Елена Колоскова - Сид и император (СИ)

«Вот это выдержка!» Она оставалась спокойна во время операции, тогда как позеленевшая от тошноты служанка давно выбежала под надуманным предлогом. Впрочем, иных людей среди приближенных не стоило ожидать. Только тому, как она сглотнула, стало понятно, насколько женщина взволнована, хотя ни голосом, ни выражением лица она этого не выдала. Конечно же, она не хотела играть роль гонца с дурными вестями.

— Да-да. Идемте, госпожа Морвен. Не стоит заставлять герцогиню ждать, — сказала я ей, поспешно скидывая испачканную накидку и нарукавники.

На выходе я пропустила камеристку перед собой, и к ней тут же подошла герцогиня. Казалось, для нее сейчас существовал только внук.

Я в очередной раз поразилась, насколько Бригит Бла хороша собой. В фиолетовом полутрауре, не знаю уж по кому — мужу или настоящему советнику, — она поражала своим величием и красотой.

На голове — еще один плат из лилового шелка, скрывающий прическу. Ко времени года — золотое ожерелье со звеньями в форме крокусов, с аметистовыми и изумрудными вставками. Умело подобранный наряд и украшения оттеняли, а не затмевали точеную фигуру и тонкие черты лица. На ее фоне прочие придворные дамы из свиты просто терялись.

Она склонилась над внуком, внимательно его рассматривая.

— Ах… он настоящий воин, — улыбнулась она, когда малыш закряхтел, требовательно зачмокал и потянулся за пальцем, а потом завопил во всю силу своих легких, требуя молока. — Наша кровь. Морвен, отнесите его к кормилице, пока его крик не перебудил всех во дворце.

Про себя я подумала, что герцогиня имела в виду кровь настоящего отца Амелии, а не старого герцога. Наверное, ей удобнее было так думать. Настоящей симпатии между нею и Сиграном я никогда не замечала. Я видела их недолго, и только в официальной обстановке, но кое-какие выводы сделала.

Отослав камеристку вместе с ребенком, герцогиня обратила свое внимание на меня. Я повторно присела в поклоне, ожидая, когда мне разрешат подняться.

— Когда я смогу увидеть наследницу? С ней все в порядке? — спросила она, кивком разрешив мне подняться.

«Высокородные!» Сколько условностей. Она не называла Амелию дочерью. Прежде всего та была наследницей герцогства Ламара, а уж потом всем остальным. И так будет до тех пор, пока ребенка официально не объявят новым наследником, не раньше, чем через год.

— Наследница перенесла сложную операцию. Ею сейчас занимается господин Шимус, — нейтрально высказалась я. — Но во время операции возникли некоторые сложности…

— Какие? — напряглась герцогиня.

Как подобрать слова и объяснить матери, что жизнь дочери висит на волоске? В запале она не пощадит никого. Тот выход, который я хотела предложить, вряд ли ей понравится.

— Сначала я хочу спросить вас, что вы цените больше: свои конюшни или оранжерею?

Глава 4

Кажется, это на мне использовали артефакт стасиса. Для меня эти мгновения растянулись, а мысли спрессовались, обгоняя одна другую. Что же решит герцогиня? Наверное, я задала слишком странный вопрос.

— Какое отношение это имеет к моей дочери? И что с ней?! — наконец спросила герцогиня.

— Чтобы спасти ребенка, мы провели операцию. После этого у наследницы открылось кровотечение. Наследница жива, сейчас она в стасисе. У нас в запасе около двух часов. Чтобы ее спасти, мне надо пополнить резерв Силы Жизни, — как можно короче объяснила я, чего хочу.

— Но при сем здесь конюшни? И оранжерея…

— Сила Жизни не берется из ниоткуда, — ответила я. — Мой резерв сейчас пуст. До источника в Храме Двуликой слишком далеко, и времени не хватит. Другой целитель тоже не успеет доехать, возможны всякие задержки. Я не хочу так рисковать. Думаю, можно взять… э… живое существо и использовать его жизненную силу.

Я все-таки сказала это. Судя по тому, как приоткрылся рот у придворных дам из свиты и расширились глаза у герцогини, они подумали то же самое.

Запрещенная магия! То, что использовал художник-убийца господин Ойн, когда крал жизнь у своих моделей. Да, я решила сделать это, но с одним отличием. Я собиралась выпить жизнь животного или растения, быть может, даже не одного, чтобы пополнить пустой магический резерв, а потом провести Великое Исцеление.

Отдать пару лет жизни в ритуале или беречь себя, как Шимус? Следовать правилам или нарушить закон? Похоже, я сделала свой выбор, хотя ради Амелии мне придется пойти на преступление. Мне нужно пополнить резерв незаконным методом, чтобы спасти пациентку.

— Вы соображаете, что сейчас предложили? — возмутилась герцогиня.

«Ну все. Она сама напросилась».

— Я объяснила, какой выход вижу. Только от вас зависит, что вы предпочтете, — сказала я и опустила глаза, не в силах выносить ярость этой женщины. Привычка повелевать дорого обходится окружающим.

— Если я соглашусь, то нарушу уложение императора, — задумчиво протянула герцогиня. — А если не дам согласия, погибнет моя дочь.

«Дочь!» И все-таки, я надеялась, что сердце матери перевесит. Отвечать за содеянное в любом случае придется мне. Если Амелия умрет — меня и Шимуса казнят. А если я использую запретную магию, то виновны будем мы с герцогиней.

В конечном итоге, думаю, все свалят на меня, а там как получится. Надеюсь, статус вдовы посланника сидов меня защитит. Что со мной сделают? В худшем случае на время запечатают Силу. Печально. Я только-только снова ее обрела… Но риск вполне оправдан. Когда все выяснится, меня оправдают. Наверняка. Ведь мои действия продиктованы заботой о жизни пациента.

— И что вы решили, ваша светлость? — поторопила я герцогиню с принятием решения.

Герцогиня обернулась к своим дамам:

— Вы все будете молчать. Принесете клятву на крови, — жестко приказала она. И уже обернувшись ко мне, — Я тоже ничего не слышала. Этого разговора не было. Вас пропустят в любой уголок замка и окажут содействие во всем, чего бы вы ни попросили. Я сейчас же распоряжусь. Делайте все, чтобы спасти мою дочь!

Круто развернувшись, в шлейфе взметнувшихся юбок и накидки, с гордой осанкой истинной высокородной, герцогиня в сопровождении свиты вышла прочь. Я машинально согнулась в поклоне, глядя ей вслед.

И все-таки, она мне не сказала, что предпочитает.

С одной стороны, одна лошадь даст больше жизненной силы, чем пара-тройка деревьев. Живая кровь и плоть во все времена считалась символом Жизни. И примитивные народы, и аристократы из Хефе Примо до сих пор приносят в жертву ягнят и кур на походных жертвенниках…