Цветок сиреневой луны - Галина Валентиновна Чередий
— Что здесь случилось? — тихо спросила у светлых.
— Я вошёл, чтобы проверить ведьму, — сказал тот самый светлый. — Она металась во сне. Я решил, что ей снится кошмар, решил успокоить её и погладил по голове. Она открыла глаза и, увидев меня, закричала, вскочила и заметалась по комнате. Я побоялся, что она себя покалечит. Попытался удержать, но она стала вырываться, как обезумевшая. Услышав шум, мне на помощь прибежали Кост и Довар. Но стало только хуже. И мы решили позвать вас. Моррин Елена, мы не делали ничего дурного. Мы просто хотели помочь, — голос светлого дрожал.
— Я понимаю. Но, думаю, будет лучше, если с этого дня за ведьмами будут ухаживать темные, или лучше пока вообще нанять людей из поселка, — ответила я ему.
Светлые стали мрачнее тучи.
— Это из-за того, что там с ними делали, моррин Елена? Эти ублюдки в крепости ведь тоже были светлыми… Моррин Елена, вы должны знать, что они опозорили наш народ. Мы не такие! — горячо воскликнул светлый, и ведьма вздрогнула.
— Тише. Я знаю. Я сейчас уложу её, и вы мне расскажете, что там было. Все равно уже не уснуть.
Когда Воздушная, наконец, уснула, я вышла в коридор и застала сидящих прямо на деревянном полу светлых. Такие гордые и заносчивые светлые сидели, сгорбившись, на полу, как обыкновенные бродяги. Тут же стоял большой кувшин с вином и кубки. Они хотели вскочить, но я махнула рукой и села на пол рядом с ними. Светлый, которого звали Костом, молча протянул мне наполненный кубок. Я с удовольствием отпила сладковатого вина. Опершись спиной о стену, кивнула, прося начать рассказ.
— Мы вышли как только все были готовы. Нашли лучшего из местных проводников, принц Лилигрин решил не полагаться на свою память, — начал Довар. — Через два дня пути мы заметили следы. Кто-то шёл впереди нас. Их Высочества Рамиэлиус и Лилигрин оставили нас и погнались за демоном налегке. Когда мы догнали их через полтора дня, демон был пойман, его спутники мертвы, хотя и оба принца ранены. — При этих словах я вздрогнула и подалась вперед. Довар, заметив мою реакцию, замахал руками. — Успокойтесь, моррин Елена, ничего серьезного. Оба принца — одни из лучших бойцов своих государств, вам не о чём волноваться. Принц Афариэлиус сразу же отнял у демона артефакт, но демон наотрез отказался сообщить принцип его воздействия. И поэтому ему сохранили жизнь. Ведь, к сожалению, освободить ведьм от воздействия может пока только он один.
Когда мы добрались до крепости, нам даже не пришлось ни с кем драться. Мост был опущен, эти ублюдки пьяны. Ждали прибытия очередного каравана с провизией и выпивкой. То, что мы нашли там, просто ужасно. — Довар тяжело сглотнул и отвернулся. — Они содержали ведьм в подземных камерах, в полной темноте, в грязи, хуже, чем скот. Оказалось, чтобы полностью подчинить ведьму, требовался не один день издевательств. Артефакт только ломал защиту и сопротивление. Для того чтобы заставить пойти против своей природы, их много дней истязали и лишали памяти. Клянусь, когда увидел это, устыдился, что мы с ними одной расы.
Довар замолчал и заскрипел зубами. Остальные светлые тоже выглядели подавленными и злыми.
— Это надолго ляжет позорным пятном на нашу расу, — наконец, произнес мой подопытный. — Хорошо, что темные принцы были там и видели всё своими глазами. Видели, что те, кто причастен к этому, просто изгои, ублюдки, от которых отказался их народ и даже отвернулись семьи. Иначе нам вряд ли бы удалось убедить их в непричастности правящей семьи. Слишком с размахом там было все организовано. Там было около двухсот ведьм! Если и до этого отношения между нашими государствами были напряженными, то если бы всплыла эта история, новой войны не избежали.
— Да, слава Богине, что скоро оба правящих дома породнятся и вражда уйдет, наконец, в прошлое, — сказал Довар.
А я посмотрела на них. Они действительно ждали объединения правящих семей и верили, что это принёсет мир в оба государства. Допив вино, я поднялась и пошла к себе. Потом, вспомнив, остановилась.
— А принц Фиван? Он был в крепости?
Светлые удивленно посмотрели на меня.
— Нет, моррин Елена. Его там не было.
Вот черт! Выходит, этот урод что-то почувствовал и сбежал. И как теперь доказать связь Лилимонуэль и Калимерина со всем этим, если Велиаст откажется говорить?
Я пришла к себе и упала на кровать. Как мне сейчас не хватает Нибраса. Демон обязательно что-нибудь придумал бы.
В следующие дни прибывали остальные ведьмы и сопровождающие их воины. Местные, увидев, в каком ужасающем состоянии были ведьмы, неожиданно вспомнили о милосердии. Стали добровольно предлагать свои дома для размещения вновь прибывших. Они с энтузиазмом взялись ухаживать за ведьмами, тем более, все это более чем щедро оплачивалось.
Наконец, к концу недели вернулись и принцы. Они буквально тащили на себе последних ведьм. Эти ведьмы поразили меня больше всего. Они были самыми истощенными и истерзанными, но при этом глаза их были ясными. Даже на пороге смерти они были не сломленными.
Оказалось, что не на меня одну артефакт не действовал нужным Велиасту образом. Были и другие. И сколько над ними ни измывались, они так и не подчинились Велиасту.
Поселок превратился в большой муравейник и лазарет. Каждый день уходили повозки с ведьмами, которые набрались уже достаточно сил для путешествия, в сопровождении нескольких охранников. Велиаста отправили в Азорум в той самой закрытой кибитке, в которой при мне привезли в крепость молодую Воздушную, только скованным и лишенным магии иллюзий. Об этом Афри позаботился. Он вообще очень изменился, выглядел старше и намного серьезнее.
Принцы работали больше всех. Глядя на них, я начала понимать, что такое быть членом правящей семьи. Это не только развлечения и привилегии, а и самая большая ответственность, когда приходит беда. Все были мрачными и почти не разговаривали друг с другом. Даже вечный раздолбай Ифер целый день ухаживал за «своими» ведьмами, не чураясь никакой грязной работы, и помогал сколачивать новые деревянные повозки для транспортировки ведьм.
На Лилигрина вообще было страшно смотреть. Создавалось впечатление, что он взвалил на себя всю вину за случившееся, и это буквально раздавило его. Однажды я застала его сидящим за крайними строениями поселка. Он был один. Сидел, согнувшись, как от непосильной ноши, и плечи его содрогались. Я тихо подошла и, присев рядом, обняла за плечи. Он сначала замер, видимо, стыдясь того, что я его застала в момент слабости. Но затем просто наклонился и уткнулся лицом в
