Елена Кароль - Джинн на полставки

— Я не собираюсь никого убивать без веской на то причины, Аная Терина. — Моя очередная улыбка не успокоила, а наоборот — довела жрицу до нервного тика, так что я фыркнула и добавила: — Аная Терина, не судите меня по своему бывшему богу. Я не обещаю вам легкого наказания, но оно будет адекватным. И кстати… — мысленно прикинув, что раньше, чем к концу недели я к ним не доберусь, кивнула: — Будьте любезны подготовить отчет по всем имеющимся храмам, часовням и монастырям. Меня интересуют абсолютно все постройки, которые так или иначе используются жрицами и послушницами. Их количество, расположение, материальное обеспечение и техническое состояние. Так же мне необходим список и полные характеристики на всех лиц, так или иначе занимающих руководящие должности. Максимально интересуют случаи превышения полномочий и пренебрежения обязанностями, как допустим в случае… — мой взгляд скользнул чуть левее старшей жрицы и остановился на её помощнице, а официальная нейтральная улыбка превратилась в оскал, не предвещающий ничего хорошего: — Анаи Клеоны.

Зря дамочка думала, что амулеты защитят её от моих божественных возможностей. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать все её тайные грешки и начать мысленно плеваться. Мерзкая баба с кукольным личиком.

Причем она до сих пор пребывала в полной уверенности, что выйдет отсюда живой и я просто говорю наугад. Наивная.

— Аная Терина, можете быть свободны, увидимся в течение недели. Пока я вас не навещу лично — занимаетесь своими прямыми обязанностями и готовите мне всё, о чём я вам сказала.

Шокированная жрица нервно кивнула и несколько секунд не могла поверить, что сейчас уйдет.

Но в конце концов сумела взять себя в руки, кивнула ещё раз, нервно улыбнулась и шагнула к дверям. Следом за ней попыталась уйти и Аная Клеона, но я решила, что не всегда стоит быть доброй и пусть окружающие об этом узнают как можно раньше.

— Аная Клеона, а вас я не отпускала.

Женщина замерла, удивленно глянула на меня, на старшую жрицу, точнее на её окаменевшую спину, и наконец на неё рухнуло понимание, что не всё так просто.

— Верно, Клеона. Всё верно, — мой голос был ласков, но губы сжались в тонкую, бледную нить, а во взгляде не было тепла. — Вы приговариваетесь к смерти без права на обжалование. Превышение полномочий, подлог, казнокрадство, избиение младших жриц, уничтожение документов, превращение обычных людей в джиннов. Мне продолжать?

— Но… но… — взгляд жрицы забегал по лицам окружающих, но ни на одном из них она не увидела сочувствия. — Но за это не убивают!

— Да? — я была так удивлена её наглостью, что не удержалась и озвучила то, что лежало на поверхности её огромного списка прегрешений: — От ваших побоев в течение только последнего года скончалось три послушницы в возрасте до двенадцати лет и вы это знаете. Вы выплатили откупные их родителям, назвав их «компенсацией за неудобства». Вы считаете это недостаточно?

— Жизнь грязной крестьянки не стоит и гроша! — жрица окончательно растеряла здравый смысл и попыталась апеллировать местными законами, хотя сама имела высшее магическое образование, полученное в Конфедерации на одной из более развитых планет.

— Любая жизнь священна. И каждый преступник должен быть наказан. Высокое положение — не гарант неприкосновенности.

Смысла продолжать я не видела. Как впрочем и смысла в показухе.

Щелчок пальцами и её тело окаменело, покрывшись серым налетом, хотя жизнь ещё не ушла. Я не хотела, чтобы окружающие увидели её страдания и долгие судороги. Я запретила её телу любое движение. А ещё я запретила ей дышать. Она проживет ещё несколько минут, но она не будет рада ни одной секунде.

Не заслужила.

— Аная Терина, — жрица так и не ушла, бледным изваянием застыв в дверях, и я её окликнула: — Пожалуйста, не забудьте, полные характеристики на всех.

— Да.

Кивок был нервным и судорожным, но мы друг друга поняли.

Наконец она ушла, а умершая Аная Клеона окаменела окончательно и я развеяла её тело вторым щелчком пальцев.

— Черт, есть хочу! Так, ничего не знаю — больше никаких разговоров, пока я не поем! Кто хочет — присоединяйтесь, кто не хочет — те свободны.

Присоединиться к грозной богине, то есть мне, осмелился лишь муж, Байш и Токуро. Остальные торопливо откланялись и вышли. Даже Ивен и Андрей почему-то ушли, хотя их я бы как раз не отказалась увидеть в узком кругу.

Но раз не хотят — удерживать не буду.

— Божественная, не откажитесь перейти в более подходящее для принятия пищи место, — когда Фэрри подал мне руку и начал нести откровенную чушь, я его едва не ударила.

Благо вовремя увидела на его лице ехидство и поняла, что сейчас отвечу тем же:

— Сейчас как поделюсь кое с кем своей божественностью…

— Не при всех, умоляю.

— Шут, — фыркнув, я задрала носик и, прищурившись, смерила внимательным взглядом Байша и задумчиво протянула: — А орки бывают богами?

— Нет! — ответ идеального секретаря был быстрым, громким и категоричным.

— Почему?

Вместо ответа мне досталось натужное сопение и мысли, полные сомнения в моей адекватности.

Удержалась, не ответила. Лишь снова фыркнула и дала Фэрридану увести себя в гостиную, расположенную чуть дальше, причем уже со столиком, на котором был накрыт завтрак на двоих.

— А почему на двоих? Вы не будете? — я обращалась к орку и японцу, а в ответ услышала заверения, что они уже не голодные и только попьют чая на диванчике.

Ну, нет, так нет.

А я, пожалуй, съем. Всё!

Завтрак был поистине божественным и спустя минут пятнадцать, когда он плавно перешел в чаепитие, мы наконец приступили к разговору:

— А теперь расскажите мне, что вы задумали и почему на ваших лицах столько загадочности.

— Почему сразу «задумали»?

— Мне начать читать мысли? Поверь, не хочу, — скривившись, я мотнула головой. — Я хочу нормального, человеческого общения.

— Тогда ты немного не по адресу, милая. Рядом с тобой Страж, орк и джинн. Сама ты вообще богиня. О каком человеческом общении может идти речь?

— Ты сейчас зачем меня злишь? — я скривилась ещё недовольнее и прищурила глаза. — Ты прекрасно меня понял — я хочу дружеского тепла и поддержки, а не разбираться с этим средневековым миром, который погряз в дерьме, коррупции и рабстве.

— Тихо-тихо. Прости, — мой мужчина моментально сдал назад, когда мои глаза внезапно почернели, лучше всех слов выдавая бушевавшие внутри отрицательные эмоции, и меня притянули к себе, обняв, а затем и вовсе усадив к себе на колени. — Что-то ты какая-то не «Милосердная» сегодня… А я уже всё расписал. Переписывать будем?