Тень заговора - Злата Иволга
А в историю со Стефаном Леманном мог быть замешан Зигмунд Корф. Его умершая в третьих родах жена, мать Конрада и Зигфрида, была из правящей семьи Суриды. Ее семья могла хлопотать за суридского жениха, будущего принца Карима. А Зигмунд, в память о жене, действовал с ними заодно. И им противостояла тусарская королева Жанна, мать принца Ренато, вместе со своим любовником, придворным магом Илеханда, Стефаном Леманном. Но как может быть, что он так слепо поддался ее влиянию, что решился на государственную измену? Покойный придворный маг вряд ли походил на размазню, несмотря на набожность и тягу к стихосложению. Кьяра вздохнула. Не получалось у нее хорошей стройной теории. Зигмунд бы сказал, что все дело в нехватке нужных сведений. Лучше сначала подумать о настоящем. А потом уже копаться в прошлом.
Есть непонятный сираскер Явуз, благополучно упакованный в городскую тюрьму. Не послан ли он Зигфридом в Илеханд? Похоже на то — искусство воина, лидерские качества и так ловко уничтоженные вещи. Может, и в тюрьму он попал намеренно, чтобы скрыться на время. Но почему она, Кьяра, ничего не знала об этом? Почему Зигфрид не посвятил ее в свои планы? Потому что не хотел впутывать в возможный заговор против короны? Или просто считал, что место Кьяры исключительно в его постели, а на большее она не годится. Что ж, теперь у нее есть шанс показать Зигфриду, насколько он ошибается.
Кьяра со стоном повалилась на кровать, решив поспать несколько часов. Предстоящее путешествие в тюрьму вряд ли можно назвать увеселительной прогулкой.
Дворец эмира, Сурида
Смущенный слуга неохотно постучал в дверь покоев. Оттуда вышла девушка-служанка, ойкнула и тут же нырнула обратно.
— Эмира хазретлери эфенди, проснитесь, у вас гости, — тихо сказала она, подходя к широкой кровати.
— Что? Какие еще гости в такое время? — Гюльбахар посмотрела на спящего рядом мужчину.
— За дверью ждет Нихан хазретлери эфенди, принцесса Тусара, — смущенно ответила служанка. — Она просит вас принять ее.
— Прямо сейчас? Ночью? — прошипела эмира. — Она с ума сошла. Проводи ее в комнаты отдыха, пригласи музыкантов, танцовщиц, пусть подождет пару часов.
Гюльбахар выразительно посмотрела на служанку. Та кинула короткий взгляд на кровать госпожи, понимающе кивнула и пошла к двери. Но скоро вернулась.
— Эмира хазретлери эфенди, она не желает ждать и просит принять ее сейчас.
— Этого еще не хватало.
— Не волнуйся, я выйду через черный ход за портьерой, — сказал ее проснувшийся любовник, собирая в охапку свои вещи и оружие. — Заодно проверю стражу. Они должны были заранее доложить о приезде гостей, особенно такой высокой особы.
— Ночью гости не ходят, — раздраженно бросила эмира Гюльбахар, спешно пытаясь вдеть руки в рукава принесенного служанкой фередже. — Но придется принять. Эта скудоумная сплетница все-таки моя родственница. Ты возвращайся быстрее, Хенрик. Спрячешься за портьерой, если Нихан все еще будет тут.
Эмира подождала, пока мужчина скроется, и кивнула служанке.
— Пусть войдет.
В покоях появилась высокая молодая женщина в пышном платье.
— Доброе утро, моя эмира-тетушка, — любезно поздоровалась тусарская принцесса, но глаза говорили другое. — Или лучше сказать матушка?
Тетушка-матушка также внимательным взглядом окинула лицо тусарской принцессы и искренне пожалела ее новую королевскую семью. Со своей светлой кожей и глазами интересного серо-зеленого цвета принцесса Нихан, дочь второй жены эмира, могла быть довольно миловидной, если бы не вечно злобное и недовольное выражение лица. Говорили, что ее мать, эмира Айше, страдала от холодности супруга-эмира, долго болела и, в конце концов, зачахла и умерла.
Потускневшие волосы принцессы Нихан были стянуты в модную прическу, талия немилосердно затянута в корсет, который считался последним писком моды при тусарском дворе, а шею сзади закрывал высокий жесткий воротник. «Какое облегчение, что у нас так и не прижилась эта ужасная одежда», — подумала собеседница принцессы, разглаживая свободный домашний фередже.
— Лучше без матушек. Ты захотела навестить отца, дорогая? И так спешила, что приехала ночью?
— Сейчас почти утро. Только… Тетушка, вы должны прояснить некоторые непонятные слухи, что я слышала в Тусаре.
— Тебя волнуют какие-то сплетни? — с насмешкой спросила Гюльбахар. Во дворце давно всем было известно любимое занятие и развлечение эмирын.
Правильно поняв прозвучавший намек, нынешняя принцесса тусарская покраснела от злости, и мгновенно стала похожа на спелый гранат.
— Но, тетушка! Я не потерплю, чтобы грязные слухи порочили мою семью и родное государство. И самое прискорбное — отец наверняка откажется со мной об этом разговаривать. — Принцесса многозначительно замолчала и посмотрела на собеседницу.
— О чем?
— Ведь Озан опять что-то натворил? На ужине в посольстве я поняла, что…
— Нихан, если с Озаном и произойдет что-нибудь, об этом не должен знать ни посол, ни придворный маг, ни старший помощник младшего конюха короля Лоренцо, никто. Тебе понятно?
— Я не отвечаю за источники нашего посла. — Лицо принцессы стало почти багровым, и эмира всерьез испугалась, как бы ее от злости не хватил удар. — Я даже с придворными дамами не говорю о таких вещах, а тем более, с нашим придворным магом Джулио. Но как можно запрещать мне участвовать в делах моей семьи? Я отослала письмо Джайлан, но ответа не получила.
— Естественно, — прервала ее Гюльбахар, — вся дворцовая почта проверяется.
— Как проверяется? — опешила принцесса. — Неужели случилось что-то ужасное, если пришлось пойти на такие меры?
— Пока нет. Но если ты и твоя старшая сестра будете несдержанны на язык, то обязательно случится.
Глаза принцессы беспокойно забегали, а красноту на лице сменила бледность.
— Я все-таки поговорю с отцом.
— С этого и надо было начинать, — махнула рукой Гюльбахар. — Только не задерживайся во дворце, не стоит давать новую пищу для размышлений нашему послу в Тусаре и тамошнему королевскому дому. Ты так спешно покинула Тусар, что это и так уже бросается в глаза.
— Но…
— Все, Нихан, довольно. Ты подняла меня с постели ночью, и добиваешься чего-то непонятного.
