Вавилкина Вавилкина - Три желания за жизнь
Сестра с мужем пробыли в гостях еще час, и засобирались домой, объясняя свой уход необходимостью собирать вещи. Проводив их, они быстро привели гостиную в порядок, после чего отец остался смотреть телевизор, а она с мамой ушла на кухню. Момент был вполне подходящим, чтобы прояснить ситуацию, привидевшуюся во сне, но вопреки своим первоначальным намерениям Марина, так и не задала интересующий ее вопрос. Вытирая тарелки с чашками и безостановочно зевая, она с трудом отгоняла от себя накатывающуюся сонливость. Вяло размышляя о том, как выразить, что ее беспокоит, Марина с трудом концентрировалась на разговоре с матерью, отвечая той односложно и зачастую невпопад, пока, наконец, Жасмин, сжалившись над ней, строго не отправила ее спать.
В ее комнате ничего не изменилось: полки с любимыми книжками, мягкие игрушки с блестящими глазками пуговками, рассаженные по дивану и креслам, письменный стол сейчас чистый и пустой, но когда-то заваленный тетрадками с конспектами и учебниками. Каждая вещь здесь была связана с каким-то воспоминанием из детства, создавая особую атмосферу, наверное поэтому, всякий раз ночуя у родителей, Марина испытывала чувство беззаботности и умиротворения.
Открыв шкаф, чтобы достать пастельное белье, девушка увидела две запакованные коробки, которых здесь раньше не было.
— Мам. — Крикнула она, не сдержав любопытства раскрывая одну из них.
Жасмин заглянула в комнату, вытирая руки полотенцем.
— Ты меня звала?
Марина кивнула.
— Просто хотела спросить, что в них, — девушка махнула в сторону коробок, — раньше их здесь не было.
Мать пожала плечами.
— Это вещи Вики. Она подготовила их, чтобы забрать, да так и не увезла. На время ремонта в ее комнате я положила их в твой шкаф и видимо забыла. — Жасмин прошла в комнату. — Давай помогу застелить постель.
— Мам, — со слабым укором во взгляде возразила Марина, но все же запихнув коробку обратно в шкаф, позволила ей помочь себе. — А мы с Викой часто ссорились в детстве? — Вдруг необдуманно выпалила она.
Жасмин, расправлявшая в этот момент простыню, ничем не выдала беспокойства или озадаченности столь странным интересом дочери.
— Не знаю часто или редко, но меня в них вы точно старались не посвящать, — Жасмин хмыкнула, — хотя думаю без этого не обходилось.
Марина поморщилась, понимая, что задала глупый вопрос, нужно было как-то по-другому его сформулировать, но из-за усталости мозги совсем отказывались работать, да и реакция матери, наводила на мысль что все это чушь и глупость, не имеющая значения. Ведь случись действительно что-то из ряда вон выходящее, она бы вспомнила об этом и сказала.
Мягкая пахнущая свежестью постель притягивала как магнитом, вызывая одно желание, отдаться во власть Морфея. Забравшись под одеяло, Марина слипающимися глазами наблюдала за мамой, которая, сев на краешек кровати, с нежностью гладила ее волосы. Эти ласковые размеренные движения, убаюкивали, погружая в беззаботный сон.
Желтые огоньки весело и ярко плясали на ее ладонях.
Нет не огоньки, а язычки пламени, тягучие, подвижные, слепящие.
Облизывая кожу и ласкаясь как кошка, они не обжигали, а согревали.
Теплые, деликатно-нежные, как мягчайших пух, они дарили ощущение радости и восторга.
Они тянули ее, подталкивая в неизвестность, внушая, что огонь это друг.
И Марина доверчиво шла по намеченному пути, все больше отдаваясь пламени.
Пока оно, сливаясь с ней, полностью не охватило ее, превращая кровь в венах в расплавленную золотую лаву.
Она чувствовала себя прекрасной, горячей и опасно-притягательной.
Очнувшись, как от толчка, Марина резко села в кровати. Странное ощущение легкости, невесомости наполняли тело, и, не смотря на то, что за окном было еще темно, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей.
Обрывки сновидения стояли перед глазами и, хотя в нем не было ничего вызывающего страх или ужас, собственная зацикленность на огне, вызывала опасения, особенно восприятие себя, как его части. Вспомнив, как Екатерина Сергеевна всегда советовала искать источник, первопричину беспокойства, Марина поняла, что пока не прояснит для себя вопрос с пожаром, так и не успокоится. Встав с кровати, она на цыпочках пробежала к шкафу, где в коробке видела старые дневники Вики. Сама она никогда не занималась бумагомарательством, а вот сестренка раньше частенько поверяла свои тайны тетрадкам. Конечно, существовала вероятность, что тогда она еще не вела дневника, но Марина решила, что все равно стоит попробовать поискать, в душе надеясь, что Вика простит, ей такую бесцеремонность.
Открыв первую страницу исписанную крупным почерком, она прочитала: «Я люблю Колю он такой красивый у него красивые глаза но ему нравится Оля»
Старательно выведенные буквы и полное отсутствие знаков препинания, подсказало Марине, что она на правильном пути. Стремительно пробегая глазами одну за другой страницы, она наконец-то задержалась на том, что ей показалось любопытным.
Мама не ругала меня за то что я оставила Маринку. Она сказала, что панимает как я испугалась. Мне до сих пор страшно и стыдно, ведь Маришка младше меня и ей еще страшнее. Я больше никогда не оставлю ее. Как харошо что папа успел.
Упоминания пожара не было, но чувства и ситуация описываемая Викой вполне могли иметь к нему отношение. К сожалению Марины, в дневнике не нашлось больше ничего интересного. Испытывая легкое разочарование результатами своего бестолкового расследования, она сложила все обратно в коробку и убрала ее шкаф.
«Предположим даже, что пожар был, какая, собственно говоря, мне разница? Зачем ворошить прошлое? Ведь все обошлось. Все живы и здоровы», — начиная злиться на себя, думала она. — «Был, не был, забудь и выкинь из головы! Это не стоит того, чтобы вскакивать спозаранку и рыться в чужих вещах».
Сердито прошлепав к постели, девушка плюхнулась на кровать и упрямо закрыла глаза, хотя спасть не хотелось совсем. Марина так и ворочалась бы с боку на бок, пока мама бы не позвала завтракать, если бы спустя пятнадцать минут не прозвучал звонок от сестры.
А дальше все завертелось с такой быстротой, что времени на дурацкие размышления не осталось совсем…
Марине до сих пор не верилось, что все это происходит с ней. Но вот она, и никто иной сидит в самолете, который уже через 10 минут должен приземлиться в Марракеше.
Улыбка заиграла на ее губах при воспоминании о том, какой бедлам разразился у матери дома, когда в семь часов утра их разбудил настойчивый звонок Вики.
