушар Сандра
Самсон Фолк был стар, лучшие годы библиотекаря давно прошли. Его внешность без труда затерялась бы в толпе мужчин, но… Что-то в нем цепляло молодую невесту. Фолк уважал Адалин, воспринимал ее как равную себе и достойную мать будущих детей. Если Адалин проявляла отсутствие образования, Самсон не насмехался над ней. Напротив, с успокаивающей и добродушной улыбкой обещал научить всему в будущем…
Людвиг фон Миллер казался Адалин кардинально другим. Молодое, поджарое, натренированное тело соседствовало с высокомерием, гордыней и неоправданной жестокостью. Порой Адалин больше пугали вспышки ярости, чем неестественно алые глаза.
Вымеряя шагами отведенные ей покои, Адалин нервно кусала ногти и отчетливо видела картину их с Людвигом будущего: феодал станет развлекаться с ней, будто с купленной в таверне дешевой шлюхой. А после того, как Адалин забеременеет, найдет себе новую доступную любовницу для содержания. Как только официальный наследник появится на свет, молодая жена отправится в ссылку, без дитя, способа к существованию и светлого будущего.
Таких пар было великое множество!
— Он не любит меня, это очевидно! — нервно тараторила себе под нос доведенная до отчаянья девушка, нагнетая ситуацию все больше. Возможно, сядь она, выпей ромашковый чай и успокойся – по-новому оценила бы ситуацию. Но рядом не было человека, способного обнять, дать верный совет и направить на путь истинный. Слишком много произошло всего за одни краткие сутки! — Невозможно влюбиться лишь за день… Зачем тогда я ему?
Не желая больше оставаться в четырех стенах, Адалин отворила дверь и самостоятельно вышла в длинный пустой коридор, не дожидаясь Агату. Девушка не помнила, как фон Миллер принес ее бесчувственное тело в спальню, поэтому руководствовалась инстинктами в выборе направления.
Шли минуты, словно долгие часы, а коридоры все не кончались. Половицы скрипели под ногами девушки, а большая часть свечи давно сгорела. Она ускорила шаг, страшась остаться одной напротив оленьих рогов или охотничьего ружья.
Когда в конце туннеля замаячил свет, Адалин не сдержала радостного смеха и спустя мгновение уже стояла напротив широкой винтовой лестницы. Непривычно узкой для такого большого замка и непривычно простой. Видимо, решила Адалин, она забрела в часть, предназначенную для горничных…
Стоило ноге девушки коснуться первой ступеньки, как раздраженный крик всего этажом ниже заставил ее замереть:
— Нет, прошу тебя… — Адалин сразу узнала в нем фон Миллера, спокойного, расслабленного, но словно немного выбитого из колеи и обескураженного. — Приди в чувство и дай мне пройти!
— Прошу вас, господин… — взмолилась знакомая Адалин, горничная Агата. Неудивительно, что Адалин так и не получила свой перекус, а ведь служанка отправилась за ним довольно-таки давно. — Подумайте о моем предложении. Я всегда готова, только скажите!
— Не заставляй меня отсылать тебя прочь, — рявкнул феодал, и, судя по сдавленному писку Агаты, он просто отодвинул женщину в сторону, дабы пройти мимо.
Адалин уже было кинулась к массивной красной бархатной занавеске, за которой без труда можно было бы спрятать целого слона, но громкий, отчаянный рев горничной выбил девушки из колеи, заставляя снова замереть и прислушаться.
— На все ваша воля, господин! Только не отправляйте меня прислуживать ей… Это невыносимо! — по сдавленному, едва различаемому голосу Адалин догадалась, что девушка упала на колени и буквально зарылась носом в пол. Или, что еще хуже, в обувь фон Миллера! Последняя гипотеза, совершенно невероятная и до ужаса странная, подтвердилась, когда по небольшому пространству эхом разлетелись чмоки, чем-то напоминающие те, что производятся, когда слишком рьяно кто-то в церкви целует Библию.
«Дьявол! Она целует его обувь!» — догадалась Адалин, все еще совершенно не воспринимая происходящее. И все же руки предательски задрожали, а кровь хлынула от лица…
Девушка чувствовала себя так, будто подглядывает в дверную скважину чьей-то спальни, но странное внутреннее упрямство не давало ей уйти, она желала узнать всю правду.
