Легенды полуночных драконов (СИ) - Светлана Богдановна Шёпот
Приблизившись, Иллиадар почти наступил на льдину и завис, поглядывая на меня и выпрямляя одно крыло. Оглянувшись на графа, я улыбнулась и принялась карабкаться вверх. Стоило мне сесть удобнее, как мы плавно отлевитировали от льдины. Место Иллиадара занял Лонгвар, который точно так же неподвижно подлетел к графу, явно предлагая свою спину для полета. Тоберон пару раз переступил с ноги на ногу, а потом отважно полез наверх. Мне стало интересно: нечто, похожее на левитирование, – это заслуга Иллиадара или же способность самых драконов? Просто если бы только страж сделал это, я бы еще поняла. Но Лонгвар. Хотя когда мы чуть ли не вертикально взмыли вверх, я забыла обо всем, отдаваясь на волю волнительному чувству полета. А драконы заревели, но мне чудилась в этом крике какая-то песня. Драконья песнь о чем-то печальном.
****
После того дня Монту, как мы и планировали, всё-таки переместил всех людей в замок графа. Мы все равно ходили ставить сердца только впятером, так что понапрасну держать людей без дела смысла не было.
Правда, было немного неудобно каждый раз возвращаться в драконью долину, но деваться нам было некуда, так что ходили, брали и устанавливали.
А еще хочу отметить, что атмосфера около графского замка существенно поменялась. Это не было видно невооруженным глазом, но чувствовалось на каком-то глубинном уровне. Люди, как мне кажется, стали более улыбчивыми, да и выглядели здоровее, румянее. Растения тоже как-то поменялись. Вроде все то же самое, да не то. И воздух стал иным. Будто слаще, невесомее. Не знаю, как самим людям, но нам, магическим созданиям, здесь явно стало очень комфортно.
После океана была пустыня. Увы, но рядом с местом мы не нашли ни скалы, ни даже камня. Один песок. Так как в этот раз барьер Иллиадару не нужно было поддерживать и даже светляки не понадобились, то он начал колдовать. Идею подал Тоберон, сказав, что песок напоминает измельченный камень и если все эти крупинки связать вместе…
Сказано – сделано. Было странно наблюдать, как песок вроде бы сам по себе поднялся, принял форму колыбели, а затем сжался на мгновение и так и остался, словно запекся. Я потом смотрела: крупинки не расплавились, сливаясь во что-то одно, а словно склеились друг с другом. Всё-таки колдовство невероятно. И что удивительно, Иллиадар, имея такие возможности, часто делал что-то своими руками, будто забывая, что он может просто пожелать.
Конечно, я спросила его об этом. Страж поделился, что иногда ему бывает не по себе от такой силы. Он не хочет забывать, кто он, и боится, что ему в какой-нибудь момент захочется чего-то большего. Например, стать королем или вообще владыкой мира. Кто знает, какие мысли будут у него через год или через десятилетия. Магия может затуманить разум. Так он думал, и хотя я знала, что это не так, но переубеждать не стала. Именно поэтому Иллиадар старался пользоваться магией только тогда, когда это требовалось от него.
Впрочем, в чем-то он был прав. Пусть он не человек, но драконы ведь когда-то тоже забыли, для чего созданы.
В пустыне мы были не один раз. Оказалось, что в этом мире она весьма обширна. Так же, как и степи. Так что к тому моменту, когда мы перешли на замки и прочие строения, Иллиадар наловчился делать колыбели из всего, что попадалось под руку. Земля, камни, песок – все шло в постройку. Главное, держалось все магией, так что разницы, из чего сделана колыбель, не было никакой. Прочной была и сотворенная из песка, и из простой земли.
Безусловно, все было не так просто. Создание колыбелей – не единственная проблема, с которой мы сталкивались. Я называла уже те, что подстерегали нас под водой.
В песках мы опасались местных жителей. И нет, совсем не людей. Не знаю, заселены ли пустыни этого мира, но мы, кроме всяких ядовитых змей и странных насекомых, похожих на скорпионов, только размером с хорошую собаку, никого не встречали. И те и другие были весьма ядовиты, так что мы каждый раз опасались, что, выходя из духовного плана, наступим на ту или иную тварюшку.
В лесах тоже водились хищники. Хотя их мы видели всего пару раз. Что-то похожее на волков, только заметно крупнее. В этом мире животные, да и насекомые, были намного больше, чем в моем прошлом мире. Например, в тех же пустынях я не заметила змей короче трех метров. Я не представляла, чем такие создания могут питаться в песках, но, судя по всему, они себя отлично чувствовали, да и под поверхностью передвигались с пугающей скоростью.
В степях мы один раз наткнулись на местных жителей. Высокие, здоровые, крепкие люди походили на богатырей. Они спокойно управляли кем-то похожим на буйволов, только явно предназначенным для верховой езды. Ростом жители степи были все как на подбор – больше двух метров. Волосы длинные, черные, собранные в косу. Широкие носы, полные улыбчивые губы, внимательные карие глаза и темная, загорелая кожа. Ходили они в вещах из кожи, сшитых грубыми нитками. Убивали добычу копьями с костяными наконечниками.
Правда, улыбчивыми они были до тех пор, пока местный то ли шаман, то ли кто-то вроде главы поселения не возжелал видеть меня на своем ложе. Поначалу мы все удивились, а Иллиадар, конечно же, воспротивился. Нам сперва корректно пояснили, что таков обычай. Гости племени предоставляют своих женщин для услады местных мужчин, начиная от того, кто выше по рождению.
В общем, улыбчивым здоровякам было в их просьбе отказано. Улыбки их тут же сползли, а на их место выполз оскал. Правда, скалились они до тех пор, пока Иллиадар в порыве ярости не раскидал их в разные стороны магией, снеся заодно и поселок, в котором функцию домов выполняли небольшие шатры из тех же шкур.
Здоровяки явно были впечатлены, так что поспешили ретироваться подальше от странных людей. Правда, еще долго что-то кричали нам издалека, угрожая своими копьями.
Трудно было устанавливать колыбели на полюсах. Холодно, кругом снег, и не только кругом. Приходилось магией плавить его до самой земли, а потом укрывать все обратно снегом. В одном месте толщина льда была около двух километров. А в следующий раз нам пришлось оставить колыбель в месте настолько холодном, что мы едва не замерзли, стоило нам там появиться. А все ветер, столь сильный
