Александра Айви - Связанные любовью

Он слишком поздно сообразил, что проговорился.

— Ты решил пожертвовать концом света, чтобы предоставить мне убежище?

Резко повернувшись к ней спиной, чтобы скрыть неловкость, Арьял подошел к открытой двери, которая вела в смежную ванную. Он поморщился, увидев, что неглубокие бассейны все так же наполнены ароматной водой. Моргана требовала от своих рабов совершать омовения, прежде чем подняться к ней на ложе.

— Я же сказал: мне нужен кто-нибудь, кто будет охранять мои тылы, — отрезал он.

— Тут поблизости нет никаких бродячих племен?

— Они привлекают к себе слишком много внимания, чего я хочу избежать.

— Кто-нибудь еще?

Арьял повернулся к ней и увидел, что она недоверчиво рассматривает его.

— Нет, никого.

Цепи зазвенели, когда она сделала нетерпеливый шаг вперед, явно сообразив, что он что-то недоговаривает.

— Нет, есть.

— Черт, это уже слишком! — выругался он.

— Тогда освободи меня.

Ни за что, провалиться ему на месте!

Его взгляд прошелся по четким линиям ее тела. Она вся была гладкая, как борзая грейхаунд. Тренированная и грациозная. И в его власти.

Он стряхнул с себя навязчивые мысли, сосредоточившись на полуправде, которая сможет удовлетворить ее капризный и прихотливый ум.

— Я не уверен в том, что сумасшествие Тирлоха единичный случай.

Слава Богу, она отвлеклась.

— Ты считаешь это чем-то вроде инфекции?

— Нет, однако барьеры между измерениями истончаются, увеличивается вероятность того, что Темный Властелин сможет воздействовать на умы других. — Жалко, что он не сумел предотвратить атаку темных сил на Тирлоха, пронзившую его сердце. Н-да, он еще тот князь, правда ведь? — И к сожалению, невозможно обнаружить его влияние, пока оно не становится необратимым.

На ее прекрасном лице появилось какое-то странное выражение. Она резко отвернулась и уставилась на гобелен, висевший на дальней стене.

Сочувствие? Вот уж нет! Добьешься у такой сочувствия, как же.

— А вдруг мое сознание находится под контролем какого-нибудь джеди? — Она решила поиздеваться, чтобы доказать свое равнодушие.

— Вампиры не ведутся на такие уловки, — проворчал он. — Не говоря уж о том, что ты упряма до ужаса. Темный Властелин не стал бы связываться с тобой.

Джелин поджала губы.

— Нет!

— В смысле, ты не упряма?

— В том смысле, что я не принимаю твоих условий.

Забыв об опасности, Арьял резко наклонился к ней, схватил за плечи и заставил посмотреть на него.

— Ты предпочтешь остаться моей пленницей, закованной в кандалы?

Она вздернула подбородок.

— Да.

— Почему? — Он жадно вглядывался в ее темно-синие глаза. — Потому что я злой сильвермист?

— Это лишь одна из многих причин.

— А другие?

— Я отказываюсь стоять в стороне, пока ты будешь убивать невинного ребенка.

Неохотно, но Арьял отпустил ее. Умом он понимал, что она вампир, бессмертная, и легко наваляет ему по первое число, дай только ей шанс, но, возвышаясь над ней, не мог не обратить внимания, насколько хрупки ее кости у него под руками.

Разве такой можно причинять вред?

— Это не ребенок, — проскрежетал он. — Это сосуд зла, созданный Темным Властелином.

— Не факт.

Он зарычал. Что еще нужно сделать, чтобы доказать миру демонов, что дитя предназначено для одной и только одной цели? Может, взять и позволить Тирлоху и Сергею уничтожить это измерение, эту реальность?

— Ладно. — Он стиснул зубы. — Что, если я пообещаю всего лишь захватить ребенка и вернуть сюда, где смогу защитить его?

Она не отступила. Что было предсказуемо.

— Если бы я была дурой, тогда поверила бы тебе. А я не дура. Кроме того, я связана своим договором с оракулами.

Арьял провел рукой по ее плечу, по гладким мускулам руки. Внутри все заныло от прохладной нежности ее молочно-белой кожи.

— Я не верю, что ты сдашь меня Комиссии. — У него вдруг сел голос.

Джелин замерла, но, странное дело, не отодвинулась от него.

— Почему?

— Потому что тебе не захочется нанести мне вред.

Она раздраженно фыркнула.

— Не могу решить: ты настолько самоуверен или испытываешь тягу к самоубийству?

— Просто я опытный. — На его губах появилась озорная улыбка, когда он заметил, как Джелин слегка вздрогнула. — Я достаточно знаю о женщинах, чтобы понять, что она хочет моих прикосновений.

Джелин резко отступила назад и с вызовом посмотрела на него.

— Определенно самоубийца.

Он вдохнул полной грудью, тщетно пытаясь сбить возбуждение. Потом, выругавшись, направился к двери.

К черту! Стало ясно, что Джелин намерена, как и прежде, быть камешком в его ботинке.

— У меня нет лишнего времени.

— Ты куда?

Он не замедлил шагов.

— У меня масса дел, куча встреч.

— Когда ты вернешься?

Арьял продолжал идти к двери, стараясь не поддаваться искушению оглянуться. Она будет ждать его здесь до тех пор, пока он не покончит с Тирлохом.

— Вопрос, красавица, не в том, когда я вернусь, — съязвил он, — а в том, вернусь ли вообще.

Раздался звон цепей, а за ним тихое, типично женское шипение от злости:

— Да провались ты!

Глава 3

На узкие улочки Лондона уже спустились сумерки, когда двое мужчин остановились возле высокой живой изгороди.

Один из них — стройный, немыслимо красивый, с идеальной молочно-белой кожей и длинными медно-рыжими волосами, заплетенными в тугую косу. Его легко можно было бы принять за обычного человека, если бы не металлический блеск серебристых глаз и густой запах травы, прилипший к его потрепанной мантии, которая вполне уместно смотрелась на фоне зеленых кустов у него за спиной.

Второй был таким же стройным, хотя не обладал неземной красотой и грацией первого. Неопределенного возраста, с высокими славянскими скулами, холодными голубыми глазами, умными и коварными, он был одет так, как одеваются в стандартных обстоятельствах — в костюм от Гуччи. Аккуратно причесанные пепельные волосы до плеч открывали узкое лицо.

Но обстоятельства, в которых находились эти двое, были далеко не стандартные. После почти трех недель, пока они скрывались в болотах Флориды, Сергей Краков чувствовал себя вымотанным, грязным и хотел только одного: чтобы боги, к которым он никогда раньше не взывал, приняли участие в судьбе ребенка, лежавшего у него на руках.

И вот наконец он дома. Сергей попытался успокоить расходившиеся нервы и тяжело вздохнул, оглядывая особняк восемнадцатого века с террасой, занимавший участок по соседству с Грин-парком.