Евгения Савицкая - В плену Времени
Едва заалел рассвет, как Митрий проснулся и, умывшись, потребовал у Матрены завтрак. Блины, творог, сметана и ягоды — все это хозяйка подала на завтрак. Я была посажена в дальнем краю стола, и мне перепало из еды всего чуть-чуть. После плотного завтрака, Митька деловито собрался и куда-то убежал по своим делам, а Матрена повела меня на огород.
Уже давно я не работала у бабушки в селе, поэтому отвыкла, стоять с сапкой в раскорячку над рядками посаженной картошки, помидоров или огурцов. Избавляя их от сорняков, руки постепенно вспоминали старую подзабытую работу на огороде. Несмотря на утро, жаркое июльское солнышко уже сильно припекало. Я очередной раз разогнула спину и облизала пересохшие губы. Сильно хотелось пить, спину ломило, и саднил порезанный палец. Матрена тут же прикрикнула на меня, и пришлось возвращаться к прерванной на минутку работе. Весь день прошел в хлопотах по хозяйству, Матрена не сидела без дела целый день, попутно гоняя меня. К вечеру я валилась от усталости и мечтала только об одном — выспаться. И самое обидное, что не было никаких сил для того, чтобы толком обдумать план побега.
В таком темпе прошло еще два дня. Каждый вечер к Митьке приходили Макар и Кузьма. Они обговаривали свои дела за щедро накрытым столом, пили самогон и пели песни. Вот вчера, я даже умудрилась разузнать у пьяного Митьки, что ростовщик Аркаша живет в Екатеринославе и имеет лавку на самом большом рынке уездного городка. Он это преспокойно выболтал, пока Матрена бегала в погреб за очередной порцией маринованных грибов. Итак, у меня была уже конкретная цель, правда еще не знала до конца, как верну Часы обратно. Я, не перечившая Матрене, исправно выполняла порученную мне работу и спокойно присматривалась, когда смогу улизнуть от поработивших меня разбойников, и такой случай подвернулся на пятый день пребывания в помощницах у жены разбойника.
Поздно вечером, как обычно, к Матрене и Митьке в гости заглянули Макар и его старший брат Кузьма. Она смогли провернуть какое-то важное дело и теперь решили отметить это. Расторопная Матрена мигом накрыла на стол, вытащив практически все, что было в погребе. Сидела я на привычном месте — на лавке, устало прикрыв глаза, и облокотилась спиной о теплую печь. Из-под ресниц лениво смотрела на разбойников и хозяйку дома, в это мгновение мой мозг посетила простая и одновременно гениальная идея.
Сбежать! Прямо в этот же вечер. Каким-то неведомым чутьем я уловила момент истины. Дремота тут же прошла. Пока захмелевшие разбойники басовитыми голосами пели какую-то заунывную песню, а Матрена им тоненько вторила. Осоловевшие глаза собутыльников смотрели лишь только на запотевший пузырь и даже не замечали меня. Я моментально собралась, глаза так и оставила прикрытыми, делая вид, будто дремлю, убаюканная теплотой печи, но мозг усиленно соображал и был начеку. Песня внезапно оборвалась, и заплетающийся голос Макара оповестил их высокое собрание о том, что маринованные грибы закончились. Матрена порядком захмелела и расслабилась рядом со своим мужем. Ей не хотелось выходить из-за стола и лезть в погреб за очередной порцией грибов, поэтому она послала меня, протянув мне связку ключей.
Я нисколько не возражала и поэтому бесшумно выскользнула из комнаты с пустой миской в руках, притворив за собой дверь. Первым делом, я извлекла из сундука, стоящего в сенях узел со своими вещами, затем обула удобные туфли без каблуков из мягкой выделанной свиной кожи и, прихватив холщовую сумку, вышла в ночь. Узел и сумку я отнесла к колодцу и спрятала вещи в кустах. Затем обогнув, справа, дом и пошла к погребу. Оттуда я стащила подголовки домашнего сыра, копченый окорок, буханку хлеба, а также прихватила бутылку с морсом. Все это я сложила в вышеупомянутую холщовую сумку и снова спрятала в кустах возле колодца.
Когда я вернулась, веселая компания видимо навернула еще по одной, и поэтому сильно удивилась, где я пропадала так долго. Демонстративно поставив миску с грибами на стол, вернулась на свое место. Я едва сдерживала нервную дрожь во всем теле, осознавая, что моей подневольной жизни пришел конец и совсем скоро я убегу без оглядки в Екатеринослав. Возможно, придется украсть эти часы времени у ростовщика, но это было бы делом нехитрым, потому что, ни о какой сигнализации в 1881 году речи быть не может. Далеко идущих планов я решила пока не строить и ограничится пока лишь побегом из дома Митьки.
Ждать долго не пришлось, практически сразу после второй чарки, когда я принесла новую порцию грибов, Матрена и мужики сильно опьянели. Хозяйка велела мне идти спать в сени, чтобы я не мешала им. Под действием алкоголя, она потеряла бдительность, а возможно, ей даже в голову не пришло, что я смогу убежать. Бросив прощальный взгляд на разудалую компанию, которая тут же утратила ко мне интерес, опрокинула еще по одной чарке самогона и, закусив маринованными грибками, завела хором веселую хохлацкую песню. Матрена солировала красивым высоким голосом, Митрий и Кузьма ей подпевали, а Макар уже сладко спал, уткнувшись лицом в крошки хлеба на столе и обняв руками рыжую голову. В этот момент мне захотелось подложить ему под лицо салат, чтобы ему было мягче спать.
Я осторожно вышла за дверь в сени и плотно притворила ее за собой, заглушая громкую песню. Быстрыми бесшумными шагами дошла до входной двери, осторожно толкнула ее и шагнула в ночь. Прихватив припрятанную сумку, я тихо прошла мимо серой Жучки, бросив ей кусок колбасы. Собака уже отлично знала меня потому, что именно с Жучкой все это время тайком от Матрены, я делилась своими скудными порциями. Поэтому она промолчала, когда я прошла мимо ее деревянной будки. Калитка с тихим скрипом закрылась, и я уверенными шагами направилась в сторону полей, на запад. За эти дни жизни в доме Матрены я узнала, что Екатеринослав находился в пяти верстах от села на запад. Я узнавала это постепенно, как бы невзначай задавала простенькие и ничего не значащие вопросы Макару, Митрию или Кузьме.
Как только спящее село исчезло из виду, я бегом пересекла поле, окаймляющую его лесопосадку и углубилась в степь. Сердце гулко билось где-то в горле, кровь стучала в висках, и от волнения жутко хотелось пить. Только теперь, когда остановилась передохнуть и промочить горло, я заметила, что южная душная ночь напоена ароматом диких степных трав, вокруг оглушительно стрекотали сверчки в высокой траве, и пахло пылью дальних дорог. Над головой в темно-синем ночном небе ярко сверкали далекие звезды, укутанные в белесую дымку млечного пути, который так редко можно увидеть на ночном небе в очень ясную погоду и только далеко от города.
