Альбина Андерсон - Падение
Клопова экстерминировали через неделю. Без трибунала и прочей волокиты. Его просто вытолкали из окна собственной квартиры. Жена, которой как вдове Братство пообещало хорошую пенсию, подтвердила в полиции что он страдал от депрессии и часто заговаривал о самоубийстве. Доктор нравился Тайке, но нельзя приготовить омлет не разбив яиц. Когда эта мысль пришла ей в голову, она долго хохотала. Клоповские яйца разбились буквально, десятый этаж — это высоко для сквая. Лилю вызвали в Центр и оттуда она не вернулась, ей сразу же вшили в дело оранжевый вкладыш. Это означало, что из Санаториума она не выйдет никогда. После ее участия в программе, ее экстерминируют. Возьмут от нее все, что можно, и когда она перестанет быть нужной, ее уберут. Зигги сняли с должности за халатность и наградили первым предупреждением. Он получил голубой вкладыш за то, что якобы не знал, что у него происходит под носом. После недолгих переговоров Тайке отменили промоушн в Америку и она заняла место Зигги. Так она въехала в квартиру, в которой теперь жила.
Глава 35
Муся никогда не видела Киру такой. В подруге, раньше черпающей радость отовсюду, что-то сломалось. Лицо ее неподвижно, как у покойника, кажется что она умерла внутри. И вся стала жесткая, неживая. Молчит и никогда не слушает того, что говорят ей другие. Иногда в ней как-будто что-то просыпается, но оно неизменно наполнено злобой и горечью. Муся догадывается, что ей пришлось пережить слишком много подлости, она увидела мир другим. Со знанием такой жизни она уже не могла быть прежней, утратила способность радоваться.
— Достань веселого человека, — приставала к ней Муся как раньше.
— Он сдох, — отмахивалась Кира.
В детстве они могли смеяться до икоты и колик в животе. Вместе валились на пол, Муся колотила одной рукой и зажимала себе рот другой, а Кира хохотала во весь голос. Слушая ее заливистый смех Муся вновь заходилась.
Апатичная ко всему, теперь она встает рано утром и проводит день помогая Зилоле в пекарне. Остервенело хватается за все и работает с раннего утра до позднего вечера. Всегда замкнутая, никогда не улыбнется и даже не шикнет на Мусю, если та нечаянно разразится матерком при Зилоле.
Вот уже несколько дней они живут в подвале ресторана Чабан и рубаб. Зилола показывает им как разделывать тесто. Оно расходится под руками, лезет мягкими комьями между пальцами. Муся уминает его в огромной чаше. А Кира формирует шары. На столе целая армия таких. Вот эти уже поднялись, их можно раскатать в лепешки, проколоть чекичем и опять поставить на расстойку. Потом, перед самым тандыром посыпать кунжутом. Кира теперь подвязывает голову платком как и Зилола, нельзя чтобы волос упал в тесто. От жара печи у Зилолы бордовое лицо, с фартука ее осыпается мука, руки до плечей в ожогах. Тандыр опасная вещь и она никого к нему не подпускает. Лепешек нужно печь много, кроме ресторана, пекарня снабжает еще две узбекские точки. Рано утром они пекут хлеб, потом поднимаются на кухню. Вечером Кира обслуживает посетителей в зале. На ночь они с Мусей моют рабочие помещения, пока Зилола замешивают тесто на утренний хлеб. Кира так устает, что добираясь до комнатки, каждый вечер валится на курпачу и сразу же засыпает. В рабочие дни Муся ищет работу, они так условились с Кирой, одна из них должна найти постоянную работу. Здесь их кормят, так что с голоду они не умирают. Правда Мусю возмущает, что они живут как побирушки и не могут себе позволить даже хорошего шампуня. К тому же ей кажется, что Киру нужно немедленно вытаскивать из подвала, подруга здесь загибается.
С работой вне ресторана все не клеилось, и Мусе все время хотелось что-нибудь предпринять, чтобы деньги появились быстрее. И они появились. Ночью в прошлый четверг она вернулась с деньгами. Бледную и пьяную ее привезли на машине двое мужчин. В сумочке лежали деньги, которых было достаточно, чтобы на месяц снять комнату. Утром в пятницу, выпив аспирину от головной боли, Муся торжественно протянула раскрытую сумочку подруге. Кира вытащила не только деньги, но и пару презервативов, которые Муся забыла припрятать. Милованова понемногу начала разбираться в жизни и ее уже не провести, как раньше. Она сразу же просекла откуда эти купюры. Как разъяренная кошка она ударила Мусю несколько раз по плечам.
— За эти поганые деньги мне ничего не нужно, — сказала она твердо. У Муси задрожали губы. Но Кира в этот раз не бросилась обнимать подругу.
— Да, давай отдадим их нищим! Все лучше, чем бриллианты покупать…Мы же с тобой миллионерши, — выдавила растерянная Муся.
Кира схватила деньги и выбежала. Когда она вернулась, Муся была уже вся в слезах.
— Спалила, да?
— Зато ты больше никогда этого не сделаешь.
— Больная на всю голову, — сказала Муся пожимая плечами. — Как была так и есть. Ничто тебя не учит. Я сделала это для нас. О тебе думала! — выпалила она с обидой. — На войне как на войне. Любые средства хороши…А что сделала ты? Кроме того, что превратилась в полную суку? Из-за тебя мы сейчас в такой заднице. Когда мы уходили от Туровцына, ты хоть раз подумала обо мне? Что мне, может быть, придется на улице зарабатывать?
Кира топталась на маленьком пятачке, сворачивая на полу одеяла и коротко отрубила:
— Тебе нужно было остаться, он вполне в твоем вкусе. Не мелочный человек. Мог бы морду тебе набить, с размахом, по-миллионерски.
— Это из-за тебя…
— Я не могла! — сорвалась Кира. — Я не могла! Если бы он до меня дотронулся, я бы умерла. Как ты этого не понимаешь? Он вынудил меня согласиться! Что это за человек? Он спас меня от смерти, чтобы иметь возможность щупать меня! Пойми, мне легче было удавиться, чем позволить ему…, - она содрогнулась и на лице у нее было написано такое отвращение, что Муся все поняла. Она знала, что у Миловановых свои задвиги, и если они в них упрутся, то ничего не поделаешь.
— Хоть бы Зилоле подарок купили, — сокрушалась она о сожженных деньгах.
— Если бы Зилола знала, что это за деньги, она бы бросила тебе его в морду.
— Как была дура, так и есть.
Муся сидела в углу и вытирала лицо пододеяльником.
В ту ночь, когда они ушли от Туровцына, им пришлось бродить по городу до утра. Сидели в парке, потом в кафе. Муся бесконечно висела на телефоне. Наконец, под утро им перезвонили из Ташкента, и они, подхватив вещи, остановили старенькое жигули. С заднего двора ресторана дверь открыла худенькая женщина в платке. Она уже была в курсе и без каких либо эмоций на лице провела их в комнатку в подвале. У стены стояла узкая кровать, в изголовье ее подпирала тумба со сложенными на ней одеялами-курпачами, рядом круглый стол и один стул. На столе стоял заварочный чайник и треснутая пиала. Женщина поставила стул на стол, раскинула на полу пару одеял, скатала еще одно валиком и положила в изголовье. Осталось совсем немного места у порога, где поместились только женщина и Муся, Кира осталась за дверью.
