Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

— Пропадите пропадом со своей любовью.

Боюсь, мы с Хизер были потрясены одинаково. Господин Тодо выражался, как самый настоящий босяк из подворотни.

Госпожа де Монтальви первая пришла в себя.

— Ты говоришь грубости, чтобы наказать меня, — сказала она трагически. — Но тогда я всего лишь сказала правду. Вспомни, кем ты был… Если бы тогда я осталась с тобой, как бы мы жили сейчас? Как бы жили наши дети? И где бы они жили? В бараке, в рыбацкой деревушке? А так ты стал первым человеком в Монтрозе, твои капиталы…

— Послушать вас, только мои капиталы и имеют значение, — перебил её господин Тодо. — Но вы были правы, Хизер. Во всем правы. Я вам не пара, и всё, что было — лучше забыть. Потому что мне стыдно вспомнить, каким я был наивным дураком. Слава Богу, что теперь поумнел. Простите, мне пора идти. Меня ждет дочь, — он хотел уйти, но дама де Монтальви вцепилась в него, как клещ.

— Ждёт дочь? — она схватила господина Тодеу за локоть двумя руками. — Или та дама в алмазах? Тодо, помяни мое слово, ты опять рубишь дерево не по себе. Я буду любить тебя всегда, и мне не важно, что ты неблагородной крови… А та дама — она явно принадлежит высшему свету. Подумай, что она скажет, когда узнает, что ты — простой моряк и сын простого…

Я слушала эти слова и задыхалась от возмущения и обиды. Обиды за хозяина. Если там настоящая любовь через года, как можно было говорить такие слова! Они ведь оскорбительны… Жестоки…

— Дайте пройти, — спокойно сказал господин Тодеу. — Не тратьте красноречия, Хизер. Вы же знаете, я не настолько образован, чтобы понимать вашу витиеватую речь. Доброго вечера.

— Тодо! — почти взвизгнула госпожа Монтальви, делая последнюю попытку его удержать.

— Просто отпустите, — посоветовал он. — Не заставляйте меня вспоминать, что я — простой моряк, сын простого бродяги.

— Тодо… — она опять залилась слезами, повисая на нём. — Я приехала только ради тебя…

— Не стоило, — он стряхнул её, как назойливую муху, и вышел, только тихо стукнула застекленная дверь.

Отвергнутая вдовушка осталась стоять у фонтана, и мне было видно, как она сжимает кулаки. Плакать она, впрочем, сразу перестала, и кусала нижнюю губу, пристукивая каблуком. Словно размышляла, что теперь делать.

В конце концов, дама ушла — быстрым шагом, на ходу поправляя прическу, и я, выждав немного, вышла из своего укрытия.

Наверное, мне надо было найти господина Тодеу, чтобы он потихоньку отправил меня домой до полуночи, пока не пришло время снимать маски, но что-то мешало это сделать. Я стояла на пороге и точно так же, как дама Хизер, пристукивала каблуком.

У моего хозяина когда-то был роман с дочерью мэра, и за это его даже выгнали из благотворительной школы, если верить сплетням Корнелии. А может, не такие это и сплетни.

И что произошло? Благородная девица посчитала, что честь ее семьи пострадает от такой неравной любви? Пожертвовала собой и своей любовью ради благополучия отца?

Вроде бы, все логично, но почему-то я не могла проникнуться симпатией к госпоже де Монтальви, пусть даже она поступила трижды правильно и разумно.

Если бы я не слышала, как увлеченно она лгала провинциальным дамам, то симпатизировать было бы легче. Но когда знаешь, что один раз человек сознательно солгал…

А ты, Миэль? Ты не сознательно солгала? И лжешь до сих пор? В том числе и человеку, который добр к тебе.

Но ведь я лгу ради спасения жизни…

А Хизер?

Вдруг для неё это тоже — вопрос жизни и смерти?

Я поймала себя на том, что не только стучу каблуком, как Хизер, но ещё и точно так же кусаю губы, не зная, на что решиться.

Но о чем тут думать? Надо просто уйти. Чтобы никого не обременять, чтобы дат всем жить той жизнью, которой они заслуживают. И которую желают. Мне ничего не известно о чувствах господина Тодеу. Слова о том, что он искал меня… это всего лишь слова ревнивой женщины. Не знаю — влюбленной ли. Потому что и об истинных чувствах госпожи де Монтальви мне ничего не известно. Только эти двое — взрослые люди, которых связывает общее прошлое, и мне не следует вмешиваться.

