Шанс для изгоев, или Прощай, Академия! (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

— Привет, — произнесла потусторонняя сущность. — Прощай.

— Что так? Собрался в отпуск? — прохрипела я, еще не совсем веря, что он реален.

— Хозяин скоро меня распылит. Я теперь не оружие, а улика.

Не могу сказать, что мне было его жаль.

— С кем она разговаривает?

Снова тот же непонятный голос…

Демон помахал мне рукой и испарился.

Опустевшее место заняла широкая морда, чем-то напоминавшая коровью. Синяя и чешуйчатая.

В приоткрытой пасти виднелись массивные зубы травоядного, сухой багровый язык свисал мятой тряпкой, на подбородке топорщились костяные наросты.

— Сойл!

Я дернулась всем телом, порываясь убраться прочь от жаркого дыхания. То есть драконы не дышат, я в курсе. Разве что огнем. Однако лицо горело, как под знойным солнцем, волосы липли ко лбу, на губах чувствовалась соль.

— Аюла, не пугай ее!

Это сказала Мела, и мне стало немного легче. Я протянула руку, чтобы проверить, кто из окружающих реален. Пальцы наткнулись на гладкие чешуйки, и синяя морда убралась с неожиданной прытью.

— Твою ж!..

— Ой!

Я села, обвела взглядом комнату. Сразу отметила, что на улице моросит дождь, у Вальена, заглянувшего в дверь, отросла щетина, а колдунья не носит перевязь.

Ну и не стоило забывать о драконе.

Он просунул голову в окно и осторожно ко мне принюхивался.

— Это не Барр, — я не знала, говорю ли вслух. — Это толстая синюшная корова.

Темно-оранжевые, окруженные длинными густыми ресницами глаза дракона наполнились влагой. А у Сойла, кстати, были ресницы? Я не помнила. У Барра точно не было. Только милые чешуйки на веках.

— Даже в этом мире меня считают уродиной!

Дракон.

Несомненно, эти слова произнес дракон, по щекам которого в три ручья текли слезы.

— Твою ж!.. — снова ляпнула я, когда кое-что начало до меня доходить. — Уродина. Не урод. Он… Оно… Она?!

— Мы волновались за вас, Тая, — Лилея набросила мне на плечи тонкое одеяло. — Вы почти сутки метались в бреду.

— Ведро или уборная? — поинтересовалась более практичная Илона.

— Правда же, Аюла очень красивая? Ты обозвала коровой меня, а не ее, — зыркнула в мою сторону колдунья.

Я бы охотно сочла все это продолжением сумасшедших видений, но никакая сверхъестественная чушь не происходила. Обычный день… Плюс дракон. Да, нельзя забывать о драконе.

Я чувствовала, что заслужила немного объяснений.

И я не собиралась откладывать это до лучших времен.

***

Итак, вернемся на двадцать четыре часа назад, хотя о тех событиях я могу судить лишь со слов Мелы и Вальена.

Кое-кто безрассудный и невезучий (не будем тыкать пальцем, хорошо?) умудрился наколоться на иголки стрельчатника и упасть в забытье. Естественно, ни о каком продолжении пути речи больше не шло.

Мои спутники возрадовались, что мы не успели пройти и пятой части маршрута, и повернули назад. Меня не забыли прихватить, за что им честь и хвала. Особенно Вальену — я вообще не представляю, как он сумел тащить мое не слишком тяжелое, но мучимое видениями тело несколько часов кряду.

Подозреваю, и Мела, и Ястреб успели проклясть меня до седьмого колена. Однако неприятности, связанные со мной, показались им сущей шалостью, когда в Можжевельне они обнаружили перепуганных до смерти «убийц» и грустного дракона.

Обо мне временно забыли. Синее страшилище, занявшее пол-улицы, поглотило все внимание. А уж когда оно заявило, что жаждет познакомиться с будущей свекровью, практиканты предположили, что на обед Медор сварил суп из брюхокрылов.

Вальен первым сообразил, в чем соль.

— Это дракониха, — каким-то чутьем уловил он. — Женская особь. Самка дракона.

Потусторонняя сущность зарыдала и в такт всхлипам снесла хвостом пару халуп.

— Дракон-девочка, — исправился Ястреб.

Она заулыбалась, вызвав у Лилеи затяжной приступ паники, и сообщила, что зовут ее Аюла, в нашем мире она недолго, очень сильно любит Барра и хочет подружиться с его мамочкой.

