Кома - Маргарита Малинина
— Чуть позже, — кивнула я и начала жадно пить еще не остывший напиток. Нёбо обожгло, но я почувствовала себя лучше. Все-таки алчность, искрящаяся в глазах моего визави, заставляла меня нервничать. — Хорошо. И что вы предлагаете?
— Мы поедим в ресторане, заедем за продовольствием в супермаркет, и я вас поселю в своей квартире. Будете там скрываться, пока все не утрясется.
— Как все может утрястись? — задала я риторический по моим меркам вопрос, поэтому, пожав плечами, добавила: — Ладно, спасибо и на этом, переночую я в вашей квартире. А утром что-нибудь придумаю. — «Например, утоплюсь в озере». Но ювелиру об этом, разумеется, не скажешь! Он явно не поймет. — Можно мне в уборную?
— Да, конечно. Я провожу.
Мы вышли из комнаты в приемную. Там аристократ услужливо проводил меня до нужной двери и вежливо удалился.
Помыв руки, а после и лицо, я осталась стоять перед зеркалом и глядеть в свое отражение. Нужно было подумать, а Николай Иванович отвлекал бесконечными проявлениями то ли искренней, то ли корыстной заботы.
Домой я вернуться не могу, это факт, и тут с Лешковским не поспоришь. Там меня будут встречать, не одни, так другие. Могу ли я остаться пока с ним? Могу ли доверять человеку, влюбленному в меня несколько лет? Наверно, да. Несмотря на страсть к дорогим камням, составляющую основу его профессии, он всегда был порядочным человеком, по крайней мере, мне так казалось. Меня во всей этой истории смущает иное. Если Агриппина утопилась в озере в другой жизни, в той, где камень был проводником и самоликвидировался после проведения обряда, то что случилось в этой жизни? Куда в реальности запропастилась бабка и где камни? Ведь украдены были оба. Да, голубой алмаз у меня в кармане, но нашла-то я камень в хорошей жизни, в жизни № 1, а здесь я в жизни № 2. Если один из алмазов использовали для обряда в той жизни, то как на нем это могло отразиться в этом параллельном существовании? Он так же, как и его клон, испарился? Потому что не может существовать что-то в одной реальности, если оно не существует в другой, так, что ли? Но, а как же Игорь, умерший в одной из жизней? Блин, как хреново без Витальки… Он бы помог разобраться… И что же стряслось с хозяйкой дома в Зрячем? Нашли ее обгоревший труп, который опознали по зубам. Если это она, то я ничего не понимаю. Выходит, здесь она совершенно не утонула в озере, а где-то сгорела, либо ее убили, а труп сожгли. Закрадывается подозрение, уж не из-за этих ли самых камней ее и грохнули? Может быть, в этой реальности существуют все-таки два камня, которые украла либо бабка Груша, которая живет (то есть жила) в этом мире, в жизни № 2, либо кто-то другой. И если я найду один из этих камней, то… Я смогу откупиться! Только, сдается, то, что я сотворила с Егором, мне уже не простят… Как выкручиваться-то? Ой, блин…
Я повторно умыла лицо холодной водой. Но облегчения сие не принесло. Мне хотелось поскорее покончить со всем этим, разделаться со всеми проблемами и жить себе дальше, спокойно, без суеты, без кошмаров и сюрреалистических везений, без жестоких бандитов и сказочных принцев, без долгов и кучи денег, коттеджей и драгоценностей, сыплющихся на меня словно из рога изобилия. Мне безумно хотелось покончить со всем этим.
«Это нужно остановить»…
«Я должна выбрать»…
«Так жить невозможно»…
«Я должна выбрать из двух»…
«Так больше не может продолжаться», — всплыли сами собой бредовые отрывочные записки Романихиной. Была ли она доведена до грани, так же, как и я сейчас? Мне иногда начинает казаться, что я — это она. Или она — это я.
Да ну, бред!
Я тряхнула головой и вышла из уборной. Когда я зашла в комнату, Николай Иванович стоял у большого окна и разглядывал улицу. Обернувшись, запричитал:
— Ксения, с вами все в порядке? Я уж начал волноваться.
Я только успела открыть рот, чтобы дать ответ, но носок сапога зацепился за край красивого пушистого ковра, и с громким «а-а!» я растянулась на полу.
Мужчина бросился меня поднимать.
— Да что же с вами такое? Вы, наверно, совсем обессилили от голода, поедемте в ресторан.
— Спасибо, — поблагодарила я и пошла к дивану. — Да нет, это не голод виноват. А вторая жизнь.
— Что? Как это?
— Не обращайте внимания.
— Хорошо. Только допейте чай. Я вам подлил погорячее.
— О, спасибо.
Я сделала два глотка и вернулась мыслями к письму Агриппины. Одна фраза меня зацепила еще тогда, поэтому сейчас быстро восстановилась в памяти. Звучало это так: «Алмаз откроет портал, и я выпрыгну там, где хочу быть всегда». Сначала я думала, что имеется в виду другая реальность, которую женщина называла «райской». Но смущала тогда легенда, рассказанная гостеприимным хозяином этого крупного магазина. Голубой алмаз должен выполнять желания. Да, Агриппина хотела попасть в параллельный мир, к мужу и детям, и жить там всегда. А я? Чего хотела я? Вечно прятаться от бандитов и каждые полчаса задавать Игорю вопрос: «С тобой все в порядке?», прямо как сейчас сделал Лешковский?
— Что-то мне нехорошо…
— Ксения, что такое? Вызвать врача? Ну-ка, — он повернул мое лицо к свету и стал разглядывать с близкого расстояния.
— Николай Иваныч, если вы пытаетесь обнаружить первые признаки старения на моей коже, оставьте это, я прошу вас как женщина.
— Вы зря веселитесь. У вас красные глаза, вам надо выспаться.
— Нет! Только не выспаться. Спать мне как раз пока нельзя.
— Почему? — Я не удостоила его ответом, хоть и было это невежливо. А выманивать камень у беззащитной и доверчивой девушки вежливо? — Вы когда спали последний раз? И как долго?
Я честно стала вспоминать. Но в голове что-то помутилось. Такая усталость навалилась и на плечи, и на ту самую голову, которой нужно было что-то вспомнить, что я решила послать все подальше.
— Не знаю, какая разница? — бесцеремонно ответила я.
— Ну хорошо, — вздохнул он. — Допивайте чай и ложитесь-ка прямо здесь. А я закажу