Не следует вмешиваться…

Повторив шепотом эти слова, я тихонько приоткрыла двери, выглянула в коридор и, никого не увидев, пробежала в дамскую комнату, где оставила шубу, пуховой платок и сапожки.

В танцевальном зале снова играли кадриль, но мне уже не хотелось танцевать. Торопливо одевшись, я так же торопливо вышла из дома, не попрощавшись с хозяевами, и побежала по улице к дому на побережье, за первым же углом сорвав с лица маску.

Вечер прошел замечательно, я веселилась, танцевала, мне говорили комплименты… Но удовлетворения от всего этого не было. Как не было и спокойствия на душе.

Только когда я увидела отсвет маяка, когда услышала рокот прибоя и вошла в темный, мирно спящий дом, тогда я успокоилась, будто спряталась ото всех и каждого в неприступной крепости.

Глава 24

Джоджин и остальные уже спали, но дверь была не заперта, и я первым делом заперла её. Придётся дождаться возвращения господина Десинда с Эйбелом и Ванессой, но я всё равно не смогла бы уснуть. К тому же, у меня много дел…

Переодевшись в платье служанки, и убрав волосы под чепец, я аккуратно разложила бальное платье на своей кровати, почистила сапожки и встряхнула шаль, свернув её и спрятав в рукав шубы.

Кто знает — может, эти вещи не куплены господином Тодеу, а взяты на прокат.

Я постирала нижнюю сорочку и бельё, тайком вздохнув о нежном шелке, который гораздо приятнее носить, чем полотняные рубашки, проверила, как спит Логан, поправила ему одеяло, заглянула в спальню девочек и укрыла разметавшуюся во сне Мерси.

Часы в гостиной пробили два часа, три часа, четыре…

Прислушиваясь — не раздадутся ли на крыльце шаги, я успела протереть пыль с мебели на втором этаже, замочить чечевицу, чтобы сварить к обеду чечевичный суп — на этот раз не постный, а наваристый, с обжаренным сале луком и с жирными кровяными колбасками, налила воды в котелок и повесила его на крюк в кухонном очаге, ещё раз проверила детей и села за стол в комнате господина Десинда, взявшись за расчетные бумаги. Занимаясь делом я спокойно просижу до возвращения хозяина. И не будут одолевать никакие мысли…

Но когда в дверь постучали, я обнаружила, что всё-таки заснула, уютно свернувшись в кресле клубочком.

Стук становился всё громче, и я, сбросив туфли, в одних чулках побежала вниз, чтобы открыть.

Это вернулись Эйбел и Ванесса. Одни, без господина Тодеу. Но я не успела спросить, где он, потому что Ванесса оттолкнула меня и помчалась в свою комнату, даже не сняв сапоги.

— Я спать, — сказал Эйбел, разуваясь и зевая в кулак. — Запри дверь, Лиззи, и не выпускай эту дурёху, — он мотнул головой в сторону второго этажа, куда скрылась Ванесса, — что бы она тебе ни наплела.

— Но что случилось? — спросила я, а в голове уже промелькнули десятки версий — Ванесса устроила из-за меня скандал на балу, Ванесса устроила скандал из-за Хизер, Хизер устроила скандал и…

— Ничего не случилось, — Эйбел снова зевнул и потёр ладонью глаза. — Всё, я прямо падаю. Наплясался сегодня на год вперёд.

Он стал подниматься по лестнице, когда я спросила о том, что волновало меня больше всего:

— А где ваш отец?

— Остался ещё, — вяло отмахнулся Эйбел. — Запри дверь. Он, может, не придёт. Утром сразу отправится в контору…

Не придёт… Я заперла дверь, действуя, машинально, как механическая кукла. Остался на балу? С милой вдовушкой? Или решил не терять больше времени, вспомнив о юношеской любви?

Теперь мне точно было не до сна, но и сидеть над бумагами я не смогла.

Я бесцельно бродила по первому этажу — от прихожей к кухне и обратно, ругала себя, убеждая, что мне нет никакого дела до того, где хозяин проводит ночи, но… продолжала его ждать. Разумеется, я убеждала себя, что всего лишь хочу убедиться, что с господином Тодеу всё в порядке, всё равно моя постель была занята бальным платьем, и мне некуда было лечь, всё равно не спалось… Но это были жалкие отговорки. Я ждала господина Десинда. Вопреки здравому смыслу, вопреки гордости… Просто ждала…