Поскольку мамочка (то бишь я) пребывала в отключке, дракониха устроилась посреди хуторка. Прилететь попозже она отказалась, мотивируя это тем, что Черный Дракон всенепременно рассердится, узнав о ее самодеятельности. Он и так стыдится новой пассии. Даже на люди с ней не показывается, и сильно переживает, что приемной мамочке (Создатель, это все обо мне!) невеста не понравится.

Полновата, чрезмерно эмоциональна, старше на три сотни лет… Пламя слабенькое из-за перенесенной в детстве болезни, магические способности посредственные. Кто захочет такую невестку?

Аюла наблюдала за мной много часов, и была несказанно рада моему возвращению в сознательное состояние. Честно, я бы обрадовалась ей тоже, если бы в глубине души меня не терзали смутные сомнения.

А если по пунктам, то…

Первое: чуть больше года тому назад рядом со мной (и частично из-за меня) Барр вернулся к жизни.

Второе: мы провели бок о бок несколько месяцев, причем в тот период меня больше интересовал Артан, чем воспитание дракона.

Третье: однажды Барр исчез, не попрощавшись, и с тех пор я не слышала о нем, пока не увидела в небе над Драконьими горами.

И как, скажите на милость, в эту схему вписывалтсь понятия «мамочка», «не хотел знакомить» и «боялся разочаровать»?

— Я произвела на вас хорошее впечатление? — глубоким голосом вопросила Аюла.

Правильно было бы — незабываемое, однако я не стала придираться к формулировкам и согласно кивнула. Потом додумалась расшифровать этот жест, поскольку о людях дракониха знала еще меньше, чем люди — о драконах.

— Ваш избранник доволен? — допытывалась она.

«Еще как! У него, кстати, свадьба на носу. Которая вряд ли состоится», — однако пришлось ограничиться вторым кивком.

— Я несла его очень бережно.

«Ты бывала в Подлесье?» — мое удивление грозило перерасти в опасения, но я вовремя поняла: речь не сыне барона Ирресского, а о Ньельме.

Хе-хе, вот же ж получилось! Каждый раз при виде дракона колдун пытался прикрыться мной, а простодушная Аюла приняла это за проявление романтических чувств.

— Он оценил, — пробормотала я, начиная верить, что происходящее не является ни бредом, ни сном. — И он не мой… хм, избранник. Больше не заботься о нем.

Дракониха наклонила голову, попутно снеся нижней челюстью подоконник. И пожаловалась, что Барр тоже не умеет обращаться с женщинами. В первую их встречу он заявил, что Аюла очень похожа на какого-то Сойла, представляете?

Я представила. И, кажется, сообразила, почему Черный Дракон избегал встреч. Это же как если бы Артан представил меня своей родне словами: «Знакомьтесь, Тая. Ничего, что она напоминает моего старшего брата?».

Убила бы за такое. Да и барон выставил бы «братоподобную» пассию сына за дверь. Неудивительно, что Барр прятал подружку.

— Разве я похожа на му… му… мужчину? — всхлипнула дракониха. — У меня самые длинные ресницы во всем Приболотье! Это он — молокосос! У него после возрождения даже линьки ни разу не было!

— Так брось его, — посоветовала я, начиная утомляться от этого разговора.

— Люблю-у-у…

Не уверена, сколько ведер слез способен вылить дракон, однако пол Аюла закапала основательно. Я поспешила уверить ее, что она умница-красавица-хорошо воспитана-с чутким сердцем и тому подобное. Пусть у трехсотлетней «девочки» будет хороший день. Я не собиралась никоим образом вмешиваться в ее историю.

Ни с того ни с сего дракониха дернулась и чихнула, вывалив на меня сноп искр.

— Кто-то наступил мне на хвост! — возмутилась, просовываясь в дом сильнее и поворачивая шею, чтобы выглянуть в другое окно — Этот человек с деревянными ногами слепой?! Он не видит, что я только сегодня сделала полировку?!

«Ястреб попросту напрашивается», — подумала я.

— Он пытается привлечь твое внимание. У него проблема.

— С глазами?

«С мозгами и совестью», — следовало бы ответить.

— С магией. Давным-давно он рассердил дракона, — помня о нетактичном замечании Барра, я сознательно избегала называть Сойла по имени. — Тот обжег его, и теперь на Вальена почти не действует магия нашего мира. Мы рассчитывали, что твое дыхание избавит его от влияния… э-э-э… другого дракона.