— Агата, приди в чувство! — раздраженно протянул землевладелец, и снова Агата издала странный, сдавленный вопль, а после хрустнуло дерево и застучал сервиз. Мужчина поднял ее и усадил на стол, никак иначе. — Куда мне еще, по-твоему, деть тебя? На меня работает много людей, все при работе. Личной помощницей ко мне ты не пойдешь, сама понимаешь почему…
— Но, Людвиг… — взмолилась заплаканная Агата, обращаясь к своему хозяину по имени, чего не могла себе позволить даже Адалин. И дело не только в приличиях, а в нормах морали – звучало это уж слишком лично и интимно.
— Тс-с! — заткнул он ее, не проявляя ни капли понимая и снисхождения. Фон Миллер был непоколебим в своем решении, озвучив его резко и холодно:
— Не заставляй меня передумать на этот счет! Стоит моей будущей жене хоть раз пожаловаться, и я больше не буду добрым. Ты меня знаешь…
Адалин и глазом моргнуть не успела, как каблуки обуви фон Миллера застучали по деревянной лестнице. Каким-то немыслимым чудом девушке удалось за считанные мгновения забежать за ширму. Благо, извечная темнота коридоров способствовала уединению.
Адалин подождала, пока фон Миллер пройдет как можно дальше, а Агата закончит плакать и спустится вниз. Только после этого девушка продолжила свою экскурсию, не желая догонять феодала и объясняться.
— Хм… — упершись в высокую резную дверь, чем-то напоминающую по стилю и лепке ту, из столовой, Адалин долго не решалась войти внутри. Она ощущала странную, непреодолимую тягу оказаться внутри, будто там ее место. Там что-то важное…
И все же, набравшись смелости, девушка таки вошла внутрь, замерев от нахлынувших эмоций и странных, граничащих с экстазом ощущений. Бесчисленные стеллажи книг метра четыре в высоту увлекли Адалин на добрые часы. Она жадно изучала корешки, радуясь тому, что тайно от семьи мало-мальски обучилась грамоте. Но среди крестьян было радостью достать хотя бы одну книгу, здесь же их было миллионы!
— «Изысканные десерты», — именно на кулинарии Адалин остановилась и без разрешения достала розовую книгу с золотистой надписью.
Зона для чтения располагалась около широкого панорамного окна с видом на лес и крестьянскую деревню. Устроившись поудобнее на ковре с высоким ворсом, Адалин, словно ребенок, бережно и трепетно открывала каждую страницу, узнавая все новые и новые сладости, о которых и мечтать не могла: мороженое, рахат-лукум, желе… Девушка подолгу изучала рисунки, после чего представляла, какими они могли быть на вкус.
Ноги затекли, и Адалин позволила себе откинуться назад, разглядывая зелено-белый орнамент на форзаце. Как вдруг что-то болезненно впилось ей в шею и плечи, словно острое лезвие или осколок… Девушка вскрикнула и подпрыгнула на ноги, но вместо холодного оружия нашла в ковре крупные затерявшиеся золотые чешуйки.
Покрутив их между пальцами на солнце, Адалин с интересом подметила, как сверкают они и нагреваются. Девушка слишком мало знала об этом мире и населяющих его животных, поэтому спокойно положила находку в платочек, а после убрала в карман, решив забрать с собой.
Адалин продолжила читать, незаметно для себя задремав. Ей снились бескрайние зеленые луга, ароматное ромашковое поле… И, конечно, мороженое… В своих мечтах Адалин могла есть его круглосуточно, в любых количествах…
— …ГДЕ ТЫ?! — из сладкой, приятной реальности ее вырвал надрывный рык. — Где ты, Адалин?!
Девушка не понимала, что происходит, но услышала, как сошла с петель внушительных размеров дверь, полетели в стороны книги и стеллажи. Она была уверена, что феодал пришел, чтобы убить ее, не меньше… Потому что выглядело все именно так!
Адалин забилась в угол около окна и спрятала лицо в ладоши, отчаянно повторяю заученную в детстве молитву. Ужас, который сеял вокруг фон Миллер, пугал так же сильно, как и его горящие во тьме глаза.
Когда он оказался рядом, то из губ мужчины вырвался рваный стон, похожий на вздох облегчения. Феодал поднял Адалин за талию, встряхнул до легкого головокружения и холодно отчеканил каждое слово:
