Академия чаросвет. Тень - Ольга Ярошинская
– Серьезно? Чем ты там вообще занимался? – Алеф перевел взгляд на меня и нахмурился. – Мэдерли, ты в порядке?
Меня так часто спрашивали, в порядке ли я, что мне хотелось уже заорать во все горло, что я ни в каком не порядке!
– С ней все прекрасно, – заверил Монтега, и я лишь кивнула.
– Ну, ладно, – недоверчиво пробормотал Алеф. – Молодец, двадцать пять баллов.
Какие-то третьекурсники сотворили отличную иллюзию, скрывшись под ней от преследования, и остались последними в ночном лесу. Даже тут я не смогла победить.
Монтега подвел меня к серебристому чаромобилю, открыл дверцу, и я молча села в нутро бежевого салона. Мотор рыкнул, и чаромобиль мягко тронулся и покатил вперед – к горящему заревом небу.
– Тебя ищут, знаешь? – спросил Кейден. – На полотне в зале оракулов взлетела черная птица, и все как с ума посходили.
Я отвернулась к стеклу.
– Седьмой дом, надо же, – не отставал он. – Что ты умеешь, Мэди?
Находить себе проблемы, совершать необдуманные поступки, портить отношения.
– Говорят, в какой-то дальней деревне была вспышка особого чаросвета. Это ты?
Я молчала. Небо быстро светлело, и солнечный край показался над горизонтом, но в душе у меня сгустились сумерки.
– Слушай, я не особо умею утешать девушек, – признался Монтега. – Может, обнять тебя? Или что?
Я повернулась и с ужасом на него посмотрела.
– Обойдемся без обнимашек? – понял он. – Слушай, Бас явно жалеет о том, что произошло. Сразу видно, как ему крышу рвет от тебя. Я потому и догадался – что-то с тобой не просто.
Бас небось клянет тот день, когда вошел в таверну тети Рут.
– Ты правда не выдашь меня? – спросила я у Монтеги.
– Ты слишком редкая птица, Мэди, – серьезно ответил он.
– Зачем тебе это?
Кей едва заметно улыбнулся, погладил тонкими пальцами руль.
– Наш тесный мирок слишком мал для масштаба моей личности, – ответил он. – Мы теснимся на узком кольце, туго стягивающем планету, места все меньше, ресурсов тоже, скоро как громыхнет…
Я не знала, могу ли ему верить. Но выбора у меня все равно не оставалось. Когда Кей остановил чаромобиль, я вышла, не дожидаясь, пока он откроет мне дверцу, и пошла к башне Альваро, Монтега провел меня до самого крыльца, попытался шагнуть внутрь, но уперся в невидимый заслон.
– Что ж, разумно… – пробормотал он. – Пока, Мэди! Увидимся!
Внизу все еще воняло огурцами и псиной, и я поскорее поднялась по лестнице, вошла в комнату и заперла за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, оглядела светлую комнату, такую яркую и жизнерадостную после ночного леса. Искрились витражи, плясали по стенам разноцветные блики, мне бросилась в глаза синяя тетрадка Расмуса, что лежала на столе, и я открыла ее, полистав. Страницы распахнулись на заклинаниях, которые мне не давались. В неровных строчках, заползающих друг на друга, говорилось, что чары седьмого дома идут от сердца – в моем царила самая глубокая ночь.
Я сложила ладони лодочкой, прислушиваясь к покалыванию чаросвета, который гудел в моем теле как ветер в трубе, и развела руки в стороны.
Сперва исчезли разноцветные блики, что плясали на стенах от витражей, – словно на солнце вдруг набежало густое облако. А потом вместо чаросвета из моих пальцев проклюнулся мрак.
Это было похоже на черные перья, которые пробивались сквозь кожу одно за одним. Как будто я и правда превращалась в птицу, распахнувшую крылья. Густая тень упала на пол, поползла во все стороны дальше по полу, вскарабкалась по стенам выше, до самого потолка, и в итоге заполнила все.
Еще недавно залитая солнцем комната стала темней чем ночной лес.
Я стояла посреди абсолютного мрака, боясь даже дышать, завороженная происходящим.
Осторожно пошевелила пальцами, собирая тень в кулак, и та подчинилась. Свет снова хлынул сквозь витражи, заплясав на стенах солнечными зайчиками. Я расправила ладонь, выпустив тьму и ощущая ее, как прохладную гладкую ткань.
В синей тетрадке Расмуса было написано, что чары невидимости – одни из простейших для седьмого дома. То, о чем я мечтала, – исчезнуть, спрятаться, скрыться.
Я прошла в ванную комнату и уставилась на себя в зеркало: искусанные губы, на шее бордовые пятна, волосы всклокочены, глаза блестят.
Я расправила послушную темноту и, взмахнув рукой, укрылась пологом тени, точно плащом.
Мое отражение исчезло.
***
Он успел как раз вовремя: чары ослабли, и Найрин уже поднималась на ноги, а Ронда заблаговременно выставила щиты, готовясь к драке. Бас даже не знал, на кого бы поставил: Ронда – боевой маг, но от Найрин можно ждать любых подлых приемов.
– Себастиан! – воскликнула Найрин, заметив его, и злоба на ее лице тут же сменилась трогательно несчастной маской.
Монтега был прав – вот уж кто разбирается в людях – она тут же вжилась в роль бедного котика.
Найрин кинулась Басу на грудь, словно бы в поисках защиты, но он обхватил ее за плечи и отодвинул от себя.
– Посмотри, что она со мной сделала! – крупные как бусины слезы потекли по ее щекам. – Скажи, что не разлюбишь меня такой!
Ронда, которая сейчас скалилась, не скрывая злорадства, остригла ей челку, и та повисла над бровями кривой шторкой, закрывая один глаз.
– Я не могу разлюбить тебя, Найрин, потому что никогда не любил, – сказал Бастиан.
Казалось невероятным, что он вообще спал с ней когда-то: целовал ее губы, обнимал тонкое тело – все равно что трахаться со змеей. В душе всколыхнулась черная, вязкая как смола ненависть, и Бас невольно порадовался, что рядом Ронда, да еще Ларг, который все норовил выступить вперед и прикрыть ее собой, хотя его чаросвет куда слабее.
– Это ты выпустила моего пса, – сказал он. – Я знаю.
Найрин распахнула глаза с таким наигранным удивлением, что Бас поморщился.
– Я не буду с тобой никогда, – добавил он. – Без вариантов. Даже если Мэди исчезнет, чего ты так упорно добиваешься. Даже если не останется никого, кроме тебя.
– Она чуть не снесла Мэди голову, – наябедничала Ронда. – Я готова свидетельствовать перед администрацией. Вон там зарубка на сосне осталась.
Бас бросил взгляд на дерево, и волосы на затылке зашевелились от ужаса.
– Все было не так! – воскликнула Найрин. – Ты толкнула меня захватом и сбила чары. Если бы и правда произошел несчастный случай, то из-за тебя! Я не виновата!
Ее губы подрагивали, она обвела всех взглядом, но не нашла сочувствия.
– Вы ничего не докажете, – добавила Найрин другим тоном и, гордо расправив плечи, пошла прочь, держа
